Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 41

Она поставила локти на стол и потерла ладонями виски. Голова болела. Как бы зимняя лихорадка не вернулась, вот будет заботы.

— Лилар, — сказала Хрийз, — спасибо. Но я все понимаю, правда, понимаю. Не беспокойтесь.

Лилар положила ладонь ей на руку, утешая. А Хрийз подумала, не о себе ли она говорит? Лилар инициирована Сумраком, Изначальная Сила — выше стихийной, могла ли Лилар родить Дахар без мужа? Фамилия Дахар — Тавчог, и у Лилар такая же. Но если бы Лилар была замужем, она звалась бы Тавияш!

— Да, — кивнула Лилар. — Я была молода и глупа тогда. Может быть, иначе Дахар сумела бы пройти войну без инциации Стихией Смерти… Смерть — отбирает последние жизненные силы, давая взамен свою мертвую мощь. У Дахар никогда не будет детей, только младшие, как вот кот Твердич.

— Фиалка же родила, — тихо сказала Хрийз.

— Искалеченную слепую девочку, да, — кивнула Лилар. — И погибла сама, обратившись в умертвие. Я не хочу для Дахар такой же судьбы.

— Но если бы у Фиалки оставался полным тот артефакт, о котором говорил Ненаш…

— Не помогло бы все равно. Ненаш назначил виноватую, так ведь проще. Но я уверена, что даже артефакт Тахмира не помог бы бедной Фиалке ничем. Мертвое не рождает живое. Это — судьба.

— Судьба, — тихо повторила Хрийз.

То, что ты не можешь изменить. То, что находит, как лавина, подминает под себя и забирает у тебя свободу, а иногда и жизнь.

ГЛАВА 8

Насыщенный событиями день ронял голову и склеивал веки, Хрийз сдалась — прилегла отдохнуть и сама не заметила, как задремала. Проснулась в полумраке и тишине, Лилар рядом не было, только горел розовый ночничок на столике, где стоял заварник с остывшим счейгом. Хрийз спустила ноги с постели, обнаружила на себе длинную ночную сорочку с кружевами. Понятно, Лилар переодела, пока спала, как убитая.

Девушка стянула со спинки стула платье, надела прямо на рубашку. Все равно из-под длинного полола ночнушки не видно, а рукава можно запихнуть поглубже за манжеты. Спать больше не хотелось, да и до ночи было еще далеко. Вечер, даже еще и не поздний, если судить по часам-ходикам, задорно выдающим свое тихое «тик- так». Птицы на подоконнике дружно вытащили головы из-под крыла.

— Новости, — растерянно сказала Хрийз. — А где одну потеряли?

Возле Яшки сидела только одна дочка. Но фамильяр не выглядел расстроенным или павшим духом, наверное, птичья девочка нашла все-таки себе человека. Вот и славно. Почему-то Хрийз очень переживала за пернатых юниц, хотелось, чтобы у них сложилась жизнь.

Девушка решила согреть горячего, прошла на кухоньку. Хотела свет включить и замерла. Снаружи, в саду, кто-то был. Напряженный разговор, говорили двое, она узнала голос князя. Что такое?

Хрийз тихонько подобралась к окну. Зима заканчивалась, но по ночам еще морозило, и снег не спешил сходить, хотя окошко кухонное давно уже не заметало как раньше, когда пушистая снеговая масса прекращала пропускать свет.

Двое стояли совсем рядом… Гральнч, с непокрытой головой, и зеленовато¬оранжевый свет фонарей рождал тревожные блики в прозрачных, рассыпавшихся по плечам кудрях.

— Люблю ее! — угрюмо говорил Гральнч, и взгляда не отводил. — Люблю!

— Ты бросил ее, — безжалостно продолжил князь разговор. — Именно тогда, когда ей нужны были твоя поддержка и твоя забота, ты ее бросил. Ушел. Оставил одну. Тогда, летом. Ты ведь не забыл?

— Я… помню…

— Хочешь сказать, что ты изменился? Не вижу. По-прежнему не видишь ее и не чувствуешь. Ей плохо, больно, а ты не видишь. Ей защита нужна, а ты собой занят. Это, по-твоему, любовь, мальчик?

— Я…

— Какая из тебя опора для нее, Нагурн? Тебе что-нибудь померещится снова или чувства твои высокие окажутся задеты или там в голову синяя жидкость вступит, и ты снова бросишь ее. В самый неподходящий момент. И она погибнет, потому что ее бросили, и она осталась одна.

