Спору нет! (СИ) - Волкова Светлана - Страница 52

– Что там, дедушка, что там? Мне подарили что-нибудь? – подал голос Ромка, пробравшись под столом к деду.

– Сейчас посмотрим, Ромулька, – кивнул Тарантуль, а Денис мысленно обругал себя, что забыл о подарке ребенку.

– Вот, – Александр Петрович пристально оглядел присутствующих. – Хоть один нормальный человек принес настоящий мужской подарок. Виски и икра. А то натащат в дом металлических зверей и радуются!

– Так ты же их собираешь, Мурмуль, – с деланным возмущением выдохнула баба Варя и недовольно глянула на Дениса. – А виски тебе нельзя!

– Много ты понимаешь, – фыркнул Александр Петрович. – А наркомовские пятьдесят грамм?

– А кто потом под капельницей стонать будет «спасите-помогите»? – стояла на своем баба Варя.

– Это хорошо, что ты к нам пришел, – обратился к Цесаркину Тарантуль. – Полный дом бабья. Творят что хотят. Мы уже не выдерживаем.– Он демонстративно обвел взглядом сначала всех тетушек и кумушек, сидевших за столом, а потом со значением посмотрел на внука и бывшего зятя. – Да ты садись, Денис, – пригласил по-свойски и попросил: – Нунька, принеси масло и открывалку. Сейчас внука кавьяром угощу.

Цесаркин осмотрелся по сторонам, подмечая, что около Михаила два свободных места, но тарелки грязные. Стало быть, бывшей жены и сына. Потом оглянулся на Нину, побежавшую на кухню выполнять поручение отца, и снова перевел глаза на Ломакина.

– Миша, ты сел на мое место, – твердо заметил Денис. Четко и внятно, как в заседании суда. Ломакин растерялся, но пересел на другой стул, тетки за столом охнули, а тесть одобрительно крякнул.

Весь вечер Денис под столом сжимал руку Нины и даже есть ничего не мог. Ему казалось, что стоит отпустить ее ладошку, и настоящее развеется как туман. Он опять окажется в папиной квартире во Владивостоке и поймет, что его собственная студия по производству фильмов транслировала сегодня красочный сон. И до самого утра придется таращиться на потолок или в окно и бороться с искушением позвонить Нине и попросить ее заняться виртуальным сексом. А учитывая разницу во времени, даже такой способ становился проблематичным.

– Вы кушайте, кушайте, – хлопотала над ним будущая теща, а тесть ехидно щурился, находя ситуацию интересной.

– Дай человеку поесть, – вмешался Тарантуль. – Чего вцепилась в мужика мертвой хваткой?

Нина шарахнулась в сторону, будто в ужасе, и обидчиво протянула:

– Папа…

А Цесаркин счел за благо быстро смести все с тарелки, пока не закричали «Горько!».

– Вы к нам на свадьбу придете? – взял инициативу в свои руки Денис.

– А нас никто не приглашал, – весело доложил тесть. – Впервые слышим.

Цесаркин призвал на помощь остатки выдержки, будто столкнулся со сварливым судьей, и чуть было не ляпнул:

«К следующему заседанию представим, Ваша честь!»

А вслух объяснил:

– Мы еще ресторан не заказывали, поэтому спрашиваем принципиальное согласие.

– Я тоже буду. Один, – пробурчал Ломакин. – Опять-таки Ромку потом заберу…

– Без тебя, Ломакин, вода не освятится, – хмыкнул Александр Петрович. – Как пришел к нам в дом в первом классе и перебил все чашки, так до сих пор за порог выставить не можем.

– Не дождетесь, – захохотал громко Ломакин.

– И я приду, – прикинулась бедной родственницей баба Варя.

– Обязательно, – развеселился Денис и подмигнул Нине.

«А ты боялась, что никто не придет, – мысленно укорил он ее. – Трусиха!»

«Ты моим понравился, – так же молча ответила Нина. – А вот твои меня терпеть не могут!»

«Бог с ними, Нинуль», – попытался успокоить ее Цесаркин.

– Хватит в гляделки играть, – прервал молчаливый диалог Тарантуль. – Пойдем, Денис, я тебе свою мастерскую покажу.

– Папа-а! – возмутилась Нина. Но Цесаркин, ухватив ее за руку, потянул за собой.

Он долго разглядывал отреставрированные картины и иконы. И даже восхитился шкатулочкой из Палермо.

