Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 122

После полудня я начала лить слёзы, причём, почти без перерыва.

— Кария, перестань! — не выдержал Карст, — Ты же ему сердце разрываешь своими причитаниями!

— Нечего меня жалеть! — поддержал его обречённый хранитель, — Все рано или поздно уходят в Реку перерожденья! Тем более, ты не одна останешься. С тобой будет Карст. Он очень хороший парень, к тому же, этот… — рыжий мрачно посмотрел на долговязого, тот поспешно закончил: — Он будет о тебе заботиться: у него доброе сердце.

Моя женская логика истолковала запинку белокрылого и напускной гнев рыжего как: «И он тоже втрескался в тебя по самые уши, потому будет тебя беречь, когда я уже не смогу». Собственно, я и по тому неожиданному поцелую, по той испорченной еде поняла, что рыжий ко мне неровно дышит. Впрочем, нет, я кое-что заподозрила ещё в тот день, когда он пел: «Люблю тебя, но мир твой, увы, чужой, увы, не мой». Только день сегодня не тот, чтобы думать о всяких глупостях, милых девичьему сердцу.

А уж как плохо мне стало с приходом сумерек! Вцепилась в друга обоими руками, не хотела выпускать ни на мгновение. И слёз уже не осталось. Неожиданно вспомнила, что ещё могу что-то выучить, попросила хранителей дать мне новый урок. Они согласились из жалости, только бы дать мне ненадолго передышку с короткой и тёплой надеждой на спасение, а сами многозначительно переглядывались, думая, что хоть я этого не вижу, не догадаюсь. Небось, ждут, когда разожму пальцы, чтобы Тай мог переместиться к Гааду или Карст смог оттащить меня, привязать. Тело у меня затекло — мы сидели на траве, прислонившись к стене дома, и чем больше находились в таком положении, тем неудобнее становилось, но я не хотела ослаблять хватку.

— Кария, да это же глупо, в конце концов! — сорвался Тайаелл, — Неужели ты не понимаешь, что ваш уговор уже сделал всё, что мог: продлил мою жизнь на несколько дней. И, спасибо чёрному Старейшине, что он дал мне прилично прожить последние дни моей жизни. Честно, он мог бы страшно меня пытать и мучить, но не стал. Хотя я его людей убил. И калечил. А изменить что-либо он не сможет. Я сам виноват, что тогда в драки с чёрными хранителями лез, но это моя вина и моё наказанье!

Но я не успокоилась. Тогда он с другого конца зашёл:

— Да надоела уже своими соплями и истериками! Отстань от меня! У, дурочка! И зачем я вообще с тобой связался?!

Тихо произношу:

— Ты просто хочешь наговорить мне гадостей, чтобы я тебя возненавидела: тогда, когда ты умрёшь, мне будет не так больно.

Заботливый друг потрясённо замолчал, потом устало продолжил:

— Может, пора тебе уже смириться и отказаться от бесплотных надежд? Давай в последние мои часы поговорим о чём-нибудь приятном.

— Мне не до пустой болтовни!

— Ну, подумай своей головой, — он сильно ущипнул меня за правую щёку, — Напряги мозги хотя бы ненадолго: даже если я смогу выбраться отсюда, то путь мне только в обычный мир или на Белую землю. И там, и там меня уже ждут хранители Блага, которые ненавидят меня за предательство. Это для тебя моя помощь — невинное дело, а для них всех — жуткое преступление. А если я ещё вернусь, побывав на Чёрной земле, то они такого обо мне надумают, что проще самому зарезаться.

Вздыхаю, потирая щёку:

— Они обязательно много всего придумают, — и опять хватаюсь за друга: двумя руками держать его под локоть надёжнее.

Белокрылый проворчал:

— Так что мне без разницы, где помирать. Разве что я сам могу выбрать для себя кончину попроще и поприятнее. Так что если тебе меня жаль, то отпусти.

— Но ведь есть ещё Вечная страна.

— Которая больше не принимает ни чёрных, ни белых хранителей, — грустная усмешка.

— И другие миры! Ведь приходят оттуда люди! И помогают вашему миру! Так почему бы тебе не пойти и не выручить какой-нибудь иной? Например, мо… Эдакий загаженный всяким оружием и жуткими отбросами? Должно быть, есть такие!

— Если бы я был полезен Небесам в качестве Посланника, то они бы давно меня куда-нибудь отправили, — фыркнул обречённый.

— А если я… всё же… Давай, поучи меня ещё!

