Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 52

– И вы рассчитывали на откровенность леди Рауз?!

– Нет, – Рик усмехнулся. – Знаешь, человек сообразительный при случае о многом может догадаться. А Ивар сообразительный.

– Я тебе уже после рассказала, что узнала от королевы. Что же, она и с тобой говорила?

Он кивнул.

– Так или иначе, кошка, бывшая грандама умерла. Каковы бы ни были её помыслы, всё в прошлом. До упокоится её душа в Светлом Пламени.

– Да, Рик. Знаешь, я часто думаю о её последних словах, – вздохнула Ринна. – Она сказала, что, хотя я не желаю уходить в монастырь, так будет лучше, и мне надо подчиниться семье. Почему она так сказала?

– Но это же понятно, – хмыкнул Рик. – Ты дочь графа, тебе лучше в монастырь, чем быть за мной замужем. Так многие считают. И ты сама так считала, хотя и не в монастырь собиралась…

– Да-да, Рик. Я знаю. Понимаешь, она смотрела так… – Ринна запнулась, – многозначительно. Как будто ей было что сказать, но она не хотела или не могла. Жаль, что мы не поговорили тогда.

– Не придумывай и не переживай зря, – Рик потянул её за плечи, вынуждая упасть в его объятия. – Многозначительный взгляд, говоришь? – уточнил он вдруг, уложил её рядом и навис сверху, – а кто там ещё был, кроме тебя и леди Рауз, кошка?

– Тетя Астерия. Прислуга. И… – она невольно запнулась, – Вернан Сейри.

– И этот? А он откуда там взялся? – нахмурился Рик.

И не стал уточнять, кто это, точно ли тот самый – значит, хорошо запомнил имя. И когда успел?..

– Он сопровождал леди Рауз, – пояснила Ринна. – Мы неожиданно встретились утром, на постоялом дворе, позавтракали, а потом приехала леди Рауз, и почти сразу – тётя. Я ни о чем не договаривалась с ним, Рик, только с леди Рауз. Я и не видела его после цирка.

– Я понял… – Рик отодвинулся, задумался.

– Надо же, интересно, – пробормотал он, вставая, – подожди меня, я скоро.

И он вышел из комнаты. Ринна услышала, как хлопнула дверь напротив – в комнате, где поселился Ивар.

Она ждала в постели, погасив свет. Рика не было довольно долго. Когда он вернулся и вытянулся с ней рядом, она не удержалась, промурлыкала:

– Ваше высочество… я хотела сказать, милорд, ваше совещание с лордом-советником затянулось!

И сама бы не могла объяснить, почему именно такая шутка сорвалась с языка, но Рик, который уже тянулся к ней под одеялом, вдруг застыл:

– Что?! – и даже голос был как не его. – Как ты назвала меня?

Её игривое настроение тут же закончилось.

– Рик, – она отодвинулась, приподнялась на локте, – я пошутила. Я случайно это сказала.

– Случайно назвала меня высочеством? – он был напряжен, серьезен. – И часто ты в шутку кого-то так называешь?

– Рик, клянусь Пламенем, я на самом деле нечаянно. Но что такого? Мы одни. Я пошутила и больше не буду. И ни с кем я так не шутила. В чём дело, Рик?!– она отодвинулась, села, обхватив колени.

Он вскочил с постели, нагнулся к окну, вглядываясь зачем-то в ночную тьму, на самом деле просто прятал лицо.

– Пошутила? Хорошо. Прости, не ожидал. Ну согласись, как я должен относиться к тому, что меня вдруг назвали принцем? А тебя добивались знатные лорды, и принцы в том числе! Может, ты сожалеешь, что с тобой не принц? Не того выбрала?

– Рик, ты ревнуешь?! – удивилась она.

– Да, разумеется, – не стал он отрицать. – Есть вещи, в которых циркач никогда не сравняется с принцем. Как бы я ни хотел быть лучшим для тебя!

– Мы договорились: есть только я и ты. Даже без родственников! – напомнила она, – о каких принцах ты говоришь? И зачем принцы булочницам? И наоборот!

– Тогда почему ты о них грезишь? Смотришь на меня и мечтаешь о принце – может, потому, что не должна быть булочницей? Делать ошибки легко, а сожалеть о них горько? – он усмехался, и снова как будто запахло перцем.

– Это ты грезишь о принцах, Рик Кан, они, должно быть, мерещатся тебе в каждом углу! Если бы я грезила о принцах, мне бы сгодился и Сай-Айрин!

– Этот мерзкий тип? Даже он? Ты уверена?!

