Наложница тирана (СИ) - Квей Клик - Страница 8

Он, сделав нерешительный шаг к постели, на которой спала молодая госпожа, сверкнул улыбкой и провел рукой по открытому бедру, насладившись прикосновением к чистой и такой нежной коже. Шадида почувствовала прикосновение, вздрогнула во сне, а её кожа сделалась гусиной.

— В чём дело? — спросила она сонливым голоском.

— Госпожа, доброе утро, — отстранившись от постели, поклонился Малик. — Господин желает вас видеть.

Шадида схватила пуховую подушку, чтобы бросить в главу дома, но промахнулась и попала в стену.

— Пошёл прочь, Малик! — промурлыкала она суровым тоном. — И передай брату, что я никуда не поеду.

— Господин знал, как вы отреагируете на раннее пробуждение, поэтому просил передать: если вы не встанете и не почтите его своим присутствием, он отдаст вас в гарем самого старого и самого жирного господина.

Шадида зарычала и в тот же миг вскочила. Привилегия стать наложницей ей не импонировала. Мало того, что она лишиться всяких благ и будет спать со своим господином по указке, так ей еще придется изменить стиль жизни. В доме брата она может спать до полудня, ходить, куда вздумается, делать, что душа пожелает и любить, кого выберет сердце. Дауд тоже это знал, поэтому охотно использовал это, как рычаг давления на сестру. Стоило обмолвиться о гареме, как она становилась шелковой и податливой, дабы ублажить все прихоти брата.

— Ненавижу… — обижено промолвила она, бросив сердитый взгляд главе дома.

Малик отошел еще на пару шагов, наслаждаясь прекрасными изгибами тела своей госпожи. Эту красоту отметил сам император, а глава дома, став таковым неделю назад, мог любоваться Шадидой каждое утро. Сонливый взгляд и скверное настроение госпожи не портило впечатления.

Даже после сна черные гладкие волосы Шадиды оставались такими же, а лицо, без признаков косметики, казалось еще прекраснее. Она родилась настоящей красавицей: длинные черные волосы, маленькие губки, острый носик с маленькими ноздрями, идеальные разрезы черных глаз и этот хитрый взгляд, как у лисички, две четкие линии бровей и до совершенства нежная кожа.

Она слезла с мягкой кровати, накинула шелковый короткий халат, едва прикрывающий бедра, взмахнула тыльной стороной рук, чтобы поправить волосы и снова бросила суровый взгляд главе дома.

— Прекрати на меня смотреть, Малик! — не слишком довольная таким ранним пробуждением, приказала она.

Малик, разумеется, поклонился и сделал еще несколько шагов назад.

— Госпожа, желаете принять ванну? — спросил он вежливым тоном.

— Позже. Скажи, где мой брат?

— На стрельбище, госпожа.

Шадида подошла к окну, но быстро вспомнила, что они с братом переехали в этот дом всего неделю назад, а вид из прошлого окна сменился со стрельбища отца, на прекрасный сад с лабиринтом. Выискивать брата из окна своей спальни было бессмысленно, поэтому она, сделав глоток холодной воды, направилась к двери, но остановилась рядом с главой дома.

— Ещё раз коснешься меня, расскажу брату! — ткнув пальцем, заявила Шадида.

— Простите, госпожа, — промолвил Малик. — Я пытался до вас докричаться, но вы крепко спали.

— Лжец! — презрительно бросила она и в ту же секунду покинула спальню.

***

Каждое утро Дауд, как только встает с постели, одевается, берет лук с колчаном и выходит на улицу, чтобы попрактиковаться в стрельбе. Это увлечение привил ему отец, который несколько лет служил в армии Дракона. Сегодняшнее утро, впрочем, как и все последующие дни, Дауд был на стрельбище, куда вскоре подошла его старшая сестра.

После смерти отца он стал главой семьи, на плечи которого возложили тяжелую ношу. Четырнадцатилетний юноша еще молод и вспыльчив по неопытности, но у него есть свои амбиции, которые тесно сплетаются с настойчивостью. Дауд выучил все уроки отца, поэтому прекрасно понимал, что требуется хорошему правителю. К сожалению, сестра не разделяла его принципов и стремлений, чем постоянно злила брата.

