Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 27

Темнота.

Тишина.

Холод.

Она со всхлипом разлепила глаза, задыхаясь от застрявшего в горле колючего инея.

— Всё, всё уже, всё хорошо, — говорила над ней доктор Хименес, бережно гладя ладонью по голове, как ребёнка.

Исцеляющее тепло волнами прокатывалось по телу, смывая дрожь и противную слабость, поселившуюся в каждой клеточке. Ане раскрыла глаза, щурясь на слишком яркий свет, проникающий в палату из широкого окна.

— Вы получили, что хотели? — спросила она у «принца».

— Да, — серьёзно кивнул он, вставая. — Благодарю вас.

И тогда Ане уткнулась лицом в подушку и наконец-то заплакала, давясь слезами, впервые с того момента, как увидела чёрные кровавые слёзы, ползущие по щекам погибшего отца.

Оставшись одна, Ане долго лежала без сил на постели, потом незаметно для самой себя заснула. Снилась ей громадная башня на фоне кровавого заката. Башня была неприступной, тёмной и страшной, наверх полагалось карабкаться по приставной деревянной лестнице. Примерно на середине пути устали руки, устали ноги. Но спуститься вниз было уже невозможно, оставался только один путь — наверх. И Ане упрямо цеплялась за скользкие, словно после сильного дождя, ступеньки, то и дело срывалась у неё то рука, то нога, лестница отчаянно шаталась под её весом. А где-то там, далеко внизу, остались города и привычная жизнь. Лиловый вечерний туман, пронизанный мёртвым закатным багрянцем, неспешно затушёвывал их, размывая в неяркие пятна… И когда Ане наконец-то взобралась на последнюю перекладину, ещё один рывок — и встанет прямо в центр узкой, с выкрошившимся камнем и торчащими из щелей одуванчиками, площадки, проклятая лестница отошла от башни и неумолимо начала валиться назад, назад.

Упадёшь — разобьёшься. Насмерть. Навсегда.

Ане собралась и прыгнула, отталкивая последнюю опору. Казалось, достигнуть вершины просто, сумасшедший прыжок на пределе сил должен был покрыть не большое пока расстояние. Но прыжок растянулся в бесконечность. Она падала, падала и падала, и никак не могла упасть на парящую внизу площадку, будто что-то отталкивало её, уносило прочь быстрее, чем, согласно закону гравитации, притягивало. И когда вокруг засияли колкие звёзды безвоздушного пространства, Ане проснулась с криком и бешено колотящимся сердцем.

Вот ведь сон… привидится же такое!

Ане встала. Вздрогнула: за окном неприятно алел закат, подсвечивая багрянцем ледяные вершины хребта Харитонова. Закрыла окно, но от алых отсветов некуда было деваться. Замерла у двери: а вдруг заперто… Лучше, наверное, оставаться в неведении, чем точно узнать, что тебя посадили под замок. Нет, не лучше. Ане решительно шагнула вперёд.

Дверь открылась.

В пустом квадратном холле обнаружилась могучая Марина Севина. Она рассеянно играла сама с собой в шахматы, при появлении Ане подняла голову.

— Идите сюда, — обрадовано позвала она. — Сразимся…

— Вы меня сторожите теперь? — спросила Ане, присаживаясь напротив.

— Нет, вы что, — ответила Севина. — Я — командир десантной роты, к службе исполнения никакого отношения не имею. Жду, когда Мерси разрешит навестить Рину…

Капитана Дёмину, мысленно перевела Ане укороченное имя в полное.

— Вы с ней друзья? — спросила Ане.

— Я, — сказала Севина, могучей дланью расставляя фигурки, — помню её ещё сопливым лейтенантиком. Она помогла мне выпутаться из одной очень некрасивой истории, финалом которой вполне могло быть увольнение в запас. Вы операцию делали, доктор?

— Я, — ответила Ане. — Но я к ней больше не заходила…

— Как вы думаете…

— Не знаю, — честно призналась Ане. — У нас такие пациенты… не всегда выживали. Но у нас и целителей нет. А потом, господин Типаэск…

— Полковник Типаэск, — поправила Севина.

— Да. Он сказал, что она встанет на четвёртые сутки. То есть, она в сознании и он с нею уже разговаривал, телепатически разговаривал, в смысле…

— Вы меня утешили, — серьёзно выговорила Севина и кивнула на доску: — Ваш ход…

Ане почесала в затылке. Вспомнила вдруг, что хотела показать капитану Северный гамбит. Как давно это было! В начале осени, вечность назад. Ну, попробуем. Посмотрим, что получится.

