Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 46

— Нет…

— «Счастливая Звезда» в переводе. У Пацифиды всего-то и было, что три локали. Теперь осталось две… Народ Пацифиды — потомки колонистов второго «ковчега». Ну, про проект «Галактический ковчег» ты знаешь?

— Да, — ответила Ане. — Я — с Ласточки. Наши предки прилетели туда на четырнадцатом «ковчеге».

Всего Старая Терра успела отправить двадцать девять «ковчегов». Доподлинно известна судьба всего лишь шестнадцати кораблей. Два погибли, не успев высадиться на какую-либо планету и основать колонию, их останки были найдены и опознаны скаутами Звёздной Разведки. Пять новых колоний, по данным всё той же Звёздной Разведки, не пережили натурального века. Девять дали толчок к развитию дочерних цивилизаций. Из этих девяти семь давно и прочно вошли в Федерацию на правах малых космических государств, в отношении одной — Ласточки — процедура интеграции еще не завершилась. Последний «ковчег», двадцать девятый, встретил на своём пути таких же скитальцев из Оллирейна, потерявших связь с материнской цивилизацией; за четыреста лет изоляции они совместно создали могущественную державу под названием Радуарский Альянс. Этот Альянс, справедливо полагая, что суверенитет дороже, послал подальше обе материнские культуры, пожелавшие установить над ним свой протекторат. Единый народ Радуары сумел за себя постоять, и на сегодняшний день представлял на галактических просторах весомую силу, умеренно враждебную как Федерации, так и Оллирейну.

А ведь, по сути, мало что изменилось, думала Ане. Что на поверхности планет были войны — за контроль, власть и влияние. Что теперь всё ровно то же самое, только в космических масштабах. Не могут носители разума существовать спокойно без того, чтобы не передраться насмерть, выясняя, кто круче и кому первому достанется вон та морковка.

И всегда рядом с воинами будут врачи.

Смерть и жизнь — вместе.

Всегда.

ГЛАВА 8

Сигнал общей тревоги заставил подскочить на месте. Ане уже попадала на такие вот учения, в первый раз перепугалась очень сильно, во второй уже знала, что делать. Общие учения могли провести когда угодно, в любое время.

— Чёрт, — искренне огорчилась Ане, — как не вовремя.

— Это не учения, — вдруг сказала Энн.

Её лицо словно окаменело, превратившись в бледную жутковатую маску, а во взгляде отчётливо плеснуло безумие.

— Энн, ты не…

— Пошли. Быстро!

Маленькая Нора против обыкновения не стала реветь. Ане ожидала памятной по прошлым учениям акустической атаки, но девочка молча — и быстро! — оделась, не задавая никаких вопросов. Похоже, безумие приёмной матери передалось и ей. А может быть, Энн права и это действительно не учения?

В животе собрался ком холодного ужаса. Как это — война? Опять. Снова. Здесь. И не со своими, ведь «мирумирники» всё же были хоть и гады, но такие же люди Ласточки, как и сама Ане, а с этими… как их там… Оллирейн. Вспышкой пришла память — могучая капитан Севина, розовые волосы у высшего командного состава шахматных фигурок Империи Зла…

В яслях Нора вцепилась в Энн, уткнулась лицом ей в бок и сжала руки, забрав в кулачки одежду. Без крика, что пугало ещё сильнее. Перед внутренним взором встала как наяву памятная стела на планете имени Ста Одного, бог знает, почему именно она. Чёрный камень с именами детей, которым никогда уже не повзрослеть, багрово-бурый свет умирающего солнца, язычок Вечного огня впереди…

— Доктор Ламберт, что это у вас в руках? — с неудовольствием поинтересовался заведющий отделением паранормальной медицины Павел Сормов.

— «Шорох-М», — пояснила та. — Есть разрешение, показать?

— Я про второе!

Энн посмотрела на нелегальную «точку» в своей руке, потом на своё начальство. Осведомилась свистящим шёпотом:

— Сдадите меня полиции?

— Нет, — сказал Сормов, подумав. — Не сдам…

— Что происходит? — спросила Ане нервно. — Что случилось?

— Вторжение, — коротко ответил доктор Сормов.

