(не) детские сказки: Проклятье для мага (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 14

Вокруг дома заклубился плотный кроваво-красный туман. Он потянулся вверх, к верхушкам деревьев, сметая на своем пути снег и хвою, оплел длинными щупальцами ветки, ломал их, как тонкие прутики.

— Что происходит?! — зашипела Илва.

— Кажется, что самое худшее, — я шагнул вперед, ступил аккуратно на край поляны, и в воздухе разлился противный громкий перезвон, будто тысячи колокольчиков решили устроить концерт одновременно. — Гадство!

Тихо скрипнула дверь дома, жалобно застонали доски крохотного крыльца.

Илва вся напряглась, сжалась, как пружина. Она вцепилась в мою руку и открыла рот, будто хотела что-то сказать, но слова так и не слетели с губ.

Прямо в снег с крыльца сошел Альва и посмотрел на нас. Он ни секунды не сомневался в том, где спрятались незваные гости.

— Фолки, позволь мне поговорить с ним! — отчаянно прошептала малышка, а я подумал, не рехнулась ли она окончательно.

“Поговорить” с прихвостнем ведьмы?!

“Поговорить”?

Тут надо брать оружие и молиться, чтобы хватило сил спастись!

— Фолки, я умоляю, — бормотала Илва. — Я смогу до него достучаться: все еще где-то там есть мой маленький брат!

— Это самоубийство, я не могу позволить…

Илва ухватила меня за плечо и, привстав на цыпочки, коснулась моих губ болезненно-жарким поцелуем. Столько было боли и мольбы в этой незатейливой ласке, что я не смог вымолвить ни слова.

— Прошу. — В зеленых глазах вспыхивали золотистые огоньки.

Так, наверное, могли бы выглядеть искорки последней надежды.

— Если он хотя бы дернется в твою сторону, — прорычал я. — Сожгу не задумываясь.

Девчонка качнула головой и вышла на поляну, встала передо мной так, чтобы закрыть собой от Альвы.

Или наоборот — пыталась спрятать от меня брата, подставив спину.

Все это казалось неправильным, смертельно опасным! Я должен был просто одним ударом оборвать его жизнь, освободить от связи с ведьмой, потому что совершенно не верил, что эта хрупкая девочка может достучаться до запертого на замок разума, скрытого пеленой дурмана.

И оставить ее я не мог, хотя цель моего путешествия была здесь.

В доме.

Я чувствовал, как там горит тусклый огонек силы: запертой, вероломно отнятой у меня.

Я мог бы броситься в обход, пока Альва будет занят сестрой. Разве я не для этого сюда пришел? Не для того, чтобы забрать свое и сделать ноги? Кто эта девочка мне? Чужая.

Да, ее кровь — невероятна. Она будто создана для меня, но если мы не спасем ее брата, то тонкая ниточка доверия между нами натянется и порвется.

И в хваленую сестринскую любовь не верю.

Но я не мог сдвинуться с места — только наблюдал как завороженный за каждым движением малышки. Каждый мускул дрожал от напряжения, а когда девчонка чуть не упала, едва переставляя ноги по глубокому снегу, я рефлекторно дернулся вперед, собираясь подхватить ее.

Ты спекся, маг. Куда ты собрался убегать?

Уже поздно, ты не сможешь уйти. Ты прочно в эту мелкую влип.

Посмотри на нее… посмотри внимательно.

Шаг. Хруст. Илва провалилась в снег, но подняла руку и молча приказала мне стоять на месте. Это ее война, ее последний шанс поговорить с братом, а у меня внутри все в узлы сворачивалось от волнения.

За спиной зарычало и захрупало. Русалка обогнала меня и пыталась держаться поближе к Илве. Она встала в полный рост, втянула носом воздух и крутила головой, переводя взгляд с малышки на ее брата и обратно. Ее смущали почти одинаковые запахи, и волшебное создание никак не могло понять, что здесь вообще происходит.

— Альва! — голос малышки дрожал от слез, губы тряслись и ломали слова, а в груди все натянулось, как струны какого-то музыкального инструмента, завибрировало от накатившего страха. — Это же я, ты не помнишь?

Он убьет ее.

Совершенно точно убьет…

Альва склонил голову набок, прислушался. Понимал ли он, о чем говорит Илва? Или просто выжидал момент для атаки?

