Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 21

— Только не она! — Элия умоляюще посмотрела на ведьму, — убей меня, если хочешь, но пощади…

Щелк!

— Кого и как предавать смерти решаю я, — холодно сказала Саломея, убирая хлыст из кожи виверны, с изукрашенной драгоценными камнями рукоятью, — запомни это дрянь. Подготовьте шлюшку!

Жрицы мигом сбросили свои скудные одежды, открыв пугающие «украшения»: искусственные фаллосы из перламутра и слоновой кости, крепящиеся к бедрам кожаными ремнями. Но еще более устрашающее достоинство продемонстрировал соториец, сорвав повязку и надменно покачивая перед лицом Обеллы монструозным членом. Глаза Обеллы испуганно округлились — совсем еще юная девушка, наслышанная о нравах в «Новом Просторе», только что не хлопалась в обморок, представляя, что с ней сделают эти злодеи.

Невзирая на мольбы и плач Обеллы, ее быстро поставили в нужную позицию, после чего лиссенийка опрокинулась на спину и, ухватив девушку за бедра, насадила ее на торчащий фаллос. Дорнийка жутко закричала, по внутренней стороне ее бедер заструилась кровь — до сегодняшнего насилия она была девственницей. На этом ее позор не кончился — итийка, широко расставив ноги, пристроилась сзади и с силой протолкнула свое орудие меж напрягшихся ягодиц. Рот Обеллы распахнулся в новом крике и тут же в него вошел член соторийца, разом проникнув до горла. Поворачивая свою жертву будто куклу, троица жестоко насиловала несчастную девушку. Вот ее опрокинули на спину и пегий дикарь грубо вошел в ее лоно, тогда как лиссенийка уселась девушке на лицо, заставляя вылизывать свою вагину.

С ложа на все это со сладострастной жестокостью наблюдала Саломея, лениво гладившая грудь рыдающей и молящей пленницы. Сердце Элии разрывалось при виде запредельной муки в глазах Обеллы — и тем более постыдным было предательское наслаждение, разливавшееся по ее телу от созерцания этого грубого насилия.

Не прекращая изощренно ласкать Элию, Саломея вдруг выпрямилась, выкрикнув некое заклятие. Пламя свечей полыхнуло сине-зеленым цветом, затрепетав от пронесшегося по залу ледяного ветра. Корчившаяся в сладострастных муках дорнийка случайно бросила взгляд на нависшую над нею омерзительную композицию и замерла от ужаса.

Демоническая триада ожила! Словно смазанная маслом блестела кожа черного демона, колдовским зеленым пламенем мерцали глаза демоницы, а меж тел адских отродий, словно огромные змеи извивались багряно-алые щупальца. Жадно пульсировали причмокивающие присоски и, словно на стеблях лианы в адском саду, распускались багровые цветы, меж лепестков которых похотливо блестели черные глаза.

Элия жалобно вскрикнула, когда Саломея с силой толкнула ее в объятья черного демона. Когтистые лапы грубо раздвинули ноги плененной принцессы и в следующий миг на нее навалилось эбеново-черное тело. Огромный член ворвался в нежное лоно и демон, невзирая на крики ужаса и боли, принялся насиловать кричащую девушку. Рядом с ней Саломея целовалась взасос с демоницей, оглаживая пышные груди и бедра, а потом и вовсе скользнула вниз, припадая к истекающей влагой щели. Там уже трепетали налитые кровью губы, с готовностью отвечавшие на поцелуи ведьмы. Меж сплетавшихся на ложе тел сновали алые щупальца, изощренно ласкавшие и людей и демонов, проникая в любое свободное отверстие. Они не остановились и когда демоны сменились — черный дьявол брал сзади похотливо стонавшую Саломею, тогда как его подруга уселась на лицо Элии. Дорнийка, почти лишившаяся рассудка от похоти, жадно лизала чавкающую, влажную глубину, пока по ее телу ползали сводившие ее с ума щупальца и пульсирующие присоски, ласкавшие ее подобно жадным ртам.

Элия не знала, когда все закончилось — просто вдруг она обнаружила себя, голую и растрепанную, бессильно раскинувшуюся на ложе, с жуткой болью внутри. Рядом с ней, сладострастно облизываясь, лежала Саломея, небрежно ласкавшая себя. Демоны вновь превратились в скульптурную группу, куда-то исчезли и подручные ведьмы — однако ее сестра все еще лежала на полу в постыдной, унизительной позе. Только слабое трепетание юных грудей выдавали, что в ней еще теплится жизнь.

— Бедная девочка, — с притворным сожалением покачала головой Саломея, — не знаю, как она будет жить после этого. Думаю пора избавить ее от душевных терзаний. Хораг! — громко вскрикнула ведьма, приподнимаясь на локтях. — Хораг!

