Спору нет! (СИ) - Волкова Светлана - Страница 59

– Вы не можете... – выдохнула женщина и, закрыв глаза, замерла на минуту, размышляя. А потом, тяжело вздохнув, бросила устало:

– Ладно... Эта картина – предлог. В ней есть тайник, где спрятан лист пергамента, вырезанный из книги четырнадцатого века. «Инструкция инквизитора». Это и есть настоящая реликвия. Считается, что кто владеет этим листом, получит любовь, счастье и власть.

– Любовь и счастье не зависят от реликвий, – пробормотала Нина и деловито добавила:– А вы тоже на майские ездили в Барселону?

– Нет, – поджав губы, процедила Риоха. – Никуда я не ездила. У меня еще нет загранпаспорта. Нужно оформить.

– Странно, – передернула плечами Нина. – Как же ее вам собирались передать?

– Почтой, – встрял адвокат Риохи и хмыкнул многозначительно. – Делов-то!

– Вы уверены, что там есть тайник? – снова влезла с вопросами Нина. – Сама картина написана на картоне, плюс паспарту и рамка. Где там можно спрятать пергамент?

– Вы можете привезти к нам это произведение искусства? – строго поинтересовался Афиногенов. – Наши эксперты разберутся.

– Конечно, – кивнула Нина.

– Только завтра, – бесцеремонно влез Цесаркин.

– Нет, – мотнул головой Афиногенов. – Сейчас отправлю группу в Тарнаус для изъятия. Ко всем преступлениям испанцев и гражданки Риоха прибавляется еще контрабанда. Полный букет.

– Я предупрежу отца, – заметила Нина. – Он передаст картину. Не думаю, что после всех волнений и тревог мы захотим оставить в своем доме этот рисунок.

Они вышли из здания Следственного комитета и пешком побрели по улице, укрывшись широким красочным зонтом от проливного дождя. Денис, обнимая любимую, безмятежно шагал по мокрому тротуару. А Нина, обхватив рукой его талию, крепко прижималась к нему.

– Странная история, – пробурчал он. – Эти Риоха перехитрили сами себя. Какая нужда прятать пергамент в картину? Завернули бы в полотенце и кинули б в грязное белье, никто бы сроду не нашел. А тут такая история.

– Мне кажется, меня использовали втемную, – хмыкнула Нина и добавила, задумавшись: – Кто-то знал, что я люблю бродить по барахолкам, и вызвался помочь. Кто-то из моего окружения.

– Почему ты так считаешь? – пробормотал Цесаркин, чмокая ее в ухо.

– Да ты сам посуди – встрепенулась Нина. – Бред какой-то! Кто бы позарился на эту мазню? Уж точно не воры. Если крали специалисты по антиквариату, то мазню Диего Риохи отличили бы от Пикассо. А обычные жулики просто не обратили бы внимания.

– А с кем ты ходила в Барсе на блошиный рынок, любовь моя? – насторожился Денис.

Нина остановилась посреди улицы и тихо пролепетала:

– Я приобрела ее не на барахолке, а около отеля. Какой-то мужик бежал за мной, умолял купить.

– Ты хочешь сказать, что кто-то знакомый тебе сообщил Анне Риоха название отеля, где тебя искать, и снабдил фотографией? И этот человек не обязательно входит в круг твоих знакомых, а может понаслышке знать о твоих пристрастиях и скопировать в соцсетях твое фото.

– Наверное, ты прав, – кивнула Нина, силясь не разреветься. – Не хочется думать на друзей и знакомых...

– Вот и не думай, – хмыкнул Цесаркин и заметил глубокомысленно: – Нужно пробить окружение Анны Риоха. Глядишь, и поймаем рыбку в мутной воде. – Он провел ладонью по ее плечу, словно смахивая несуществующую пылинку, а потом, приобняв, впился в губы требовательным поцелуем.

Кто-то улыбаясь обходил их стороной, а кто-то недовольно бурчал под нос, но Нина и Денис не обращали внимания. Мимо, разбрызгивая по сторонам грязные лужи, пронеслись мальчишки лет десяти-двенадцати и, отбежав на безопасное расстояние, крикнули "Горько!"

– Спасибо, что напомнили! – радостно усмехнулся им вслед Цесаркин.

– Как будто ты мог забыть, – фыркнула Нина, обхватив его под руку.

– Согласны ли вы стать моей женой? – весело осведомился Денис.

– Вот сейчас придем в ЗАГС, узнаешь, – поддела она.

– Вероломная, – пробормотал он и добавил серьезно: – Хорошо, что мы не стали переносить регистрацию, а изменили только день торжества.

