1972. «Союз нерушимый...» (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 60

В общем — я плюнул и смирился. Тем более что обувь в самом деле была превосходной. Мягкие кожаные полуботинки с дырочками для вентиляции ласково обнимали ноги, ничуть не мешая ходьбе, и очень мне понравились. Они были четырех цветов — белые, черные, серые и кремовые. Ольгина обувь была на том же уровне, только еще на невысоком каблуке. Что интересно — на обуви не было никаких штампов производителя. Скорее всего, она шилась индивидуально, вручную. И тут как раз и таился вопрос: как они так точно сумели пошить обувь для нас с Ольгой? И КОГДА?!

Впрочем, и тут есть объяснения. Готовились к визиту давно, знали, как это все будет происходить — вот и подготовились, с учетом наших с Ольгой так сказать интересов. А размеры — это плевое дело. Они знают не только размеры нашей обуви…но и все другие размеры тоже. Даже самые интимные. Кей Джи Би мышей не ловит!

Через десять минут снова стук в дверь, двое мужчин и женщина. Комната завалена барахлом едва ли не наполовину. И записка знакомым почерком: «Не дури. Хватит изображать из себя хиппи! Одевайся как положено по протоколу»

Ах ты ж зараза! Семичастный. Да хрен тебе, а не протокол! Когда нас позвали в банкетный зал, я был одет так же, как и всегда — легкие штаны, легкая рубашка. Только полуботинки надел «хозяйские» — ну а чего, если удобные, как мокасины? Да…шикарная обувка! Просто блеск!

В банкетном зале человек пятьдесят народа — по двадцать пять с каждой стороны. Стол, как и положено по русскому обычаю — ломится от явств. Черная икра, осетрина — это уж само собой, в этом времени в таких продуктах нет ничего необычного. Но было и еще кое-что — оленина, лосятина, кабан, дичь всяких видов, надо же поразить гостей такой экзотикой? Ну и само собой — шампанское и водка. Русские напитки, конечно, никаких тебе вдов Клико и виски. Приехал — пей наше! У себя будешь самогон глотать, а мы пьем чистое.

Меня усадили по левую руку Шелепина, сразу за министром иностранных дел. Наискосок от Никсона. Рядом со мной Ольгу, которая чувствовала себя совершенно не в своей тарелке — косилась на соседей, узнавая лица с плакатов на демонстрации, поглядывала на Пэт Никсон, которая по нашему приходу приветствовала Ольгу улыбкой и этаким помахиванием пальцами — «Ха-ай».

Тост поднял Шелепин, который обратился с краткой речью к президенту США. В речи он коротко описал — чего ждет от встречи, и выразил уверенность, что у них все получится. Кстати — я тоже был уверен, что все получится, потому что знал точно: да, получится. Мощные подпишут договоры. В моем времени это сделал Брежнев, но и с Шелепиным получится не хуже. А то и лучше. Есть на то некоторые надежды…

В ответном спиче Никсон тоже выразил надежду на то, что отношения США и СССР кардинально улучшатся, и в конце вдруг добавил, что этому способствуют и контакты на уровне творческой интеллигенции, такой, к примеру, как писатель Майкл Карпов, много сделавший для улучшения отношений двух стран. Я в этот момент как раз задумчиво осматривал бутерброд с зернистой черной икрой, и едва не пропустил этот самый момент. Ольга пихнула меня ногой. Мне было невыразимо скучно, и на меня наваливалась тупая сонная одурь.

Никсону бурно похлопали (как и Шелепину), а он вдруг указал на меня и предложил:

— А вот пусть Майкл Карпов скажет — каким он видит будущее наших отношений? Как мы все знаем, он провидец и может предсказать будущее.

Я аж поперхнулся! Ты охренел, что ли?! Зачем?! С какой стати? И какой я мля провидец?! О господи…вот же влип!

— Попросим товарища Карпова! — Шелепин улыбнулся одними уголками губ, а Семичастный вперился в меня взглядом так, что казалось прожжет во мне дырку. Чего он боится? Что я ляпну что-то непотребное? Что-то, что пойдет во вред государству? Низко же ты меня ценишь, товарищ главный кейджибист!

Я встал, взял в руку бокал с шампанским, чтобы не просто стоять столбом, и дождавшись, когда в зале стихнут шепотки, начал:

— Не дело простому писателю-фантасту (в зале зашептали, кто-то хихикнул — простой!) давать прогнозы перед такими богами международной политики, как вы, уважаемые господа! Как у нас говорят — расскажи богу о своих планах, посмеши его (в зале заулыбались, Никсон тоже широко улыбнулся. Я говорил по-английски). Но если меня просит высказаться такой уважаемый человек как президент Никсон — как я могу ему отказать? Как я вижу будущее наших стран? Конечно же счастливым и богатым! И точно без кровавых войн, которые никому из нас не нужны. В мире две главные силы, два стержня — СССР и США. Если мы встанем плечо к плечу, если мы вместе займемся мироустройством — кто нам сможет помешать? Вместе мы построим новый мир, в котором людям будет жить легче, мир, в котором люди забудут о страхе ядерной катастрофы. Здесь, в этом зале собрались лучшие люди мира, те, от кого зависит будущее. И я уверен, я ЗНАЮ это — у вас все получится. Главное — верить друг другу. Будет вера — будет и мир.

Десятки пар глаз в зале смотрели на меня серьезно, будто пытаясь залезть мне в мозг. В зале повисла тишина — никто не гремел вилками, никто не булькал шампанским или водкой. Все заворожено смотрели на меня, и мне вдруг стало немного не по себе — кого сейчас они видят? Мессию? Я им что, посланник бога? Я всего лишь бывший вояка, можно сказать — солдафон! Какого черта вы делаете из меня оракула? Устал. Я — устал. Забраться бы в норку и сидеть там безвылазно полгода…год…два…просто писать книжки, ходить на яхте по морю и забыть, забыть о политике, о войнах, и том, в чем же все-таки моя миссия! Впрочем — я и сейчас не знаю, в чем она, моя миссия. Вот в этом? И я обвел тяжелым взглядом серьезные, даже мрачные лица.

— Одно могу сказать: если США и СССР не наладят отношения, если они не договорятся, если продолжится гонка вооружений…нашу планету ждут страшные потрясения. А возможно и сама смерть. Ядерного оружия накоплено столько, что если все его пустить в ход…нам просто негде будет жить. Сама Земля просит вас, уважаемые господа: остановите это безумие! Договоритесь! И вы войдете в историю планеты как великие миротворцы. О вас будут петь песни и слагать легенды. И вот как я вижу наше будущее, господа.

Я коротко кивнул, отпил из бокала и сел на место. Все было сказано, о чем еще говорить? «О чем говорить, когда не о чем говорить…» — гул толпы, так он создается в театре. Тихо и грозно актеры массовки повторяют: «О чем говорить, когда не о чем говорить…»

Молчание прервал Никсон, захлопав в ладоши:

— Браво, Майкл! Как всегда ты красноречив и убедителен! Конечно же мы сделаем все, чтобы мир не упал в пропасть. Для того я сюда и прилетел. А что касается доверия — мы доверяем господину Шелепину и его помощникам. Иначе бы нас здесь не было. И доверяем во многом благодаря тебе. Пока что твои прогнозы ни разу не были неверными. Так выпьем за дружбу между нашими странами!

Никсон встал, встал и Шелепин. Встали все, кто сидел в зале. И выпили. И я выпил, чувствуя, как шипучая жидкость стекает по пищеводу. И у меня было такое чувство, что сейчас я заслужил этот бокал шампанского. Ей-ей — заслужил!