Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 38

Никто не чувствовал Алую Цитадель так, как чувствовала ее Хрийз. Охранять — охраняли, но… Бывает так, что нечто привычное, с чем ты вырос и всю жизнь жил, не кажется опасным, потому что не видно происходящих с ним изменений. Кажется, что оно осталось неизменным, таким же, как всегда. И только взгляд со стороны способен уловить угрозу.

По уму, надо было бы все же поговорить со Славутичем: а что чувствует он? Он что-то чувствовал, конечно же, ведь Хрийз не раз видела его на прогулке по тем же террасам, по которым ходила сама. Но подойди и заговорить не решалась. Имперский посланник держал свою ауру в полной боевой готовности постоянно, а это отбивало всякую охоту подходить близко, не говоря уже о разговоре.

Отсюда, из замка, понять, что не так с защитной сетью, было очень сложно. Хрийз решила спуститься в город. Сюрприз — ее не отпустили.

Вот когда тряхнуло по-настоящему. До спазмов в горле и темноты перед глазами!

— Я что — пленница здесь? — с бешенством вопрошала Хрийз, уперев кулачки в бока, и откуда что взялось — взгляд, поза, яростный взгляд и ледяной голос. — Я что — арестована? Почему я не могу пойти туда, куда хочу?! Что это такое, я вас спрашиваю?!

Славутич дал ей выговориться. Потом невозмутимо объяснил запрет:

— Вы пережили несколько покушений, отменно замаскированных под несчастные случаи. Кто-то хочет вас извести, и, надо признать, делает это с отменным старанием. Следствие — ведется. Как только негодяя поймают…

— А если никогда не поймают?! — возмутилась Хрийз.

Славутич пожал плечами. Он стоял спиной к оконному ряду галереи, и зеленовато-алое зарево зари поджигало его фигуру багрово-коричневым огнем. В сочетании со смуглой кружотчатой кожей, длинными волосами и любовью к свободной одежде с широкими рукавами получался отменный демонический эффект. А если еще и бешеную ауру сюда добавить…

— Что, если не поймают никогда? — не унималась Хрийз. — Что тогда?!

— Значит, не поймают, — последовал равнодушный ответ.

Подтекстом — будешь сидеть под охраной. Можешь спорить, можешь не спорить, результат останется неизменным.

— У вас урок, между прочим, Хрийзтема. Не опаздывайте.

К урокам по практической магии девушка отнеслась очень серьезно. Они давали силу, давали понимание, а если на занятие приходил сам Славутич, становилось вообще захватывающе интересно. Имперский посланник объяснял, как накапливать резерв и как его использовать, и что делать, когда атакуют через ту или иную стихию, и как закрываться от Изначальных Сил.

Гральнч тихо фыркал, считая, что это все уже умеет и так, а салаг учить с нуля — неблагодарное дело. Пока ему не предложили учебный спарринг: «Ты считаешь себя великим воином, мальчик? Докажи». Ничего старший Нагурн, естественно, не доказал, наоборот. Все его ошибки были отпрепарированы спокойным тоном ученого, исследующего какую-нибудь инфузорию-туфельку; Славутич не страдал излишней сентиментальностью и меньше всего стремился сберечь чье-то самолюбие.

Как и где целитель, чиновник высокого ранга, выучился так драться, оставалось только гадать, а у самого спросить не поворачивался язык. Страшный тип!

— сГрай, ты ведь умеешь открывать порталы, — начала как-то Хрийз, когда они вдвоем гуляли по привычному уже маршруту — вдоль западной террасы, у ограды, за которой обрывалась вниз гранитная скала. За скалой, далеко внизу, стояли игрушечные с такой высоты ели, за елями — начинался город.

Над городом стояла легкая, тончайшая дымка, а море темнело у горизонта: весна неумолимо теснила холод и мрак с побережья, и далеко в открытом море лед уже треснул и раскололся.

— Умею, — хмыкнул Гральнч, — что ж не уметь, дурное дело, нехитрое…

— И в город открыть сможешь?

— Тю, конечно! Тут рукой подать!

Он вдруг вспрыгнул на парапет и прошелся колесом по самому краю. Хрийз задавила визг, зажав ладонями себе рот — чтобы парня не сдернуло в пропасть ненароком.

— Дурак! — закричала она, когда старший Нагурн спрыгнул на дорожку. — А улетел бы вниз?!

— Не улетел же, — самодовольно заявил он.

— Тьфу на тебя, — рассердилась Хрийз и повернулась к нему спиной.