Элия думала, что утратила всякую возможность бояться, но ее объял леденящий ужас, когда из глубины зала послышался громовой хохот и тяжелые прыжки, от которых затряслись мерзкие статуи. А затем из сгустившегося мрака вдруг вынырнула огромная тварь, — черная желеобразная масса, в которой можно было различить только горящие жаждой крови глаза, саблеподобные когти и страшные клыки. Огромным прыжком, будто чудовищная жаба, демон оказался рядом с Обеллой и в этот момент девушка пришла в себя. Первое что она увидела, открыв глаза, была оскаленная пасть на лягушкообразной морде и пылающие адским огнем глаза. Дорнийка успела издать истошный крик, прервавшийся, когда острые клыки сомкнулись на ее талии. Зажав в пасти бессильно повисшее тело, тварь одним прыжком исчезла во тьме.

Элия перевела полные ужаса глаза на злорадно ухмылявшуюся Саломею.

— Запомни как следует этот день, — улыбнулась ведьма, — прежде чем снова молить меня о смерти. Торго! Фенко! — крикнула она появившимся словно из ниоткуда квохорцам, — отведите эту потаскушку обратно в камеру.

Жрецы ухватили кричащую, проклинающую всех Элию за волосы и поволокли ее вон из залы. Вслед за ними, не позаботившись о том, чтобы прикрыть наготу, септу покинула и Саломея. Она так и не заметила скорчившуюся женскую фигурку, забившуюся под статую уродливого существа, напоминавшего помесь кентавра и крокодила. Девичьи глаза неотрывно смотрели в спину удалявшейся ведьмы.

Новые цели

Черная, как сердце демона, ночь окутала стоявший на горе замок. Небо заволокло тучами, скрывшими луну и звезды, так что непроглядную тьму разгоняли лишь факелы у стражников на сторожевых башнях и крепостных стенах.

В последнее время Гарри Хилл, командующий гарнизоном Эшмарка, не любил такие ночи. По его командованием находилось около сотни воинов — немного для гарнизона замка дома-знаменосца Ланнистеров. Однако лорд Эшмарка, сир Аддам Марбранд ныне находился в столице, как один из генералов Северной Армии, оставив оборону замка на единокровного брата-бастарда. Сотни, как казалось лорду Марбранду, было достаточно — вот уже несколько лет Западные Земли наслаждались миром, а Эшмарк, со времен Войны Пяти Королей не знавший взятия, считался надежно защищенным горами. И все же на сердце Гарри было неспокойно — вновь и вновь он обходил стены замка с двумя стражниками, освещая факелом самые темные закоулки и ловя каждое движение снаружи.

Именно в такие ночи чаще всего и совершались те таинственные и жестокие нападения, оставлявшие полностью вырезанные деревни. Многие говорили, что это гнев Семерых и Хилл был склонен этому верить. Под обманчивым покровом мира и спокойствия, словно нарыв набухало злое колдовство осквернившее Семь Королевств — что удивительного в том, что боги гневаются на Вестерос?

И словно в ответ этим мрачным мыслям, вокруг Хилла все вдруг померкло — будто кто-то задул свечу. Гарри посмотрел на факел — тот горел, но странным образом не разгонял тьму. Будто мрак, обступивший его со всех сторон, высасывал свет из трепетавшего на ветру пламени, не ослабевая, а наоборот подпитываясь от огня.

— Седьмое Пекло, — выдавил один из воинов и Гарри, оглянувшись, понял, что не видит этого стражника, хоть тот и стоял в шаге от него. Тьма обступала воинов, полностью скрыв их друг от друга — и внезапно Гарри понял, что кроме них в этом мраке появилось что-то еще — нечто огромное, злое и… голодное. В уши ударил душераздирающий крик и тут же во тьме зажглось восемь огней, с плотоядным вожделением рассматривавших человека. С нечленораздельным криком Гарри отбросил бесполезный факел и, выхватив меч, ударил меж глаз неведомой твари. Однако на полпути его руку опутали мягкие, но необычайно прочные путы. Послышался ехидный смех, а в следующий миг Хилл почувствовал, как что-то острое пронзило ему грудь, пробив даже доспех. Истекая кровью, он повалился на камни. Меч выпал из его руки и Гарри мог лишь бессильно наблюдать, как мимо него со злорадным смехом мелькнули две темные тени — с красными глазами и белыми, будто седыми, волосами. А из стремительно рассеивавшегося мрака выступало нечто огромное, влачившее похожее на бурдюк тело, на восьми длинных лапах. Восемь алых глаз нависли над острыми жвалами, с жадностью впившимися в кровоточившую рану. Яд, словно жидкий огонь, разливался по телу, и рыцарь кричал, пожираемый заживо, уже не слыша как вокруг щелкали арбалеты и отравленные стрелы воинов-дроу, разили застигнутых врасплох защитников Эшмарка.