Электрическое тело (ЛП) - Рэвис Бет - Страница 25

Я инстинктивно тянусь к наручу, чтобы позвонить Акиле и обсудить с ней мои опасения, как я делала это всю свою жизнь при любой проблеме. Но останавливаюсь. Благодаря Джеку я даже не знаю, могу ли теперь доверять своей лучшей подруге.

Едкий запах сожжённого метала проникает в мою комнату, он исходит от остатков второй половины дома. Роузи не взорвалась вместе с другими андроидами. Она сломалась позже — потому что она была занята взломом системы интерфейса. Взрывающиеся андроиды по всему городу были отличным отвлекающим маневром для всех, включая нас, пока взламывали интерфейс.

Был ли взрыв андроидов прикрытием для террористов, чтобы они смогли украсть мамины данные, или это государство пыталось припугнуть Представителя Беллеса?

Но, без сомнения, война продолжается.

И я больше не уверена, что нахожусь на правильной стороне.

Глава 27

Я накидываю на плечи свою сине-коричневую защиту из дамасской ткани, не смотря на то, что она еще не остыла. Краем глаза я улавливаю мерцание справа от себя, и подбираю цифровую фотографию в рамке, которую храню у кровати. На ней мы с Акилой плаваем, тем летом нам исполнилось по двенадцать. Акила заставила свою маму заснять этот момент, потому что мы устроили соревнование, и эта запись была бы свидетельством её неминуемой победы надо мной. Но всё закончилось иначе.

Мы плыли и плыли по морю, заплывая все дальше, чем когда-либо ранее. Акила была намного быстрее меня, но я была выносливее, так что, в конце концов, мы были наравне.

— Погоди, остановись! — прокричала Акила, переставая плыть. Мы были так далеко от берега, что волны казались лишь тихим плеском. Акила откинула голову назад и закрыла глаза от слишком яркого солнца.

Я подплыла и натолкнулась на неё, от чего она удивлённо вскрикнула. Мы засмеялись и начали брызгаться, а затем Акила оглянулась на берег.

— Мы заплыли так далеко, — сказала она.

Её волосы расплывались в воде, а крошечные капли, словно кристаллы, были спрятаны в плотных локонах. Она замечает мой взгляд и, взмахивая головой, окатывает меня водой.

Я подпрыгиваю, чтобы получше разглядеть берег. Её родителей едва видно на скалистой береговой линии. Это место сплошь усыпано камнями и раньше было известно, как Лазурное Окно. Один из родителей, наверное папа, машет нам.

— Давай не будем возвращаться, — предлагает Акила.

Она качается на воде, после чего переворачивается на спину и растягивается.

— Давай, — соглашаюсь я, и, следуя её примеру, откидываю голову назад и позволяю телу всплыть на поверхность.

— Я имею в виду никогда.

Приподнимаю голову над водой, чтобы видеть её. Акила могла перейти от веселья к серьёзности без предупреждения. Её отец только что оставил семью, а мать поговаривала о переезде в район Фокра. Я никогда там не бывала, но этот район располагался в нижней части города, в бедном секторе. Мои родители предупредили меня, что если они переедут, Акиле придётся самой навещать меня. Мне будет запрещено приезжать к ней.

— Закрой глаза, — попросила она.

Я молча выполняю её просьбу.

— Хорошо, не правда ли? Притворяться, будто бы мы здесь в безопасности. Только солёная вода и мы, двое, навсегда.

Я украдкой кидаю на неё взгляд. Сейчас она кажется свободной. Моей маме уже диагностировали болезнь Хебба, но она пока ещё не причиняла вреда. Даже не смотря на то, что я знала, что такое страх и потеря, я также знала о сильной любви и о безопасности моих родителей. Думаю, именно тогда я и осознала, что у Акилы этого не было. Её отец ушёл, и даже прежде её родители часто ссорились. Акила осталась с беспокойным, разбитым родителем и долгом, который вынудил её отдалиться от меня. После того, как её девушка порвала с ней, я была одной из немногих, кто у неё остался.

— Мы продолжаем отправлять колонии в космос, — говорит Акила, — и даже не знаем, что находится на морском дне.

— Но мы знаем, — возражаю я. — Рыба и всякое такое прочее.

