Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Абнетт Дэн - Страница 13

Я осматривал тела в мерцающем морозном свете помещений городского морга. Методы сохранения тел в округе Джаред не соответствовали стандартам ордо. Трупы хранились в общих холодильниках. Когда их выкатили на каталках, они оказались покрыты ледяной коркой, а уязвимые ткани почернели от холода.

– Прошу прощения, – сказал Зелвин, наблюдавший за моей работой. – Мне бы хотелось, чтобы наше учреждение было… лучше.

– Ничего страшного, – ответил я.

С помощью щупов и шпилек я ковырялся в промерзших телах, собирал образцы и проводил замеры. Особенно жутко выглядели резаные раны. Некоторые из них были настолько глубокими, что казались следами когтей. Они напоминали мне растянутые в радостной улыбке рты, доверху набитые кусочками льда.

– Так это культисты? – спросил Зелвин спустя несколько минут. – У меня здесь культ, с которым нужно разобраться?

– Нет, это охотник, – ответил я.

– Охотник? Что это значит?

– Трофеи обычно берут именно охотники – ухо, палец, прядь волос…

– Но это же ритуал, верно?

– У охотников тоже есть свои ритуалы.

Уполномоченный, похоже, расстроился:

– То есть это не культ?

– Вы разочарованы?

Глава Джареда выдавил из себя слабую улыбку:

– Нет, конечно. Просто я надеялся, что окажусь прав. Мне хотелось вас впечатлить. А если это заурядный серийный маньяк-психопат, то, выходит, я зря потратил ваше время, не разобравшись в ситуации как следует.

– Не говоря уже о том, – язвительно вставил я, – что будь это культисты, то разбираться с ними пришлось бы мне, а не вам, да?

Зелвин покачал головой:

– Мне жаль, что я заставил вас отправиться в это путешествие, сударь.

Я почувствовал себя пристыженным, отложил в сторону щуп, стер замерзшую кровь с перчаток и развернулся к уполномоченному:

– Знаете, мне все равно больше нечем заняться. Поэтому я вам помогу.

– Правда поможете? – весьма удивленно спросил он.

– Конечно. Почему нет?

– Потому что вы… ну, знаете…

– Инквизитор? Инквизиторы не любят серийных убийц так же сильно, как уполномоченные, – сказал я. – Господин Зелвин, у меня есть кое-какие полезные навыки. Думаю, мы сможем поймать это животное.

Он улыбнулся. И это была самая искренняя и теплая улыбка, которую я видел у кого-либо за последние несколько лет.

Я как раз заталкивал последний труп обратно в холодильник, когда в морг вошел офицер ополчения и принялся шептать что-то Зелвину.

Уполномоченный обернулся ко мне, и я почувствовал его боль. Действительно почувствовал. В те времена я еще не до конца научился пользоваться своим псайкерским даром, который в будущем послужит мне верой и правдой и во многом определит ход моей карьеры. Тем не менее эмпатические способности позволили мне ощутить эмоции Зелвина.

– Пока мы работали здесь… – начал он.

– Давайте рассказывайте.

Он глубоко вздохнул:

– Пока мы были здесь, произошло очередное убийство.

– Тело еще на месте?

Он кивнул.

– Посмотрим.

Пришлось подождать пять минут, пока Новый мост опустится и даст нам возможность проехать в Коммерческий квартал. Зелвин попросил одного из ополченцев нас отвезти – его руки слишком тряслись, чтобы управлять транспортом.

Разряды энергии подсвечивали мост. Небо окрасилось в странные цвета, переходящие один в другой. Шел дождь. Река внизу ревела и несла свои мутные воды к далекому морю.

Лана Хоуи работала на верфи двенадцать лет. Ее хорошо знали в кабаках и рюмочных по всему Коммерческому кварталу. Когда-то она пользовалась популярностью – распутная барышня с симпатичным лицом и соблазнительными ногами, – но эти дни остались далеко позади. В месяцы, предшествующие кончине, она зарабатывала себе на хлеб, обслуживая особых клиентов, которых куда больше интересовало то, что она готова им позволить, а не то, как она выглядит.

А теперь Лана Хоуи умерла.