Нестерпимо Гральнчу было услышать упреки старого князя, но и возразить было нечем. По факту.

— Это мой последний ребенок. Я не дозволю тебе погубить ее.

— Почему погубить? — не выдержал Гральнч. — Почему — погубить?! Я люблю ее! Дело в статусе, не так ли? Отлично, идет война, я буду сражаться, я совершу подвиг! Да что угодно сделаю, чтобы…

Князь поднял руку — Хрийз увидела движение через тени на окне, отец стоял к ней спиной и немного в стороне, полностью не увидишь.

— Гральнч Нагурн, сын Канемаша Нагурна и брат Ненаша, — с горькой грустью выговорил Бранислав, — ты так ничего и не понял. Ступай себе… и не возвращайся обратно.

Хрийз стиснула кулачки так, что ногти прорвали кожу. Ее захлестнуло яростью, неконтролируемым бешенством. Она впервые испытала чувство такой всепоглощающей силы, и заметалась по крохотной кухоньке.

Ах, вот, значит, как! Вот как! С нею — слушай свое сердце, а Гральнчу — не дозволю?!

На кухоньке, прямо по стенам и полу проклевывались и стремительно наливались бутонами стекляники, полумагические создания, ее гневом вызванные к жизни. Не в силах больше сдерживаться, Хрийз вылетела в двери, как была — наружу, в комнатных тапочках прямо в снег.

Снег, мгновенно набившись в тапочки, обжег босые ступни холодом и немного прояснил сознание. Но в садике уже никого не было. Успели уже уйти. Хрийз хватило ума не бежать по следам через весь садик к другой двери. Она вернулась, натянула сапоги, дернула из гардеробной шубку, ту самую, волчью, через собственные ужас и увечье добытую.

Заснеженные тропинки тянулись, казалось, вечно. Сколько там того садика по прямой, метров триста, а казалось, не заканчивается вечность. Наконец за спиной хлопнула дверь, Хрийз сбросила шубу, скинула сапоги и побежала по лестнице босиком. Догнать, остановить! Исправить непоправимое.

А все-таки план замка неплохо было бы добыть и потратить пару дней на его изучение. Хрийз опять заблудилась. Бегала по лестницам и галереям, бегала, никого не нашла и расплакалась от злой усталости. Потом, как она позже поняла, оказалось, что добежала аж до Залы Совета, только совсем с другой стороны подошла, не с той, с какой всегда приходила раньше. Но это было потом.

Отревевшись, она утерлась, и вдруг обнаружила на соседнем подоконнике Славутича. Тот сидел, покачивая ногой, и дразнил длинной щепкой Яшкину дочку, ту самую пропажу, с двумя золотисто-крапчатами перышками в хвосте. Так он тут с самого начала был?! И видел все, и слышал? Вот позору-то…

— Пристала ко мне, — кивнул на птицу Славутич. — Заберете?

— Как я ее заберу? — удивилась Хрийз. — Раз пристала, то она теперь ваша…

— Мне-то ни к чему, — вздохнул он, и посмотрел зачем-то в окно.

— Почему? Я не видела при вас фамильяра. Теперь будет.

Он внимательно посмотрел на нее. Кинул щепку, птица сорвалась за нею и поймала еще в полете. Вернулась обратно, ткнула в ладонь человеку, мол, кидай еще. Как собачка. Хрийз такое видела впервые…

— Я умираю, — пожал плечами Славутич. — Пришло мое время.

— Вы не выглядите больным, — неуверенно сказала Хрийз.

Он пожал плечами:

— Пришло мое время…

Помолчал немного, потом добавил.

— Я из Второго мира Империи. Мы, окане, живем у подножия Сапфировых гор. Любой из нас способен прожить долго, очень долго. Но однажды жизнь подходит к своему финалу. И остается лишь пройти тот финал достойно.

— Второй мир закрыт из-за вышедшей из-под контроля магии, — вспомнила Хрийз уроки Лаенча лТопи.

Она подошла, села рядом. Яшкина дочка недовольно каркнула, подвигаясь поближе к своему человеку. Привязалась…

— Не совсем так. Магический фон Второго мира вправду перенасыщен смертельными для чужого человека колебаниями. Но именно поэтому мы — прирожденные маги. И мой потенциал, превосходящий в разы потенциал тех, кого здесь привычно зовут высшими, довольно заурядная вещь для нас.

— Наверное, окане часто добиваются высокого положения в Империи? — спросила Хрийз. — Вот как вы. Из-за природной магии.