Получилось фиаско. Кто бы сомневался!

— У вас нет практики, — объявила Севина. — Способности есть, а опыта мало. Играйте чаще, будет получаться лучше.

Ане молча кивнула. Не рассказывать же, что ей в ближайшее время будет не до шахмат…

— Ещё партию? — предложила Севина.

— Давайте, — вздохнула Ане.

Время эти поединки поедали с завидным успехом. А главное, можно было отвлечься, не думать, не перебирать в душе пережитую в последние дни горечь…

Пятую партию прервали на самом интересном месте: Ане уверено повела и уже заранее настроилась если не на победу, то хотя бы на ничью. Но появились доктор Хименес и вчерашний принц. Хименес увела Севину, а полковник Типаэск бесцеременно уселся на её место.

— Шахматы, — весело прочирикал он, потирая узкие ладошки. — Доиграем, Анна Жановна?

— Нет, — отказалась она.

— Почему?

От внимательного взгляда его аквамариновых глаз хотелось бежать с воплями. И не возвращаться.

— У вас первый ранг, — объяснила Ане. — Βы будете жульничать: советоваться с любителями и чемпионами игры телепатически. А обставить всю вашу инфосферу я не смогу.

— Разумно, — согласился Типаэск.

— Βы ведь не о шахматах хотите со мной поговорить, господин полковник, — сказала Ане.

Он быстро потёр кончиками пальцев переносицу, будто у него болела голова. Вообще, вид у принца изрядно помялся со вчерашнего вечера. Волосы потускнели, дурацкий плащик висел кричащими о гладильной машине складками. Он, наверное, не спал уже несколько суток подряд. В душе шевельнулась жалость. Что такое хронический недосып, Ане прекрасно себе представляла.

— У меня к вам есть дело, Анна Жановна, — сказал Типаэск наконец. — Βы, разумеется, можете отказаться. Но если согласитесь, то оно будет зачтено при окончательном утверждении вердикта как «добровольная помощь следствию в экстремальных условиях».

— Вы больше не подозреваете меня в соучастии? — горько спросила Ане.

Он пожал плечами, качнул головой. Искусственный свет потолочных панелей зажёг в золоте его волос радужные блики.

— Было бы странно подозревать, после вашего активного содействия. Βы вообще большого личного мужества человек, с вами приятно вести дело.

— Спасибо, — иронично сказала Ане, — на добром слове, господин полковник. Но мне уже всё равно, что со мной будет, — она подалась вперёд и заговорила лихорадочно: — Я хочу, что бы вы нашли тех, кто убил папу! Кто втянул его во всё это, а потом убил. Я там была, я видела! Он умер потому, что в его сознании была какая-то ментальная программа, не знаю, как она называется…

— Шат-ап психокод, — тихо подсказал Типаэск.

— Неважно! — она нашла в себе силы не отводить взгляда от его нечеловечески прекрасных глаз. — Найдите этих ублюдков, полковник! И с меня хватит.

— Я не могу обещать, — сказал Типаэск. — Β нашем деле гарантий нет по определению. Но я сделаю всё, что могу. И что не могу, — сделаю тоже.

Ане кивнула.

— Что от меня требуется?

— Βам необходимо завтра посетить вашу квартиру в Барсучанске, — объяснил он. — Вроде как вы что-то забыли, и вернулись забрать… Кстати, реально можете забрать любую вещь, какую сможете удержать в руках.

— Но она уже не моя, ведь я уволена. И вещей там быть уже не должно никаких, папа… — она сглотнула, — папа распорядился насчёт машины и переезда… Там наверняка уже живут другие люди!

Типаэск поднял ладонь, и Ане замолчала.

— На квартиру наложен арест, — пояснил он. — А переездом, простите, никто не занимался. Насколько мы сумели разобрать, Ламель-старший намеревался добиваться вашего восстановления в прежней должности, попутно отомстив доктору Баранникову за ваши слёзы. Но что-то пошло не так. Итог вам известен.

Папа, папа… Даже слов не находилось, только боль, колючая, резкая, перехватывавшая дыхание. Ане дёрнула ворот, удавкой впившийся в горло. Зачем? Почему? Ответов не было.