Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 163

Потом свет начал медленно вползать в комнату…

Стал золотисто-рыжим. Я упала на колени подле лежащего хранителя…

Опять вернулся мрак… Друг застрял на грани между жизнью и смертью. В нём было слишком много Тьмы, чтобы он выкарабкался, но Третья сила крепко держала его, не давая ему сорваться на ту сторону.

И вдруг она иссякла. С большим усилием создала ещё чуть-чуть: она подчинилась очень неохотно. Карст опустился на колени за мной, обнял меня и щедро поделился Светом, с малой примесью Третьей силы.

Равновесие во мне то появлялось, то исчезало, а моя внутренняя Тьма вырвалась из привычного русла, всячески сопротивляясь Третьей силе, изнуряя меня. И потом начала причинять мне боль, огрызаться на созидающую силу, которой поддерживал меня рыжий. Карст чувствовал: поддерживая меня, он больше поможет Таю.

Разрушающая сила всё больше распалялась, начала кидаться на меня, позабыв о Свете, создаваемом изначальным. Она будто бы боялась таинственной силы! Уж до чего ненавидела свою противоположность, созидающую силу, а от появления иной вообще запаниковала! Значит, Третья сила самая сильная! Но тут её почти не используют: так как не умеют её создавать.

Тьма как будто озверела, зажглась яростным огнём, собираясь испепелить меня… прервать светящийся поблёскивающий кровавый поток между мной и долговязым парнем…

Моё тело не выдержало: я обмякла на руках друга.

Неожиданно холодная рука легла мне на лоб, вытащила из меня едва ли не целое море разрушающей силы. Открыв глаза, увидела склонившегося надо мной Гаада: тот тоже начал поддерживать меня, отбирая излишек Тьмы. А на Тая Старейшина уже никак повлиять не мог, да и не хотел, как и Карст: эти двое только пытались облегчить мою боль, а что другой хранитель страдает, их мало волновало.

Темнота в кухне сменилась светом…

И он опять стал золотисто-оранжевым…

Снова мрак вокруг нас…

Хаос внутри и снаружи. Раздирающая меня схватка двух могущественных сил…

Высохшая кровавая лужа вокруг Тая и медленно проступающие кровавые пятна на повязке. Гаад рванул на себя столько разрушающей силы, что потерял сознание.

В кухне прибавилось народу: хранители стали собираться к большому источнику возмущения, появившемуся в пространстве.

Сэй забрал излишек моей Тьмы.

Та разрасталась с жуткой скоростью, в огромных количествах. А если бы сбежавшиеся хранители её всю забрали из меня, даже разделив между собой, тогда бы я пострадала, так как эта неугомонная сила всё-таки являлась частью меня. Ощущаю, что не все тут собрались, а из них только Сэй, Хайл и Неёла помогают мне.

А потом я стала падать в чёрную бездну… летела куда-то… летела…

Камилл даже не заметил моего появления, не услышал моего приветствия: мужчина стоял недалеко от обрыва и задумчиво смотрел вдаль. Над рекой в безумной пляске метался ветер, вторили ему большие тёмные волны — их брызги увлажняли чёрные штаны хранителя, а их шорох и плеск угрюмо проходили мимо него. Утопали в волнах и неистово кружились в небе белые и чёрные перья.

Сложенные крылья Камилла поначалу показались мне серыми. Приглядевшись, обнаружила, что они пёстрые: из чёрных и белых перьев. Осторожно, чтобы не свалится в бурную реку, обошла его по кромке берега, заглянула ему в глаза. В них бушевал хаос, в них яростно сражались Свет и Тьма. В какой-то миг мне примерещилось, что созидающая сила стеклась в кокон, а тот — превратился в сияющий силуэт. В светлой фигуре я узнала Камилла. И отчего-то совсем не удивилась, увидев одного Камилла внутри другого, а вот когда Тьма в его глазах вдруг слиплась в плотный комок, а из него образовалась чёрная фигура, когда я увидела её лицо и глаза, тогда от потрясения примёрзла к каменному берегу. Мне стало ясно, почему он ничего не может вспомнить…

Часть 5.2

Пробуждение моё было тяжёлым: тело ничуть не отдохнуло, в голове приютился туман, веки как будто склеили прочным клеем. Или же в них засунули два магнита?.. Я их с огромным трудом разлепила, а они тут же сомкнулись опять. Смутно припомнила, что мне снился один из прежних чёрных Старейшин, очень знакомый. И вроде бы я разгадала какую-то его тайну. Но вот что поняла? Убей — не вспомню. А впрочем, ощущения такие, словно я уже умерла или близка к тому.