– Это ты замечательно придумал, – кивнула Нина.

– Мне иногда кажется, что я гений, – самодовольно заметил Цесаркин.

– Иногда, – рассмеялась Нина. – Ключевое слово! Только жаль, что сегодня на регистрации кроме нас никого не будет.

– Наоборот, – подбодрил ее Денис. – Это наш праздник. Только ты и я. А с родственниками еще успеем.

В ЗАГСе их расписали в самой обычной комнате, где кроме регистраторши сидело еще четверо женщин.

– Тут и тут поставьте автографы, пожалуйста, – протянула она бланки. Никакой церемонии, нарядного зала и цветов. Просто и обыденно.

– Вы согласны?

– Конечно, согласны!

Но для Нины регистрация показалась сродни таинству. Росписи и печати, скрепившие их с Денисом союз. Они выскочили под ливень и рассмеялись как дети. Потом, правда, уселись в Гелендваген, заранее припаркованный Цесаркиным за углом, и покатили на Лазурное озеро, где Денис забронировал номер люкс.

В голову лезла всякая всячина и все та же теория относительности. Цесаркину вспомнилось, как, оказавшись тут с Ниной в первый раз, он ернически думал, что время течет по-разному, будь ты на переговорах или в отеле с девушкой. Сейчас все казалось иначе. И ощущая невесть откуда взявшуюся ответственность именно за эту женщину, пару часов назад ставшую его женой, он испытывал ни с чем не сравнимую нежность и заботу, и уж точно не знал, как угодить. Сам номер отеля по его просьбе украсили цветами и даже в ванной поставили банку с лепестками роз.

– Боже, как красиво, – прошептала Нина и бросилась к Денису на шею, а потом метнулась к двухместной ванне и, пустив воду, подняла жалюзи, закрывающие большие панорамные окна.

Денис плохо помнил, что случилось потом. То ли он раздевал жену, то ли она стягивала с него сначала пиджак, а потом и брюки. Но когда зазвонил его сотовый, чудом примостившийся на бортике ванны, Цесаркин с ужасом заметил, что все их вещи раскиданы посреди ванной, а Нинины трусики болтаются на светильнике около зеркала.

«Все по фэн-шую», – усмехнулся он про себя, вспомнив наставления маман, что красные трусы на люстре обязательно к деньгам.

Цесаркин потянулся за сотовым, но тот кувыркнулся в руках и плюхнулся в воду, камнем упав на дно.

– Кто звонил? – лениво поинтересовалась Нина, покоясь в объятиях мужа.

– Не заметил, – отмахнулся Денис, доставая со дна айфон.– Если что-то важное, позвонят тебе. А мои клиенты могут подождать и до завтра.

– А если из полиции? – забеспокоилась она.

– Тем более, мадам Цесаркина! Нам сейчас не до них.

Нина тихонечко рассмеялась.

– Подумать только, Нина Цесаркина, – прошептала она. – Звучит так умиротворенно, а Нина Тарантуль – агрессивно, с напором.

– Теперь есть кому тебя защитить, – бросил он невзначай. – А почему ты, выходя замуж за Мишку, фамилию не поменяла?

– Даже в голову не пришло, – хмыкнула Нина. – У нас же роман с восьмого класса средней школы. Тарантуль и Ломакин. Да и Мишка особо не возражал.

– Не то, что я? – настороженно осведомился Денис, вспоминая, как волновался, когда Нина размашистым почерком заполняла заявление. Он даже затаил дыхание, но она в нужное поле уже вписывала их фамилии – Цесаркин, Цесаркина.

Денис прижал жену к себе, аккуратно снимая с плеча лепестки роз, и рассеянно воззрился на свинцовую гладь озера. Холодный ветер оборвал листву с деревьев и кое-где повалил позабытые зонтики, а белую полоску пляжа поглотила вода.

«За окном идет дождь, а у нас идет концерт», – снова пришла на ум избитая фраза. А мысли, как по команде, вернулись к так называемой очной ставке.

– Почему ты поинтересовалась у Диего, где он видел оригинал картины? – осведомился Денис.

– Эта работа Пикассо числится среди безвозвратно утерянных шедевров живописи, – принялась объяснять Нина и даже развернулась к мужу, удобно устроившись в кольце его рук. – До сегодняшнего дня считалось, что «Художник» пропал во время авиакатастрофы. Тогда же еще исчезла коллекция бриллиантов. И если небольшой фрагмент картины нашли, то вот ни одного камешка обнаружить не удалось.