– Мы с дочкой любим блошиные рынки, – повинился Тарантуль. – Там иногда интересные вещи встречаются. А если повезет, то можно найти что-то ценное.

– Вот смотри, картина, – кивнул он на висящую над столом мазню. – Мы с Нунькой зовем ее «Пикассо». Очень похожа на его пропавшую работу «Художник». Конечно, носили экспертам. Это копия исчезнувшей картины, нарисована в начале шестидесятых. И если учесть, что сама картина пропала в шестьдесят третьем, то и эта мазня стоит денег. Тысяч сто долларов. Я написал в музей Пикассо в Барселоне…

– А почему именно в Барселоне? – удивился Денис.

– Так Нунька ее оттуда приволокла, – отмахнулся Александр Петрович. – Еще в неприятности на таможне вляпалась.

Цесаркин задумчиво посмотрел в сине-черные разводы, через которые проступал наскоро нарисованный профиль. Загляделся на руку, держащую палку, смутно похожую на карандаш.

«Фу-ты ну-ты, море ясное! – сам себе подивился Денис. – А не здесь ли кроется причина погромов?»

– Что случилось? – поинтересовался Тарантуль, глядя на застывшего в изумлении гостя. Денис махнул рукой и, покосившись на встревоженную Нину, включил дурака:

– Такой шедевр может и Ромка нарисовать! В чем же разница между каракулями ребенка и авангардистами?

– Это тема для цикла лекций, - фыркнула Нина и потащила жениха обратно к столу. А сзади, довольно улыбаясь,ехал в инвалидной коляске Александр Петрович Тарантуль. Нинкин кавалер ему понравился, хоть и приходился внуком Коржевской. Но как говорил отец народов:«Сын за отца не отвечает».

Уже поздно вечером, вернувшись с Ниной домой– Ромка остался в Тарнаусе,– Денис вместе с собаками шел по темному скверу и лихорадочно раздумывал, что делать дальше. Он-то больше всего опасался личной встречи с родителями Нины. Но те оказались чудесными людьми и приняли его радушно.

«Ты сам смог бы так? – мысленно осведомился у себя Цесаркин, всматриваясь тяжелым взглядом в черные контуры кустарников, казавшиеся в свете тусклых фонарей притаившимися уродцами. – Вот так просто забыть давние события, ударившие по тебе, как обухом. Забыть и простить. Принять родственника врага, как самого дорогого гостя?»

На дорожке остановилась и, оглянувшись на Цесаркина, залаяла Фиби.

– Устала? – хмыкнул Денис и, подняв собачье недоразумение на руки, засунул за пазуху. И тут же влажный шершавый язык прошелся по носу, задел щеку.

– Фу-ты ну-ты, море ясное, – добродушно выругался Цесаркин. – Сиди спокойно, Фибоначчи, думать мешаешь.

«Тоже мне мыслитель нашелся, – глянула на него насмешливо собака. – Ты-то здесь при чем? Или жениться передумал?» – Собака посмотрела на него подозрительно и заскулила, подзывая подругу. Прибежавшая Герда глянула с сомнением:

«Только не говори, что ты собрался бросить Нину из-за каких-то древних бумажек! Не дай старому злу пустить новые всходы!»

– Ничего я не передумал, – сердито пробурчал Денис. – Быстро домой, сплетницы!

Уже заходя в подъезд, он покосился в сторону беседки, словно столкнулся с взглядом. Черным и ненавистным.

Откуда-то из подсознания выплыл образ неведомого погромщика, так и не пойманного полицией.

«А откуда мы вообще взяли, что этот человек причастен к обоим преступлениям? Как посторонний мог проникнуть в офис фабрики? Открыть квартиру плевое дело. А вот попасть на объект, находящийся под сигнализацией, уже сложнее. Может быть, истинный преступник пустил нас по ложному следу?» – вдруг подумалось Цесаркину. И он, остановившись на первом этаже, набрал номер Кольцова.

– Аве, Цезарь, – устало хмыкнул в трубку майор, давая понять, что однокурсник и его проблемы достали до печени.

– Кирюха, – пробубнил в трубку Денис, как только с ним поздоровались. – А ты запрашивал на фабрике данные, кто вечером перед погромом уходил с работы последним и сдавал объект на сигнализацию? Или там у них вахтер караулит? – выпалил Денис, понимая, что последний вариант заведет в тупик.

– Сдают на пульт охраны, – развеял его сомнения Кольцов. – Утром запрошу сведения. С этого бока мы еще не раскручивали. Хоть и собирались.