Электрическое тело (ЛП) - Рэвис Бет - Страница 29

Джек расхаживает, как зверь в клетке, бросая на меня разочарованные взгляды. В его движениях отчаяние, гнев.

— Элла, — отрывисто произносит Джек. — Почему ты здесь? Что… что ты помнишь обо мне?

— Ничего, — немедленно отвечаю я. — Потому что нечего вспоминать.

Его лицо превращается в бесстрастную маску. Я заметила, что он делает это всякий раз, когда вспоминает о нашем предполагаемом прошлом. Это его бесстрастное лицо, его способ убедиться, что я не вижу, как он пытается мной манипулировать.

Ну, в эту игру могут играть двое.

— Давай договоримся, — предлагаю я. — Я тебя о чем-то спрашиваю, затем ты меня о чем-нибудь спрашиваешь, — он не узнает обо мне ничего важного, потому что просто нет ничего важного, — но я смогу вытянуть больше информации, чтобы распять его.

Джек снова падает под дерево, его тело оседает. Он похлопывает по камню рядом с собой, но я не принимаю его предложение. Я хочу стоять. Я хочу иметь возможность убежать.

— Ты что-нибудь помнишь обо мне? — спрашивает Джек.

— Мы познакомились несколько дней назад, — отвечаю я. — Ты приставал ко мне в Центральном саду.

— Я пытался предупредить тебя, — рычит он. Потом его лицо смягчается. — Ты не помнишь, что было раньше?

— Никакого «раньше» не было, — огрызаюсь я. — И теперь моя очередь. Ты лидер этой террористической организации?

— Мы не террористы.

Я не утруждаю себя ответом; он может сколько угодно спорить о семантике. Я почти верю ему, но не могу рисковать и ошибиться, основываясь на интуиции. Наконец, Джек вздыхает и говорит: — Полагаю, что теперь, после… после всего, я ближе всего к лидеру. Что ты знаешь об исследованиях своего отца?

Вопрос застает меня врасплох. Я совсем не ожидала, что папа будет вовлечен в этот разговор. — Его последние эксперименты были направлены на создание искусственного мозга, — отвечаю я. Судя по документам представителя Белл, это не секрет или что-то, чего Джек еще не знает. — Что невозможно, — добавляю я. — Ученые могут создать что-то в точности похожее на человеческий мозг, вплоть до каждой морщинки и складки, но они не могут заставить его думать. Андроиды — ничто, кроме сложных схем внутри и лишь похожие на людей. Они не могут думать самостоятельно.

Джек кивает. — Но знаешь ли ты, что у него начались проблемы с методами, которые хотел использовать СС? Он не соглашался с ними в некоторых вещах — я до сих пор не уверен, в чем именно. Так или иначе, у него начались проблемы с начальством.

Я тупо смотрю на него. — Нет, — отвечаю я. Я никогда не слышала, чтобы папа жаловался на свою работу. Но в моих последних воспоминаниях об отце я помню, как он волновался. Он сильно похудел. Какое-то время я волновалась, что он тоже болен, как и мама. — Почему ты так думаешь?

Джек выглядит удивленным. — Потому что я работал с твоим отцом над этим исследованием, — говорит он. Теперь я вспоминаю фотографию, на которой он и папа в лаборатории, рука отца мягко лежит на плече Джека.

— Меня завербовали сразу после окончания средней школы, на год службы, — продолжает Джек. — Я должен был быть только лаборантом, но доктор Филипп взял меня под свое крыло.

— Папа всегда любил безнадежные дела, — это вызывает у меня кривую усмешку.

— За месяц до смерти доктора Филиппа он меня уволил. Ни за что, — торопится сказать Джек. — Но он не хотел, чтобы я вмешивался в политику и беспокоился, что у него будут неприятности из-за некоторых его исследований, не хотел опорочить мое имя. Ни одна из его проблем так и не вышла наружу.

Потому что он умер. Потому что его убили. Я не могу позволить себе забыть или потерять концентрацию на этом.

— Итак, после того, как тебя уволили, — продолжаю я, — ты решил создать небольшую террористическую группировку…

— Группу протеста! — говорит Джек, повышая голос. — Есть разница.

— С моей точки зрения, нет.

— Может, ты стоишь не на той стороне.

Я закатываю глаза.