Парень шумно вдохнул, выдохнул.

— Кария, ты из тех, кто не может сохранить Равновесие даже в себе. Даже удивительно, как тебе дар-то достался!

Перед домом возник Гаад в ореоле из мерцающего жёлтого света. В своих любимых узких чёрных штанах и красной рубахе до середины бедра, по которой вилась непонятная чёрная вышивка.

— Ну что, нацеловались, поворковали вдосталь, а, голубки? — насмешливо спросил мерзавец.

Карст поднялся с земли. На руках Тайаелла появились перчатки из ослепительного обжигающего света. Хочет, чтоб пальцы разжала? Да ни за что!

И я смотрела на свет, морщась от боли в глазах и обожжённых руках. В душе нарастало отчаяние, зажигалась ядовитая колючая злость. Мне вдруг припомнилось, как Кайер использовал Тьму. О, если бы я могла это повторить! Завладеть этим оружием хоть ненадолго… Много-то я Тьмой не совладаю, слишком неуравновешенная и слабая. А Тьму выносить ещё тяжелее, чем Свет, даже тело от её избытка начинает разрушаться и болеть. Да и… Кайер рехнулся, когда Тьма затопила его разум. Он хотел только разрушать. Нас убить. Но он давно уже был хранителем. Сильным был. И привык возвращать себе Равновесие. А я это не могла.

А проклятый мучитель ухмылялся, любуясь моим страданием и наслаждаясь моей слабостью. Вот бы стереть эту радость с проклятого лица!!! Навсегда!

Мрак скользнул к моей правой ноге как будто кошка, прикоснулся к открытой коже, словно ластясь. Холодный… липкий… Сгущающийся в колючий ком у моей ступни. Впрочем, сегодня сила Тьмы перестала казаться мне отвратительной. И если я могла бы впустить её в себя, создать из неё оружие…

Вздрогнула от пронзившего меня холода. Сила разрушения затопила моё тело, неприятным комом влезла в сознание и душу. Слушай, может, хоть чем-нибудь мне поможешь, а, тёмная сила? Тогда я готова отдаться тебе целиком! Тебе нужна моя душа? Возьми, только дай мне защитить Тайаелла!

Почувствовала, как за спиной появились новые крылья. Чёрные: только от них может так веять холодом. Но лучше бы мне слиться с ночной темнотой, сгустить Тьму в какой-нибудь клинок. Ну да это для Гаада просто… лучше бы бумеранг — он к этому оружию не привык.

Я слилась с ночными тенями, растворилась во мраке. Ощутила два сильных всполоха в пространстве: там стояли растерявшиеся друзья и один едва приметный, где находился мой враг. Отлично, теперь я приготовлю бумеранг и отправлю его в полёт. Получи, поганец!

Гаад вскрикнул, получив по плечу незнакомым оружием, появившимся непонятно откуда, и улетевшим в никуда, накрыл рану рукой. Я с наслаждением вдохнула запах крови. Я любовалась густыми струями, что текли из-под его пальцев. Я любовалась его болью. Боль того, кто меня мучил, кто долго мучил меня, была такой сладкой!

О, какая приятная на самом деле Тьма! В ней растворяешься — и становятся не видны ни твои слабости, ни недостатки! Она могущественная и успокаивающая! В её объятиях не чувствуешь себя слабым, вообще забываешь о подобных глупостях! А когда сроднишься с нею, дашь ей свободно литься сквозь себя, а она в ответ предоставит тебе распоряжаться собой по своему усмотрению! Она намного добрее, чем Свет, щедрее: тому нужно многое взять от тебя, заставить жертвовать собой ради чего-то. Далёкого… ненужного…. А Тьма сама готова поделиться.

Отчаянно мотнула головой.

Нет, всё не так: просто я сейчас ослеплена яростью. Сознание моё меркнет, утопая во Тьме. Мне начинает нравиться запах его крови… Редкий… непривычный… дурманящий… И вид его окровавленной плоти весьма интересный. Что там скрывается внутри?.. Как будет шуметь его одежда, если её порвать?.. Или… поджечь лучше?..

Однако… С чего я взяла, что тьма — это холод и мрак? Это же пламя, яркое, сильное! И если сплести из него шнур, то можно хлестнуть им по ненавистному мне лицу!

Мой враг успел закрыться руками, потому, когда я появилась прямо перед ним и ударила его сверкающим огненным хлыстом, то кровавая полоса распорола ему ладони. Он не закричал, а мне так хотелось, чтобы он орал от боли! Досадно…