Орки (СИ) - "Урук Хромой" - Страница 112

У стойки на принесенном глиняном круге разожгли огонь, и старый Шому под азартный вой гостей стал ловить из мешка живых змей и, ободрав с них шкуру, наскоро обжигал их на огне, бросал еще живых и извивающихся гадов в сторону гостя. Под дружный рев очередной гость ловил на лету опасный подарок и начинал рвать его зубами. За спинами гостей скользили тени самых крепких и умных Младших стражей семьи, внимательно следивших за разгулявшимися гостями. Подвыпившие орки становились громкими и агрессивными, что для них и было, в общем, нормально. Стража должна была заметить и предотвратить слишком опасные развлечения. Слишком разгулявшихся гостей стража останавливала только при явной попытке убийства. Дружеские поединки только приветствовались. И сейчас у самой стойки неуклюже кружились две самки в окружении воющих и толкающихся орков. Привычка ходить на ходулях сильно меняла им походку, и поединок был в глазах остальных гостей таким милым и забавным.

Гайту не удержалась, и соскочив со своего помоста, где она, как одна из самых уважаемых гостей сидела одна, сразу сцепилась с молодой самкой из Младшей семьи Главы и сейчас старалась достать ее коротким кремневым лезвием столового ножа. Орущие от восторга орки, стоящие вокруг стеной, самозабвенно колотили друг друга по спинам и головам, подзадоривая самок и выкрикивая ставки. Сосредоточенная Тень резко выбросила руку, целясь Гайту в лицо. Ловко увернувшись, та в ответ, полоснула противницу по щеке, отскочив, вскинула руки в жесте победы под громкий общий вой окружавших их зрителей. Расстроено взвывшая Тень бросилась вперед и была поймана зрителями, а через пару минут они уже сидели в обнимку с Гайту на её помосте, и та зашивала рану сопернице, что периодически била босой ногою в слишком близко сующиеся морды поклонников. А у стойки оружия на учебных мечах самозабвенно рубились пара молодых десятников из разных семей.

В другом углу стражи семьи с трудом растаскивали двух стражей Лау, что с воем катались у стены, сцепившись в остервенелой драке.

Купец внимательно следил за происходящим, участвуя во всех развлечениях и попутно решая множество вопросов. Пара поединков на учебном оружии, одна схватка на кулаках и множество коротких разговоров. Сейчас он внешне увлеченно играл в камешки с парой стражей семьи Керкет, попутно вызнавая от них, как обстоят дела на Выработке. Сидящий рядом с ним Виига, внимательно следил за игрой и еще более внимательно слушал разговор. Все это время он слонялся за купцом. Пару раз к нему приставали с предложением подраться, но Купец всегда находил причину занять задир. Закончив игру и отдав проигрыш, Купец кивнул Умнику, и они подошли к помосту Гайту. Она сейчас расслабленно лежала головой на коленях у своей соперницы, позволяя ей переплетать ее косички.

- Гайту, ты сегодня украшение моей Норы, - Купец иронично покосился на зашипевшую соперницу чемпионки и добавил, - Хому, ты сегодня необычайно хороша, кровь на твоем лице необычайно красива, а рисунок на щеке сейчас выглядит очень привлекательно. Тебе давно надо было сделать такой красивый шрам.

Гайту снизу вверх посмотрела на раздувшуюся от гордости Хому и незаметно подмигнула Купцу.

- Что хочет от нас, таких красивых, наш уважаемый хозяин?

- Вы будете сегодня судьями на танце ножей?

Обе самки тихо ахнули и радостно оскалились.

- Будет танец ножей, сейчас? Конечно, мы будем судьями, хотя я бы сама с удовольствием поучаствовала, да и ты тоже так думаешь? - Гайту крепко обняла яростно закивавшую головой Хому и жалобно заскулила глядя на Купца.

- Тогда вопрос с победителями можно не поднимать. Вы их порвете всех, - обе самки зашипели, - ну, не могу я лишить зрелища схватки столько гостей, а с вами это будет охота.

Купец склонил голову и руками изобразил вежливую просьбу. Самки переглянулись и великодушно кивнули. Проводив глазами двух стражей его семьи, тащивших на выход сильно побитого десятника семьи Лау, плюющегося кровью и обещающего выпотрошить в другой раз своего противника, он вздохнул и еще раз склонил голову.

