(не) детские сказки: Проклятье для мага (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 16

Фолки

Альва свалился мне под ноги и забился в конвульсиях, а в небо ударил ослепительный оранжевый свет. Прикрыв глаза, я не сразу понял, что хижина ведьмы превратилась в груду пылающих обломков.

И Илвы нигде не было.

– Сторожи! — рявкнул я русалке, указывая на неподвижное тело мальчишки, и побрел в сторону пылающих развалин. Вокруг закручивались огненные спирали и крохотные вихри, снег мгновенно превратился в пар и поднимался в темное небо.

Я не чувствовал жара, ступал тяжело и качался от каждого неосторожного шага. Одежда на руках пропиталась кровью, липла к коже, оставалась на посохе темными бурыми разводами, но я ничего вокруг не замечал, только пытался рассмотреть хоть что-то в этом ревущем аду.

— Илва! — заорал я, пытаясь перекричать пламя. — Илва, ты меня слышишь?!

Это неправильно. Не должна такая светлая душа так погибать! Не может единственная женщина, которая не относилась ко мне со страхом и презрением, вот так просто исчезнуть!

— Илва!

Обойдя пылающий дом по кругу, я сделал еще один надрез на запястье и создал вокруг защитный золотой кокон.

Первый шаг в огонь был самым сложным. В голове складывались самые жуткие картины того, что я мог там увидеть.

Шаг. Треск!

Доски разошлись под сапогами, рассыпались горячим пеплом. В центре грандиозного кратера, пылающего ада, созданного высвободившейся силой, осталась крохотная площадка, где в узелки скручивалась паутина и валялось изувеченное тело ведьмы. Из распоротого живота на дымящуюся землю вывалился клубок змей, среди который едва угадывался ребенок: деформированное создание, частично напоминающее паука, а частично — человека, которое не смогло бы выжить во время родов.

Возможно, ведьма давно свихнулась. Возможно, она знала, что ребенок обречен, но тратила все силы, чтобы поддерживать в умирающем плоде хоть какую-то жизнь. Защитить его, дотянуть до нужного момента.

Все-таки магические создания не слишком совместимы с людьми.

И суженый из людского племени теперь казался мне какой-то насмешкой судьбы, сыгравшей с ведьмой злую шутку.

И только это спасло нам жизнь. Илва выбрала самый подходящий момент для поиска брата, когда все силы колдуньи были направлены на спасение обреченного ребенка — у нее просто не хватило магического резерва, чтобы противостоять незваным гостям, а подпитка от Альвы убила бы его.

Возможно, ведьма даже любила мальчишку. По-своему.

Не стала осушать его, даже в своей безумной тяге защитить и спасти собственное дитя.

Чуть в стороне я заметил черный дымный кокон, и, осторожно приблизившись, задержал дыхание, рассматривая могучие крылья ворона, укрывающего разметавшуюся на земле Илву. Ее волосы сильно обгорели — остались только короткие белые прядки, все руки были в глубоких порезах и мелких царапинах, а на скуле наливался темнотой здоровенный синяк.

Ворон приподнял массивную голову и ткнулся в мою ладонь. Дым заклубился, поднялся над девчонкой, слился со мной, вошел в тело с воздухом, с каждым крошечным вдохом.

Внутри будто что-то щелкнуло, встал на место последний кусочек пазла, который я пытался сложить добрый десяток лет. Впервые за долгое время я будто снова стал… цельным. Самим собой.

Опустившись на колени возле Илвы, я осторожно коснулся пальцами ее лица, приподнял, чтобы прижать к себе, почувствовать, что девочка дышит, что она ворочается и пытается оттолкнуть меня.

— Малышка, это я, — прошептал и прижался губами к влажному от пота виску.

— Альва? — пробормотала она и приоткрыла глаза. Зеленые, лучистые и полные затаенного страха и теней.

Я не удержался от короткого смешка.

— Живой твой ненаглядный братец. Мордой в снегу на краю поляны валяется.

***

Мы вернулись на то самое место, откуда и начинали свое путешествие. Туда, где выйти из владений ведьмы было проще всего. Я не решился подпитываться от Илвы — слишком девочка была измучена и слаба, так что пришлось справляться своими силами, которых осталось разве что на два огненных плевка.

Альва так и не пришел в себя, хотя какая-то черная дрянь не останавливаясь текла из его глаз и рта. Со смертью ведьмы весь ее дурман стал бесполезен, и тело медленно, но верно избавлялось от него. Впрочем, я не мог сказать, когда парень очнется.