Акила смеётся.

— Мы почти не исследовали море. Есть места настолько глубокие, что свет никогда не проникает туда, — она вздыхает. — Я бы хотела оказаться в таком месте. Я бы хотела опустится вниз, ниже, ещё ниже, и увидеть, что спрятано там, на дне.

Море — опасное место, потому что оно заставляет поверить в вечность. Я оглядываюсь на береговую линию, где тяжёлая валуны загромождают берег, как напоминание об атаке времен Гражданской войны. Из сотен тысяч людей, убитых на войне, большинство погибли и исчезли под покровом моря. Я отталкиваю воду и медленно разворачиваюсь так, чтобы остров находился позади меня, а все, что я могла видеть, были лишь сине-зелёные воды. Море безгранично. А мы — крошечные, почти невидимые пылинки. Оно запросто может поглотить нас. Мы меньше ярких звёзд в ночном небе, по сравнению с бескрайностью моря.

И именно в этом крошечном месте, едва заметном пятне, Акила чувствует себя в безопасности.

Возможно, быть в одиноком море, с его неизведанными глубинами и цепкими волнами, на самом деле безопаснее, чем на земле, где есть люди, зло и смерть.

Глава 28

На следующий день город погрузился во мрак. Самодельные чёрные флаги украшают окна магазинов, повсюду свидетельства произошедшей атаки: это не только дыра в моей квартире или выжженные следы от взрыва, но и разбросанный по улицам мусор — андроиды больше не убирают дороги; больше не торгуют уличные продавцы; в Цетральных Садах, где обесточили всех продавцов-андроидов — царит хаос. Люди мельтешат по центральной площади, ожидая, когда разорённые рабочие выпустят билеты для лифта.

Общественная лестница располагается у небольшого магазина подарков на краю площади. Двое мужчин, облаченных в чёрную военную униформу, проверяют наручКОМы проходящих по ней людей — теперь это самый востребованный проход с тех пор, как лифты превратились в сущий кошмар. Один из мужчин тормозит меня, заметив зелёную повязку и приняв меня за мальтийку.

— Цель посещения Нижнего города? — грубо спрашивает он.

Я стараюсь быть как можно любезнее: — Моя мама работает в Казино Комино, — лгу я, — ей сказали, что придётся остаться работать на всю ночь, поскольку их андроидов отключили.

Военный пожимает плечами. — Мне жаль, но вам нет нужды спускаться туда. Мы пытаемся ограничить доступ к Нижнему городу. Людям лучше оставаться дома как можно дольше.

— Но ей нужно лекарство! — настаиваю я, — она не сможет проработать без него всю ночь.

Я шарю в карманах. У меня всегда есть парочка таблеток мофема на случай, если у мамы случится приступ на улице. Такое случалось, но очень редко.

Военный выхватывает флакончик из моих рук и изучает бирку. Его лицо бледнеет.

— У вашей матери заболевание Хебба? — осторожно спрашивает он. Я киваю. Слёзы, выступившие на глазах, — искренние. На свете нет ничего хуже чужой жалости.

— Сочувствую, — говорит военный, возвращая мне флакон, — проходите.

Я бросаюсь к двери, убирая таблетки в карман и взбегая по ступеням. Здесь намного больше людей, чем я ожидала. Заброшенная лестница покрыта грязью и влагой, а голоса людей и громкий топот эхом отзываются от стен. После утренней атаки туристы лишь хотят вернуться в свои отели в Нижнем городе.

Верхний город возвышается над морем практически на четыре тысячи пятьдесят метров — сравниваясь по высоте с восстановленным Эмпайр-стейт-билдинг в Нувэ Йорке. Самая большая из Триумфальных Башен, стоя на ее смотровой вышки, вы оказываетесь почти в ста метрах над уровнем моря. На такой высоте можно разглядеть южное побережье Африки, если использовать телескопы или скачать бот-приложение для глаз.

В любом случае, даже несмотря на то, что Нижний город находится столь далеко, спуститься к нему по лестнице вполне возможно. Но не прошла я и полпути, как мои ноги взвыли от усталости. Кругом туристы и прочие прохожие сидят на ступеньках, вытянув ноги и тяжело дыша. Я пробираюсь вперёд. Мне нужны ответы.