Кажется, это была их первая семейная ссора. Из-за пустяка! Она не могла взять в толк, как можно сердиться, упрекать из-за случайных слов? А ведь Рик всегда был мудрее, спокойнее, она верила ему больше, чем себе!

Внизу, в вольере во дворе, рычала и бесновалась Мика, залаяли собаки, и требовалось срочно это уладить, иначе они останутся без крыши над головой – хозяйка и так была не в восторге от дикого зверя. В коридоре уже хлопали двери, в том числе и та, напротив.

От обидной нелепости происходящего Ринне захотелось плакать, и она крепилась изо всех сил, но не сдержалась, всхлипнула и смахнула слезы. Рик словно опомнился, вздохнул, посмотрел уже другим взглядом.

– Кошка. Что у нас случилось, а? Прости меня. Да, я идиот, прости, пожалуйста… – он сгрёб её в охапку, крепко обнял, прижал к себе, – я люблю тебя, кошка. Я жить без тебя не могу. Не сердись.

А в дверь уже стучали, и эссу Рику Кану пришлось спускаться и успокаивать рысь. Ринна осталась. Обычно её кошка и её муж отлично ладили, но сегодня у него не получалось. Ринна прислушалась: рысь волновалась, негодовала и была открыта. И Ринна воспользовалась, вошла в её сознание – так у них быстрее получится, всё-таки ночь на дворе. Рик, кажется, удивился, что рысь успокоилась внезапно. Интересно, как он теперь её слышал? Чувствовал, что это больше не рысь? Они никогда не говорили об этом. Колдун утверждал – Рик не поймёт, потому что сам не может так…

Она с урчанием нырнула под его руку, потерлась, припадая на передние лапы, толкнула Рика лбом, опять потерлась, напрашиваясь на ласку.

– Ишь ты, вроде не март, – пробормотал Рик, лаская рысь, – или это опять мы с твоей хозяйкой виноваты? Отпустил бы я тебя совсем, уж поверь…

Это было даже забавно.

Рысь успокоилась, Ринна выскользнула из неё. Надо же, «вроде не март». И вдруг – беспокойство на грани боли, словно по обнажённой душе провели жесткой рукавицей! Странное ощущение. Какое-то уже знакомое, забытое. И жажда! Пить захотелось нестерпимо и как-то внезапно. Может, это чувство Мики? Но в вольере стоит миска со свежей водой, за этим следят, Ринна, когда была с рысью, сама чувствовала запах свежей воды – никакой затхлости и гнили.

Она надела халат, взяла пустой кувшин со стола и вышла. В коридоре, на лестнице – пусто, если кто-то и выглядывал, то теперь разошлись по комнатам. Она спустилась в кухню, зачерпнула свежей воды из ведра – ведра наполняли у колодца с вечера и оставляли на лавке. Не удержалась и выпила немного. Надо скорее вернуться в комнату.

По лестнице поднимался высокий худой мужчина с ярко-рыжей шевелюрой и такой же бородой, он посторонился и учтиво поклонился:

– Доброй ночи, эсса Кан.

А она вздрогнула всем телом, встретившись с ним взглядом, у него были ярко-серые глаза, очень живые и вроде бы такие знакомые. Но он сам? Нет, мужчину она не узнала. И его слегка хриплый голос тоже никого не напоминал.

– Спасибо, эсс. Доброй ночи. Но… мы знакомы?

– Простите, я напугал вас, – повинился он, прижав руку к груди. – Я спросил о вас, мне сказали, что вы вновь открываете булочную на набережной. О, это прекрасное старое заведение, эсса Кан, и очень хорошо, что у него будет новая прекрасная хозяйка. Я сегодня осмелился попробовать винные пирожные за вашим столом. Вы приобрели верного поклонника, эсса Кан, я буду ходить к вам каждый день.

– Я всегда буду вам рада, эсс… – пообещала Ринна.

– Эсс Готард, дорогая эсса.

– Очень приятно. Буду вас ждать.

Она перевела дух. Всего лишь случайный незнакомец, который любит сладости!

В коридоре она столкнулась со встревоженным Иваром.

– С кем это вы беседовали, леди? – тихо полюбопытствовал он.

– Да просто здешний постоялец, обещал покупать у меня пирожные, – ответила Ринна с легкой улыбкой. – И вы заходите почаще, эсс Ивар. Вам я буду класть больше сахара и мёда, может, это излечит ваш кислый нрав.

– Не поможет, – отрезал тот, но всё-таки улыбнулся. – Леди, так вы видели своего друга детства после того, как отбыли с настоятельницей в монастырь? – он словно продолжал прерванный разговор.