Мир за границей темного леса казался непривычно ярким, игрушечным и нереальным. Дом Илвы стоял такой же, каким мы его и оставили, разве что крыльцо так сильно замело снегом, что его было совсем не видно.

Русалка затащила Альву в дом и стала совсем по-человечески хлопотать по хозяйству. Растопила очаг, натаскала воды, а я согрел ее простым заклинанием.

Вымыв Альву, мы уложили его в постель и закутали в одеяло. Парнишку била крупная дрожь, а с губ срывался горячечный бред. Русалка не отходила от него далеко, а когда мальчишке стало совсем худо — забралась к нему и оплела руками и ногами, тихо мурлыкая и отдавая все свое тепло. Иногда я видел, как она бегала к очагу, следила за пламенем, а через час — скрылась в лесу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ушла охотиться.

Осторожно раздев Илву, я опустил ее в исходящую паром воду. Стянув куртку, я закатал рукава свитера и осмотрелся по сторонам. Взял брусок травяного мыла и принялся осторожно оттирать гарь, намылил опаленные волосы.

Представлял, как Илва будет жалеть свои чудесные локоны, но они отрастут снова.

Обязательно.

Порезы и царапины я залечил последними крошками силы. Синяк на скуле побледнел и вскоре растворился, но я почувствовал себя так опустошенно, будто день и ночь без остановки сращивал раздробленные кости.

— Ты поправишься, вот увидишь, — бормотал я, осторожно обтирая хрупкое тело мягкой тряпкой. — Я поставлю тебя на ноги. Хочешь, останусь в городе, м? Сама же говорила, что тут нет приличного лекаря. Мы с тобой все преодолеем. И брата твоего выходим, а я покажу тебе все-все дороги, по которым успел пройти. Мы можем пойти, куда захочешь, ты только держись. Не оставляй меня, Илва, еще рано.

Девочка пошевелилась и приоткрыла глаза.

Наши взгляды встретились, и Илва дернулась, будто ее ударили. Поспешно прикрывая грудь ладонями, она сжалась в комочек и отвернулась.

— Илва, ты чего? — растерянно моргнув, я не сразу понял, какой смущающей была вся эта ситуация. В конце концов, я никогда не видел ее обнаженной, да и вообще — чужой человек для таких купаний…

Чужой человек…

Она неловко обернулась и нехотя подняла взгляд.

— Прости, я просто от неожиданности, — пролепетала малышка и потянулась к волосам. Не найдя привычных локонов, Илва замерла на месте, а потом в ее глазах вспыхнуло осознание: где она и почему она здесь. — Фолки… мы что, дома? Где Альва?!

— Тш-ш, успокойся, — я осторожно коснулся ее головы, поглаживая короткие прядки. — Он внизу, спит.

— С ним все хорошо?!

— Малышка, не сходи с ума! Твоего братишку лихорадит, но он должен избавиться от ведьминого дурмана. Этого стоило ожидать.

Илва судорожно вздохнула и, подтянув к груди острые коленки, уткнулась в них носом и тихо расплакалась. Худенькие плечики дрожали, а ее всхлипывания рвали мне душу.

— Илва, не плачь. Все же хорошо. Ты дома, и твой брат жив.

Поднявшись на ноги, я покачнулся, но успел ухватиться за дверной косяк.

— Полотно на табуретке рядом, — я не хотел оборачиваться, показывать, каким слабым стал, но чувствовал, что Илва пристально меня разглядывает. — Я исцелил твои раны, так что…

— Фолки, ты же на ногах не стоишь! — девчонка, всхлипывая и вытирая слезы, подскочила, схватила сухую ткань и поспешно завернулась в нее, оставив открытыми плечи и нежную шею.

Прошлепав босыми ногами по полу, она остановилась так близко, что я ощутил невыносимо сладкий запах ее кожи. Рот наполнился вязкой слюной, а кончики клыков царапали язык, но я не смел просить о помощи. Девочка слишком слаба, она не может…

— Фолки, — она потянула меня за ладонь, заставила обернуться. Привстав на цыпочки, Илва оплела меня руками, потерлась носом о мою шею и обняла так крепко, что я не мог удержать накативший вал чувств в узде. Облегчение и щемящая нежность сплелись в тугой узел, давили изнутри, собираясь разорвать меня на кусочки.