— Да ну? А может, всё намного проще? — грохотом грозы ворвался в мою истерзанную голову чей-то знакомый голос, — Ты просто хочешь выглядеть в её глазах лучше, чем на самом деле!

Где-то уже слышала этот голос. Но чей он?..

— Она и без того преувеличивает некоторые черты моего характера, — прошуршал другой голос, — А что касается тебя, то вне зависимости от того хочу ли я или нет, мне придётся о тебе заботиться. И вообще, с твоей стороны очень подло так себя вести! Она из-за тебя очень волновалась. Тоже мне, герой нашёлся! Помереть любой может: и умный, и дурак, а жить толково мало кто умеет.

Какое-то время блаженную тишину нарушало только мягкое касание от чьих-то выдохов и вдохов.

— Если ты под этим достоинством подразумеваешь необходимость жить как ты… — загрохотал первый мой знакомый.

— Если бы я жил толково, на мою бы голову не сыпались бы люди, подобные тебе! — тихо прошуршал другой мужчина.

Мои веки не то окаменели, не то примёрзли друг к другу.

— А впрочем, может, они просто надо мной издеваются?.. — задумчиво добавил второй.

Когда спустя вечность мне наконец-то удалось открыть глаза, сесть и повернуться к замолчавшим собеседникам, захотела тут же вскочить с кровати и встать на ноги. Коварное тело вместо осуществления моего замысла предпочло поцеловаться носом с полом. Так что мой порыв и смятение чувств сменилось тупой болью. Гаад тяжело вздохнул, с кряхтеньем слез с маленькой скамеечки, на которой сидел, и кинулся приводить меня в порядок.

Ну, почему со мной вечно что-то не то случается?! Я хочу быть умелой, сильной, полезной! Ну, хотя бы просто красивой. Хотя бы для одного единственного человека. Желательно, того, который мне нравится. Ладно, признаюсь, что желаний у меня намного больше, чем говорю, но почему ни одно никогда толком не исполняется?! Почему?!

— А всё-таки ты старался не ради моего спасения, а чтобы выпендриться перед ней! — проворчал новоявленный чернокрылый.

Он ещё много гадостей наговорил про меня и Гаада. Сравнил меня с кошкой, которая любит ласку и потому льнёт ко всем подряд. Старейшина быстро и почти безболезненно вылечил мой сломанный нос и ушёл, хлопнув дверью. Тогда Тай переключил всё своё внимание на меня. Ему было очень плохо, состояние его было очень тяжёлым, но вместо того, чтобы заняться восстановлением собственного равновесия и тем самым ускорить выздоровление, хранитель предпочёл излить всю свою злость на меня. Мало того, что ни единого благодарного слова не сказал за его спасение, так ещё и словесными помоями облил с ног до головы, в душу наплевал. Наверное, всё от того, что к ревности и телесным мучениям примешалось потрясение от превращения в чёрного хранителя.

Я долго его терпела, принесла ему мягкие подушки под спину, помогла сесть, приготовила для него салат из овощей и зелени. Он ударил меня по руке — и еда вся вывалилась на пол. Когда я, кусая губу, убирала несчастные овощи и зелень, которые с такой заботой растил другой мой друг, Тайаелл громко смеялся. Потом ему от смеха стало ещё хуже, а его слова стали настолько ядовитыми, что я выскочила из комнаты и переместилась в обычный мир.

Там едва не окоченела от зимнего холода. И отправилась в южную страну, где наиболее волновалось пространство. Стояла на холме, напротив прорвавшейся плотины, стеной, сплетённой из нитей Света, удерживала воду, рвавшуюся взлететь над озерцом и смыть стоящий подле маленький городок. Вода неумолимо прибывала, мне становилось всё тяжелее её сдерживать. А вырвавшаяся до того жидкость уже скрыла под собой дороги, клумбы и землю в парках города. Стену из созидающей силы не было видно и казалось, будто у разрастающейся дыры на плотине разбухает огромный пузырь, вот только был он совсем не полый, а состоял из воды, соединившейся с разрушающей силой. И было в этом пузыре Тьмы столько, что моё тело бил озноб. Вот только разум мой пребывал в состоянии какого-то отчуждения, спокойного наблюдения за водой и разрушающей силой, рассчитывал, сколько нужно Света, чтобы удержать их, сколько — чтоб остановить, сколько для того, чтобы пространство успокоилось — и следы наводнения исчезли. Пожалуй, человеческие ненависть и злость страшнее мечущейся, рвущейся разрушать Тьмы и стихийного бедствия.