Вторжение. Эхо страшного слова вспугнутой совой заметалось по сознанию. А может быть, наши отобьются? Бой шёл пока на внешних подступах к локальному пространству Кларенс. Может быть, удастся отбиться? Есть же собственный местный флот. Есть федеральные Военно-Космические Силы, в конце концов! Не может же всё окончиться вот так…

На самом деле, может, и еще как, победитель получает всё, а проигравший — плачет, так было, есть и будет всегда. Ане просто не понимала всего масштаба постигшего станцию Кларенс бедствия. Вот Энн — та понимала хорошо, даже слишком.

Она сидела на лавочке возле стенки в обнимку со своими пушками, и белые пальцы сводило судорогой.

— Я боюсь, — сказала она, закрывая глаза и откидываясь спиной на стену. — Боюсь, боюсь!

— Ну… наши ведь отобьются, — сказала Ане, но неуверенно, и сама свою неуверенность почувствовала.

Энн покачала головой. Не отобьются, поняла Ане. Подруга это видела. Как целители могут видеть будущее, оставалось загадкой, но они видели, и всё тут.

— Ну-ка, Ламберт, соберись, — Сормов присел рядом с Энн, коснулся ладонью плеча. — Ишь, расклеилась!

Энн всхлипнула и вдруг обмякла, уплывая в исцеляющий сон.

— Пусть поспит, легче ей станет, — сказал Сормов. — Вы побудете с ней немного, доктор Ламель?

— Конечно, — кивнула Ане. — Я только расскажу Циссви, что я здесь…

— У вас ведь имплантирован «Инекон»? — спросил Сормов.

— Да.

— Хорошо. Значит, вы можете работать без специализированной операционной. Я попрошу доктора Циссви позволить вам остаться здесь. Если вы не возражаете, доктор Ламель.

Ане не возражала. Ей очень не хотелось бросать подругу, а работать действительно можно где угодно. За время, проведённое в госпитале шесть тысяч пять Ане изучила возможности своих имплантов очень хорошо. Не всё пока получалось гладко, но ведь получалось же! И ей это нравилось…

Последующие сутки слились в спаянное адовым напряжением ожидание. Пространственный бой за локаль Кларенс был проигран, подкрепления от Альфа-Геспина не пришло. Враг начал хозяйничать в системе по своему усмотрению. Захватили верфи, взяли под контроль планетарную орбиту. Подошли к станции.

Ане со всеми смотрела обращение оллирейнского лантарга. Тот предложил обмен: я, мол, получаю администрацию станции и несколько человек по списку, и штурма станции не будет, закономерно был послан по известному эротическому адресу, и начался штурм.

Как объяснили Ане, с Оллирейном в такие игры играть нельзя. Они не уважают тех, кто сдаёт своих. Со всеми вытекающими. Если бы они получили по списку всех, кого назвали, то станцию Кларенс потом просто уничтожили бы, и формально не подкопаешься: обещали же, что штурма не будет, вот его и не будет, будет просто расстрел боеголовками как в тире, ведь гражданская станция, потеряв свой флот, не сможет эффективно защищаться. Прецедентов в богатой истории конфликтов между Федерацией и ольрами имелось достаточно.

Энн, очнувшись после наведённого Сормовым, сна, сначала спасалась чёрным юмором, а потом вновь сорвалась. Она рассказывала страшные вещи. Ане слушала, и не могла поверить, что такое существует в Галактике. Где-то среди звёзд, в пространстве Оллирейна, существовал научно-исследовательский комплекс, куда свозили детей различных рас, и подвергали их бесчеловечным экспериментам. Этот комплекс уничтожили ВКС Федерации десять лет назад, но кто поручится, что у ольров он был единственным? Сама Энн стала жертвой одного из таких экспериментов; она, натуральнорождённая, получила психокинетическую паранорму, и это, кстати, объяснило, почему она, целитель, с такой лёгкостью обращалась с оружием. Генномодифицированные врачи получали ограничитель агрессии по умолчанию, натуральнорождённые приобретали его только в процессе воспитания…

Ане снова вспомнила страшный памятник на планете. И заново переосмыслила смерть матери полковника Типаэска: та знала, какая участь ждала детей в оллирейнском пространстве, знала и то, что её собственные дети без неё погибнут с гарантией, и всё же предпочла смерть сомнительному удовольствию жизни в качестве биологического материала в лабораториях врага. Холодная жуть давней трагедии прошлого смешивалась с острым страхом настоящего; пальцы мелко подрагивали, что никуда не годилось. Не хватало ещё зарезать пациента на операции! Соберись, Ане, ну-ка! Соберись…