— Всегда были протестующие против СС, еще до гражданской войны. Как ты думаешь, Мальта хотела, чтобы ее столица была названа в честь города в Италии? Вы думаете, что люди хотели переехать в район Фокра? Протесты начались здесь, на Мальте, и как бы она ни старалась, ПМ Янг не сможет уничтожить всех. Он бросает взгляд на дверь, за которой остались только Жюли и Ксавье.

— Раньше нас было больше, — продолжает он. — Раньше мы были сетью людей не только на Мальте, но и во всем СС. Мы были организованы, мы были сильны… И мы собирались изменить мир.

— Зунзана, — говорю я, пробуя это слово на вкус. Неужели это действительно то, о чем говорит Джек? Не террористическая группировка, а Сила добра?

— Зунзана, — задумчиво произносит Джек, — это старое мальтийское слово, означающее «Шмель», как ты и сказала. Пчелы были символом ума и жизни. А название нашей страны «Мальта» — значит «мед». — Как пчелы защищают свой мед, так и мы защищаем свою страну.

— Защищаете от чего? — спрашиваю я.

— От СС.

— СС ничем не хуже любого правительства, — говорю я. — И нам не нужна еще одна война, — Гражданская война началась задолго до меня, но там, где когда-то стояла столица Мальты, есть гигантский, заполненный морем кратер, который никогда не позволяет нам забыть о цене, которую пришлось заплатить.

Джек издает разочарованный стон. — Как заставить тебя видеть? — спрашивает он. — СС готов контролировать нас любыми возможными способами. Только посмотри на свои наручники — посмотри, как правительство все контролирует. Думаешь, они делают это ради твоей безопасности? Они лгут. Это то, за что сражались Зунзаны — за что боролся твой отец перед смертью. Он не хотел, чтобы мы превратились в игрушечных солдатиков и марионеток.

— Оставь моего отца в покое, — огрызаюсь я.

— Как я могу? — ревет Джек, вскакивая. Он бросается на меня и останавливается прямо перед моим лицом. — Твой отец погиб, сражаясь с правительством, как и мои родители, и ты отвергаешь его жертву, как будто это ничего не значит. Возможно, тебе было легко забыть прошлое, но мне никогда не удавалось.

— Я ничего не забыла! — кричу в ответ. — Я просто не верю твоей лжи!

Лицо Джека застывает. — На самом деле? — спрашивает он низким и опасным голосом. — Это ложь? — прежде чем я успеваю что-либо сделать, кроме как ахнуть от шока, Джек прижимает меня к своему твердому телу, обнимая, и целует в губы.

Глава 32

Мои руки прижаты к его груди так, что я чувствую твердые очертания мускулов под кончиками пальцев. Долгое мгновение все, о чем я могла думать, это о его теле напротив моего, его губах напротив моих. А потом… Потом мои руки сжимаются в кулаки, и я отталкиваю его. Вытирая рот, смотрю на него.

— Как ты смеешь! — кричу я.

— Элла, я просто подумал… — сукин сын выглядит оскорбленным, что я оттолкнула его.

Я пересекаю небольшое пространство между нами, вскидываю руки и толкаю его так сильно, что он ударяется спиной о стену. — Не прикасайся ко мне больше, подонок! — я поворачиваюсь на каблуках и бегу к двери. Не думая о том, как горит мое тело, как я не могу избавиться от его вкуса во рту. Он не имел права.

Он хватает меня за запястье и тянет к себе. Я использую инерцию своего тела, двигающегося в его направлении, чтобы направить кулак ему в лицо, но он ловит мою руку на полпути. — Элла. Элла! Прости, ладно? Я просто подумал, может, ты меня вспомнишь.

— Вспомню тебя? Вспомню тебя?! Если ты хочешь, чтобы я это вспомнила, я рада, что забыла! Я вырываюсь из его хватки, но он легко отпускает мое запястье. Он выглядит расстроенным.

— Мы встречались год, — глухо говорит он.

Я смотрю на него.

— Ты говорила, что любишь меня, — говорит он. — Мы…

Я оборачиваюсь. — Хватит врать. Я никогда не встречала тебя прежде.

Его взгляд наполняет меня страхом и ужасом. — Я работал с твоим отцом. Я ужинал в вашем доме, с вашей семьей — вот как я тебя встретил. Мы были вместе целый год. Я был с тобой, когда тебя назначили стажером в Ревери на год службы, когда Акилу назначили на военную службу. Мы были… вместе, — то, как он произносит это слово, заставляет меня понять, что он имеет в виду нечто особенное.