Дауд услышал её шаги и недовольное рычание, почувствовав на затылке злой взгляд. Выпустив стрелу в мишень на дереве, он попал точно в цель, выбив десять очков из десяти.

— Доброе утро, брат, — язвительно сказала Шадида. — Я почтила тебя своим присутствием. Теперь можно мне вернуться в постель?

Он вытащил следующую стрелу из колчана, натянул тетиву, но вместо мишени, послал её в сторону сестры. Стрела пролетела над головой Шадиды, всколыхнула гладкие волосы и попала в ветку дерева у неё за спиной.

— Ты будешь делать то, что было велено, — ответил Дауд.

Шадида уже привыкла к выходкам брата, поэтому не повела бровью. Если бы Дауд хотел её убить, у него не возникло проблем попасть в мишень, стоящую всего в нескольких шагах. Они родились от разных матерей; Дауд стал единственным сыном фаворитки отца, а его сестру Шадиду родила самая первая наложница, умершая во время родов. Первое время брат с сестрой дружили, они очень привязались друг к другу, но с возрастом все внимание забирал будущий глава семьи, поэтому Шадида начала ревновать. Постепенно детская дружба ушла, появились заботы, а после смерти отца их отношения напряглись до предела. Оба понимали, что Дауду достаточно одного слова, чтобы избавиться от своей сестры и при этом хорошо заработать на торгах.

— Чего ты желаешь, брат? — сдержав злобу, вежливо спросила Шадида.

Он ответил после того, как выпустил еще одну стрелу — на этот раз в мишень.

— Где моя привратница? — спросил Дауд.

— Я ищу…

Дауд резко обернулся, бросил лук на землю и в два шага приблизился к сестре. Он запросто мог ударить её, но Малик, вышедший из дома, сдержал гнев молодого господина. Брат и сестра — такие одинаковые, но в то же время очень разные личности со своими целями и амбициями.

Дауд был выше сестры на пол головы, в его лице читались признаки отца, а вот сестра была больше похожа на мать. Новому главе семье передались густые волосы цвета смолы, широкий рот, острый подбородок, вытянутое лицо и очень большие уши. В его черных глазах чаще всего читалось призрение ко всем, кто находится рядом, любит его и пытается заботиться.

— Малик, все готово? — спросил он главу дома.

— Да, господин, — поклонился тот. — Верблюды готовы выехать в любой момент.

— Учись, сестра…

Шадида снова сдержала злость и только повела плечами.

— Прости, — искренне сказала она. — У меня не было времени, но я обязательно найду привратницу. Мне нужно лишь съездить в город.

— Всего лишь? — нахмурился Дауд. — Ты неделю сидела без дела, хотя в любой момент могла взять верблюда и добраться до города. Я понимаю, раньше мы жили очень далеко, но теперь, Шадида…. Что тебе помешало съездить в город на один день? Постой, не отвечай. Я знаю, в чем причина. Это ведь просто лень? Может быть, тебе следует делать то, для чего ты родилась?

— Не начинай, — закатила глаза Шадида. — Я не хочу становиться наложницей, и ты это знаешь.

— А чего ты хочешь? Отец разве не говорил, что для каждого человека отведено место в мире? Где твоё место, сестра? Считаешь, что сможешь прожить беззаботную жизнь у меня под крылом? Не позволю! Наш отец умер, но его дух следит за нами с небес. Хватит его позорить, сестра. Прекрати это немедленно! Найди себе достойное применение, иначе это сделаю я.

Ему показалось, будто бы Шадида пропустила все мимо ушей. Дауду оставалось махнуть рукой и отправиться по делам.

— Малик, — спросил он главу дома, — сколько лет ты служишь моему отцу?

— Почти двадцать лет, господин, — учтиво поклонился тот.

— Я никогда об этом не спрашивал, но ты ведь не евнух?

— Нет, господин. Моё достоинство при мне.

— Превосходно! — Дауд остановился перед домом и обернулся к сестре. — Шадида, меня не будет неделю. Если я вернусь, а ты не выполнишь моё поручение и не сможешь найти себе достойное занятие, подарю тебя Малику. От него больше пользы и он точно заслужил такой подарок.

Глава дома уже расплылся в улыбке и чуть не запрыгал от счастья, но Шадида, бросив суровый взгляд, дала ему понять, что мечты порой остаются мечтами. Эта своенравная девушка никогда не станет его.