Бабье царство (СИ) - Осипов Игорь - Страница 44

— Дырки криворукие, — пробубнила оставшаяся в длинных панталонах наёмница, приложив ладонь к ссадине и зашипев. — Чуть сиську не отстрелили.

Я невольно скосился на её грудь, уже далеко не девичью, но всё ещё не обвисшую. А когда глаза опустились ниже, то заметил по бокам живота растяжки, какие часто возникают у беременных. Вспомнилось, что она родила семерых.

— Стреляли наспех, к тому же боялись попасть в тебя, — пояснила Катарина, которая тоже тяжело дышала. Похоже, плюс к ловкости компенсировался минусом к выносливости. Но оно немудрено. Кошки, даже большие, не лучшие покорители дальних дистанций.

— Три раза из лука попали, едва пробили стёганку. Не смертельно, но больно, — продолжила девушка.

— Не больнее, чем рожать. — усмехнулась Урсула. А потом снова зашипела, притронувшись к боку. — Арбалетный болт прошёлся. Ещё чуть правее и не было бы тёти Урсулы. Это надо будет отметить.

Я упёрся вытянутой рукой о ствол берёзы, выдохнул и наклонился. Из сумки вытащил пакет вышивальщика, в котором имелась аптечка. Сейчас Урсуле нужно вколоть антибиотики и зашить раны.

— Система, достань из кэша инструкцию первой помощи, — произнёс я вслух и сразу скривился. Глупо получилось.

«Раздел?»

«Никого я не раздевал», — одними губами прошевелил я, огрызнувшись на цифровую помощницу.

«Фраза не распознана», — сразу пожаловалась система.

«Раздел хирургия. Инструкция по зашиванию ран».

«Приготовьте перчатки, кривую сшивающую иглу, шёлковые нитки, ватные тампоны, обезболивающее, спирт для дезинфекции, физраствор для промывки места ранения».

Я вздохнул и разорвал пакет, стараясь, чтоб содержимое не пало на траву. Нам один раз показывали на занятиях, как это делается, и неуверен, что правильно смогу, но деталь нечего. В открытые раны наёмницы может попасть зараза.

— Урсула, потерпи немного, — произнёс я и сел рядом, распаковывая перчатки. Но один не справлюсь, нужна помощь, чтоб раны держать, пока шью. Блин, как её шить-то? Крестиком? Приуныв от таких мыслей, я быстро огляделся. Лукреция стояла у кустов. Её тошнило. Ещё бы, торговка артефактами престо не привыкла бегать. В обморок бы не упала, я ведь не утащу. Она хоть и выглядит более хрупкой, чем остальные спутницы, но всяко больше меня за счёт только одного роста. Метр девяносто сексуальности. На Земле запросто бы актрисой или фотомоделью стала. Но сейчас это заблёванная фотомодель. Остаётся только храмовница.

— Катарина, — позвал я девушку и протянул перчатки. — Помоги.

— Может, не надо. Злые духи только и ждут, чтоб начать портить плоть. Чёрная гниль начнётся. Лучше само заживёт.

— Поверь мне, — произнёс я и достал флакон. Колпачок слетел, и запахло чистым спиртом.

— Тонкие, — произнесла Катарина, разглядывая латексные перчатки. — Из кишки сделаны или бычьего пузыря?

— Потом расскажу, — насупился и тихо ответил я, налив спирта на ватный диск. — Урсула, будет больно.

Когда диск коснулся первой раны, наёмница молча дёрнулась и напрягла отнюдь не женские мышцы. Я думаю, что она при должном умении вполне уделает спортсмена-тяжеловеса. Удар наверняка больше сотник кило. А может, и нет. Размах плеч всё же не мужской.

Я говорил вслух, повторяя фразы, которые мне шептала система, и шил. Постоянно боялся ошибиться. Но вскоре приналовчился, делая на одну рану по три шва, так как они были недлинными — по ширине самого кончика стрелы. Но старался так, что думал, губу прикушу и её тоже зашивать придётся.

В какой-то момент посередине операции тяжело дышащая Урсула обернулась.

— Юн спадин, долго ещё? Больно.

— Да твою мать, — выругался я по-русски, так как скользкая от крови игла чуть не упала в траву. — Сиди не дёргайся, — продолжил ругаться уже на местном, — а то лопатки пришью друг к другу!

А у самого тряслись руки от страха накосячить, ведь в первый раз штопал человека.

В самом конце поверх швов прилепил водонепроницаемый пластырь и вколол ударную дозу антибиотика, корову вылечить хватит.