— Альва, пожалуйста! Разве ты не узнаешь меня? Помнишь, как мы сбегали из дома в город, чтобы посмотреть на настоящий цирк? Ты еще забрался в клетку к снежным белкам, украв перед этим пучок морковки. А как мы играли на замерзшем озере и наблюдали вечерами, как подо льдом танцуют разноцветные вирты? Помнишь? Мы загадывали желания, наблюдая, как весной начинается красный звездопад! Ты хотел однажды уехать в большой город и магии научиться!

Илва переминалась с ноги на ногу, комкала в руках край плаща.

Шажок вперед. Совсем маленький, неуверенный, будто она собиралась коснуться брата.

— Илва…

Я замер с раскрытым ртом, когда увидел, что парень смотрит на малышку совершенно осмысленно. Темный туман в его глазах растворился, уступив место влажном блеску яркой лиственной зелени.

— Я ведь уже всему научился.

Рванув вперед, я полоснул клинком по руке, а красная пелена ужаса застелила глаза.

Снег под сапогами девчонки поднялся в воздух, будто кто-то ударил по нему невидимой плетью. Малышка пошатнулась, судорожно дернулась, подняв руку к груди, а когда неверяще посмотрела на собственные пальцы — те были красными от крови.

Колени Илвы подкосились, и она рухнула в снег.

Илва

Удар был таким неожиданным, что я не смогла ничего сделать. Даже отступить не успела, когда невидимое лезвие полоснуло по коже, рассекая рубашку на груди. От страха ноги подкосились, и я рухнула, как срезанный косой стебель, лицом прямо в пухлую холодную крупу. Над головой пронеслась широкая огненная дуга, а русалка, протяжно завыв, бросилась на Альву, выпустив острые когти.

Сердце стучало тяжело и болезненно, в голове мутилось и плыло, а дыхание тяжелыми рывками вылетало изо рта и поднималось в небо рваными белыми облачками.

Звяк!

Над головой зазвенело, что-то дернуло за шиворот и откинуло в сторону, как мусор какой-то, что под ногами мешается. Спину обдало жаром, и только через несколько секунд я, наконец, была в силах подняться.

Альва и Фолки сцепились, как озверевшие волки, почуявшие запах свежей крови. Посох ослепительно вспыхивал, хлестал лазурными и красными лентами, оставляя на снегу глубокие подпалины, превращая лед в воду, а твердую опору под ногами — в топкую грязь.

И дорога к дому осталась открытой!

Маг теснил брата в сторону кромки поляны, где белоснежность сталкивалась с чернотой исполинских деревьев. И Альва казался слишком поглощенным боем, совсем забывшим о том, что за ведьмой пришли двое, жаждущих ее уничтожения.

Русалка не в счет — она просто увязалась следом, а вот во мне и Фолки кипела самая настоящая жажда смерти и разрушения. Просто потому, что такое существо не имело права на жизнь! Оно отбирало то, что ему не принадлежало. И должно было вернуть это в полной мере.

Двинувшись в противоположную сторону, я постоянно оглядывалась и задерживала дыхание. Все боялась, что вот сейчас случится непоправимое: маг не совладает с Альвой — и брат переключится на другую добычу.

Видит богиня, а мне нечего было ему противопоставить.

В груди кололо нестерпимым холодом, все эмоции будто остались там, за деревьями, а впереди маячил огонек одной конкретной цели. Я чувствовала себя выхолощенной, вымороженной ледяным ветром куклой, что бредет навстречу своей судьбе, стискивая в руках бесполезный, по сути, меч.

Шаг. Хруп! Шаг. Хрясь!

У снежинок от каждого неловкого движения ломались позвоночники.

Вот и знакомое крылечко. Я бросила взгляд за спину, и внутри все сжалось от накатившего страха. Я нутром чувствовала, что Фолки теряет силы. Капля за каплей. И я никак не могла это остановить, потому что невозможно передать силу вот так запросто, по щелчку пальцев. Даже если мне очень этого хотелось.

Маг на меня даже не смотрел, слишком он был поглощен боем. На спине Альвы болталась русалка, полосуя его острыми когтями, но брат ничего не замечал, и я совсем-совсем не видела крови на его рубашке. Будто каждая, даже самая глубокая рана затягивалась за считанные мгновения.