Самки, вскочив, испустили дружный вопль, легко перекрыв общий шум в зале. Все, замолчав, повернулись в их сторону. Гайту обняла свою соперницу и звонко прокричала.

- Мы судьи танца ножей.

Стены вздрогнули от рева орков. Орали все: и гости, и стражи, и служанки. Рев перешел в песню, славящую семью хозяина Норы. Гости разбегались по своим местам, помогая побитым и пьяным. От входа в зал хромали и ползли вынесенные туда проигравшие до этого поединки или просто перебравшие браги. Радостно перекликающиеся служанки, сбиваясь стайками, понеслись в проход за спиною у Купца.

В зал принесли еще несколько шаров и поменяли старые с уставшими светляками.

В зал вошли несколько уже пожилых орков и, сев у помоста Купца, достали свои инструменты и замерли. Старшая служанка, пройдя по залу, высыпала в каждую жаровню по пригоршни порошка, который, сгорая, наполнил весь зал новыми дурманящими запахами и клубами светлого дыма.

Купец, усевшись на помост, пригласил к себе обеих самок-судей и, дождавшись их, махнул музыкантам. Глухой удар барабана, мгновение тишины и уже два барабана ритмично и неспешно отбивают ритм, к ним присоединяются резкие звуки флейт из кости и дерева. Все вместе они играют рваный и дикий мотив, нашедший сразу же множество ценителей. Слова всем известной песни подхватывают множество грубых голосов, общий мотив рвут высокие голоса самок и выкрики самых пьяных.

Из-за помоста Купца по обе стороны неторопливо выходят служанки семьи Купца. Синхронно притопывая и напевая, они то делают несколько шагов вперед, то отступают назад, и так качаясь и пританцовывая, двигая над головой руками, две цепочки разрисованных светящейся краской тел кружат вокруг стойки. Их больше двух десятков. Гости с жадностью рассматривают их, находя знакомые и всем им известные лица, взрываются приветственным ревом. Известных поединщиц зовут по имени, подбадривают и подначивают, дают советы и угрожают. Гам временами перекрывает музыку и песню и снова утихает. Почти голые служанки кружат на месте, на них одеты только расписные набедренные повязки из кожи с подолом спереди до середины бедра и множество украшений, Купец не поскупился и украсил своих служанок. Заплетенные в косички волосы увязаны в пучок на макушке, у каждой широкий ошейник из толстой кожи на шее. Тела покрыты узорами из краски и татуировками. Тела почти всех покрыты шрамами, как свидетельство мастерства и упорства в его достижении. Глаза сверкают, они скалятся в ответ на выкрики и продолжают синхронно двигаться, притопывая босыми ногами и кружась в танце.

Обе судьи встают и спускаются с помоста, каждая служанка, подходя к ним, протягивает свои руки, и судьи придирчиво осматривают их. В обеих руках у каждой зажаты недлинные лезвия из кремня, туго примотанные к кистям. Разжать руку или выпустить лезвие самка не может. Держат они их обратным хватом, что на взгляд орков почти безопасно и не может убить соперницу колющим ударом, а порез же - это так красиво и волнительно. А уж если и кто умрет, так то воля Темного, что об этом думать. Судью придирчиво проверяют, как завязана кисть, и насколько длинно лезвие клинка. Оно должно быть не шире ладони и на этом все проверки заканчиваются. Пройдя проверку, служанки продолжают кружиться вокруг стойки, не останавливаясь. Их светящиеся тела извиваются и качаются в пахучем дыму жаровен и многим уже кажутся видениями. Постепенно они разбиваются на пары и продолжают уже кружить в парном танце, пары произвольно набраны судьями, толкающие служанок в круг после проверки. Сейчас самки скалятся и шипят друг на друга, продолжая танцевать и неторопливо размахивая оружием.

Сидевшие неподвижно пара барабанщиков с высокими и узкими барабанами из стволов дерева, дождавшись взмаха Купца, дружно грохнули в свои инструменты, резко прервав песню и музыку. В установившейся тишине Купец встал в полный рост и, подняв руку, замер на мгновение, остановившиеся служанки мгновенно приняли стойки и замерли, сгорбившись, выставив вперед руки и слегка покачиваясь на полусогнутых, широко расставленных ногах. Еще помедлив, он взмахнул рукой и стоявшие рядом с ним самки пронзительно и кровожадно завизжали только одно слово, подхваченное всеми кто был в зале.