Ее бездыханное тело лежало на первом этаже склада рядом с главным проездом квартала. Труп обнаружил ночной сторож. Худая, может быть, даже чересчур худая, слишком ярко накрашенная, голая, она распростерлась в неловкой позе под ослепительным светом портативных прожекторов. Кровь из глубоких резаных ран собралась в лужу на полу. Левого уха не было.

– Все так же, как и с остальными, – заметил, поежившись, Зелвин.

– Нет, – ответил я, опускаясь на корточки рядом с телом.

– Нет?

– Нет. Она еще…

Я хотел сказать «жива», но это было не так. Она, конечно же, умерла. Но тело еще оставалось теплым, в отличие от промороженных трупов, которые Зелвин показал мне чуть раньше.

– Снова охотник? – спросил уполномоченный.

– Похоже на то. Видите, уха нет?

– Инквизитор Эйзенхорн, почему вы думаете, что это именно охотник?

– Порезы, – ответил я. – Смотрите, какие они глубокие. Такие раны охотник мог нанести, чтобы ускорить разложение. Добыча ему не нужна, и он хочет, чтобы она поскорее сгнила.

Чиновник поджал губы:

– Что вы собираетесь делать, сударь?

– Я собираюсь попросить вас и ваших людей уйти отсюда. Отойдите на шестьдесят метров.

– Зачем?

– Не задавайте мне таких вопросов, уполномоченный.

– Я хочу остаться, – заявил он.

– На свой страх и риск. Но людей уведите.

На поздних этапах карьеры я проводил аутосеансы только в присутствии квалифицированного астротелепата. Подобные мероприятия имеют свою цену. Но в те времена я был молод, упрям и полон энергии и уверенности в себе. Удивительно, что я вообще выжил.

– Заприте дверь, – велел я Зелвину. Он послушался. Его люди уже ушли. – А теперь делайте, что я скажу, и не вмешивайтесь.

– Хорошо, – кивнул уполномоченный.

Он отошел к тяжелым воротам склада. А я склонился над истерзанным трупом и вздохнул.

На улице Гогот трещал и посылал пульсирующие разряды через небосвод.

– Лана Хоуи, – тихо позвал я.

Зелвин открыл было рот, чтобы спросить, почему, во имя Трона, я разговариваю с мертвым телом. Думаю, он только в тот момент осознал, что же тут происходит. Я почувствовал, как в его груди нарастают страх и сильное желание оказаться снаружи, рядом с подчиненными. Он никогда раньше не видел ничего подобного.

– Лана Хоуи.

Воздух на складе внезапно приобрел характерную для таких случаев гиперреалистичную чистоту и свежесть. Свет стал ярче, а мелкие детали обрели невероятную четкость. Все запахи этого места – сажи, скалобетона, масла, мешковины, растворителя и самого мертвого тела – стали намного более выраженными.

– Что я здесь делаю? – спросила покойная Лана Хоуи.

Я услышал стон уполномоченного Зелвина и ощутил страх, глодающий его душу.

– Лана Хоуи? – позвал я.

– Привет, уважаемый. Что вам угодно?

– Лана, меня зовут Грегор.

– Какое красивое имя. Грегор. И сам ты красавчик. Что я могу сделать для тебя сегодня, Грегор?

– Где ты, Лана?

– С тобой на складе, дурачок. Это мое место. Не переживай. Здесь тихо и никого нет. Ты ведь часто у меня бываешь, верно? Мне знакомо твое лицо.

– Ты никогда меня раньше не видела, Лана Хоуи. И никогда больше не увидишь.

– Это вряд ли, – хихикнула она. Ее смех слился с треском Гогота. – Уверена, ты скоро придешь за добавкой.

– Мне нужно, чтобы ты сосредоточилась, Лана Хоуи, – сказал я.

– Сосредоточиться? Зачем? Почему ты все время называешь меня полным именем? Это у тебя фетиш такой?

Я почувствовал, как Зелвин изо всех сил сопротивляется желанию отодвинуть засовы на двери и убежать. Мне с самого начала не хотелось, чтобы он тут присутствовал. Он видел только то, как я склонился над телом. Он не видел того же, что я.

Рядом со мной появилась призрачная тень жертвы. На ней было дешевое откровенное платье. Она уселась на ближайший контейнер, закинув ногу на ногу, и нетерпеливо ерзала.