— Всё, — выдохнул я и упал на спину, прижимая к себе аптечку. Рядом легла Катарина. Она вытянула верх руки в перчатках и глядела на них, погрузившись в какую-то медитацию.

— А ты голову пришить сможешь? — тихо спросила она через минуту, уронив руки вдоль тела.

— Я же не хирург, — усмехнулся я. — Я так, только чуть-чуть умею.

— Хурук? — повторила девушка непривычное для неё слово. — Наши целительницы тоже заживляют раны, но не так. Лукреция, — позвала она волшебницу, — ты раны целить умеешь?

— Только. Кровь. Остановить, — чуть ли не по слогам ответила магесса, держась руками за живот. Она подошла к нам и тоже легла на траву, у неё на глазах виднелись подсыхающие слезинки, скорее всего, оттого что тошнило не по-детски. Все очень устали. Все выжаты досуха. А ещё у нас не осталось еды и воды.

— Уходить нужно. — произнесла Катарине и пояснила. — Та рыжая такая же запечатанная, как и я. И она из волчьего дозора. Она создана идти по следу. И непременно это сделает.

— Нужно пройти по краю Ганивилля, — согласился я. — Они будут думать, что мы убежим вдоль реки. Там как раз тропинка идёт. Самый лёгкий путь.

— Она по запаху пойдёт, как зверь, — покачала головой Катарина. — И в Ганвилле у неё свои доноски. Сразу побегут пищать на ухо.

— Тогда сбить запах, — ответил я, приподняв голову. — И пустить по ложному следу.

Катарина негромко засмеялась.

— Юрий, порой ты умный, как будто тебе в самом деле триста лет, а порой глупее ребёнка. Она же волчий дозор. Её с детства учили разыскивать жертву по следу.

Я вздохнул и прикрыл глаза, а потом почувствовал, как кто-то начал рыться в моей сумке. Но что-то возражать и ругаться было попросту лень.

— Эта… юн спадин. — послышался голос Урсулы. А где у тебя фляга с тем зельем? Крепким вином пахнет. Должно быть вкусным.

Не успел огрызнуться, мол, это моё, как раздался радостный голос: «Нашла». А когда открыл глаза, увидел наёмницу, которая залпом опрокинула флакон с чистым спиртом себе в рот. Она сразу закашлялась и начала стучать себе кулаком по груди.

Я поспешил отвернуться, так как мелькнула мысль, что слишком долго без женщины, и даже эта ветеранка боёв сорока пяти лет от роду, заклеенная пластырем, как ёжики после Камасутры, заставляет таращиться на сиськи.

— Ох и горлодёрка, — выдавила из себя наконец Урсула и глубоко вздохнула. — Как вы такое пьёте? Глотки дубовые?

Я не стал говорить, что сие не для питья, а сугубо для медицины. Вряд ли поймёт. Зато высказал другую мысль.

— А можно самим запах сбить, а куски ношеных тряпок пустить с кем-то другим?

— Да кто же согласится наше тряпьё нести? — улыбнулась снова Катарина. — Не на зайца же портянки мотать.

— Ну а если на нечисть?

Я ожидал нового приступа смеха, но вместо этого, они вытаращились на меня, как на умалишённого.

— А что? — пожал я плечами. — Чем не обманка? Тем же потеряйцам дать кусок ткани, они с ним полсвета пройдут.

— Глупый-глупый халумари, — состроив жалостливое лицо, произнесла Катарина. Она глядела на меня как на человека, которому слишком сильно стрясли черепушку, и теперь тот бредит. Казалось, сложит пальцы в символ Небесной Пары и проведёт ими по моей физиономии, дабы бесов изгнать.

— Он дело говорит, — вдруг заговорила волшебница тихим голосом. — Пять миль отсюда Лага Роха — Красное Озеро. Нечисть там всегда в дюжих числах. В нём можно смыть с себя вонь, оставить вещи потеряйцам, намазаться золой, чтоб сбить свой запах и уйти перед рассветом.

— Опять идти? — ухмыльнулся я. — А поближе нет ничего? Здесь же куда ни плюнь проклятые места.

— На Лаге Бланке — Белом Озере — нас самих сожрут. В Бранце Нерхе — Чёртом Овраге — тоже таври опасные, это все знают, даже малые дети, а на Лаге Рохе я даже ночевала в молодости. Там на берегу только докучающая мелочь. Там ведь инфант.

— Решено, — произнёс я и встал, оставив непонятное слово на потом, — в проклятых местах нас будут искать в последнюю очередь. Будем двигаться от одного к другому. Если получится, завяжу на горле потеряйца свою грязную портянку.