Он обнял ее за плечи, дунул в ухо:

— Э-эй, не зли-ись, злюка.

— Отцепись, — она сердито дернулась. Ну! Кому сказала.

Гральнч отпустил ее. Хрийз не собиралась его прощать, во всяком случае сразу. Стояла спиной, смотрела, как кувыркаются в воздухе птицы — Яшкина семья в полном составе. Пестрая супруга Яшки увела троих детей с собой куда-то в скалы, к людям они теперь почти совсем не заглядывали, рыбу ловили, летая бог знает куда в море, где уже появилась открытая вода. Яшка и двое оставшихся птенцов оставались с людьми. Но иногда семейка встречалась в воздухе и дружно радовалась жизни, как вот сейчас. Хрийз смотрела на них и чувствовала, что запомнит навсегда это холодное синее небо, такое синее и прозрачное, какое бывает только ранней весной, когда солнце набирает силу, но снег еще лежит, легкие морозы еще остаются. Высокое ледяное небо и резвящихся в нем птиц запомнит и уже никогда не забудет. Миг был из тех, что врезаются в память помимо воли надолго.

Из-за спины вырвались вдруг в небо и поплыли по ветру огромные прозрачные пузыри, на ходу трансформируясь в птиц и рыбок. Как будто кто-то взял гигантский баллон с мыльным, по особому рецепту изготовленным раствором, и выдувает теперь через гигантскую трубочку эти веселые, смешные, полные дурашливой магии пузыри.

Хрийз стремительно обернулась. Конечно же, Гральнч! Засмеялся, пустил в небо последнее: улыбнись! И косматое солнышко с дутыми лучами, как его порой рисуют дети.

— Ты невозможный, — сообщила ему Хрийз.

— Да, — кивнул он, внезапно остро напомнив себя прежнего.

Тогда, летом. Когда ничто еще не предвещало ни инициацию в качестве стихийного мага-хранителя, ни раскрытие статуса… Ни войны, будь она неладна.

— Ты — вредный, глупый, оранжевый балбес! — заявила Хрийз.

— Да, — кивнул Гральнч, слегка разводя ладонями. — Это я.

И захотелось вдруг подойти к нему, и взять за руку, и зажмуриться, подставляя лицо яростному солнцу и воображая себе ушедшее навсегда за горизонт событий лето… Как же просто тогда было все! Как ясно и правильно!

— Эй, ты чего? — удивился Гральнч. — Плачешь?

— Ерунда, ветром слезу выбило, — отмахнулась Хрийз. — Откроешь портал в город, а? Пожалуйста. На набережную. Побродим, посмотрим на море. А то сижу здесь, как в каземате каком… ты-то хоть в патруль выбираешься, а я…

Гральнч потер ладонью шею, подумал. Потом лихо сказал:

— А пошли!

Город дышал покоем, безмятежной красотой и заснеженным теплом. После недавних сильных холодов нынешнее около нуля воспринималось как вешнее тепло, и приятно было ловить лучи низкого солнца на закрытые веки. Здесь, у берега, лед еще стоял прочно. Наползал на галечный пляж, дыбился чудовищно толстыми пластинами, подставлял солнцу желтые бока.

Хрийз поняла, как успела соскучиться по узким улочкам, пряничным домикам с покатыми крышами, по звенящему на поворотах трамваю… До дрожи, до той самой горькой точки в глубине души. Волной поднялась досада и обида на проклятого Славутича. Запретил учиться! Запер в замке! Как теперь жить?!

Она взяла Гральнча под руку — в замке стеснялась, там кругом были чьи-то глаза и уши… то есть, не чьи-то, а охраны, пусть даже охрана пряталась в магических своих невидимках и не болталась на виду. Но Хрийз чувствовала: они рядом. А тут рядом быль только сГрай. Все.

Да нет, отследили портал, конечно же. И шли следом, наверняка. Но здесь о них не думалось вовсе. Любимый город, родной город. Хрийз удивлялась сама себе, когда это она успела так прикипеть к нему сердцем?

Не в прошлом же году, когда подметала улицы, чистила парки и собирала мусор на пляже? Не зимой, когда приезжала иногда — очень редко — из Жемчужного Взморья? У нее не было ответа.

Ветер задувал со стороны моря, трепал капюшон. Гральнч поправил ей завязки, хотел сказать что-то, может быть, поцеловать, и Хрийз замерла, ожидая… как вдруг Нагурн воскликнул тревожно!: