Рыба - Погодин Радий Петрович - Страница 4

Они пробежали к надстройке и притаились. На соседнем судне играла музыка. Куница нащупал какую-то дверь, приоткрыл ее, звякнув ручкой.

- Камбуз. Согреемся малость. Трусы отожмем.

В камбузе было тепло. Пахло жареной рыбой. Они отжали трусы, растерли тело майками, но лишь после того, как надели фланелевые рубашки, брюки и кеды, Женька почувствовал, что шея его расслабилась, зубы перестали стучать.

Так же тихо они вышли из камбуза и полезли по железному трапу наверх, на спардек.

- Давай под брезент. - Куница приподнял край сложенного на спардеке брезента. Укрылись брезентом со всей осторожностью, но он все-таки шлепнул о металлический пол углом, тихо, как по воде ладонью.

- Звуки какие-то посторонние, - сказали внизу, - слышишь, то брякнет, то шлепнет...

- Это русалки. Они сегодня меня преследуют, больно я парень красивый. Я тебе, Захар, доложу: талия у них - как песня.

Женька прижался к Кунице, ощущая, как бьется Куницыно сердце; он старался не дышать и, пригревшись, задремал, наверное. Очнулся от шума, от буханья тяжелой обуви. Внизу говорили:

- Самолет передал: на горбатой банке косяк салаки стоит, тонн тридцать...

- Мореходы, как наше дело? Салака хорошо маринованная...

Задремав снова, Женька пропустил момент, когда сейнер снялся с якоря, и не вдруг почувствовал, как металл передает от двигателя ритмичное содрогание, как кренится надстройка. Услыхав шипение воды под форштевнем и словно боясь упасть с высоты, он обхватил Куницу и крепко к нему прижался. Все заскользило неудержимо и ушло в темноту.

Проснулся Женька от необычного света, бьющего сквозь веки, открыл глаза и, ослепленный, зажмурился. Над ним гремел неестественно громкий голос:

- Здорово, русалки!

Женька заслонил глаза ладонью, приоткрыл их и понял - прожектор.

- Как на судно проникли?

- Не кричи в мегафон, мы тебе, что, глухие? - ответил Куница.

Над ними нависал парень с плечами широкими, как качели, и скалил зубы; в свете прожектора парень был резко очерчен в небе и как бы парил. Пахло от него машинным угаром и керосином.

- Ясно. Сыпьте к капитану. - По голосу Женька угадал искателя красноперой рыбы. Парень вздохнул с шумным и нескрываемым притворством. Не везет мне нынче - непруха - со всех сторон исключительное разочарование.

Куница пояснил, толкнув Женьку в бок:

- Не робей, это механик Коля. Шумный он. Его Бухалом иногда называют, кличка такая.

- Я вот тебе побухаю! Сказал - сыпьте к капитану! Захар, выключай прожектор.

Выше, на мостике, раздался смешок, и прожектор погас. Глаза заломило от темноты, ни звезд, ни теней, только разноцветные вертящиеся круги. Механик Коля уже кричал внизу:

- Капитан, на спардеке две темные личности, я соображаю, они в Швецию собираются. Как ты лезешь? Переворачивайся! - Это уже относилось к Женьке. Обалдев от яркого света, от мегафонного голоса и темноты, Женька спускался по трапу вниз головой.

* * *

В рубке было тепло и очень светло.

Капитан посмотрел на ребят как бы вскользь.

- Вот какие русалки. Если я вас на погранзаставу? Там разберутся, пожалуй, что к чему и каким образом...

- Не доставите. Вы, товарищ Малыгин, сейчас за рыбой бежите на Горбатую банку, а на заставу вон какой крюк - рыба дожидаться не будет.

В рубке был еще один человек, его называли старпомом. Он засмеялся.

Куница разулыбался тоже и, как бы успокаивая капитана, добавил:

- Мы же не на экскурсию, мы же работать. Две пары рук пригодятся.

Капитан прощупал Женькины плечи. Женька ойкнул - после такого осмотра не то что рукой, пальцем не шевельнешь.

- Коля, покажись им, пусть узнают на будущее.

Механик Коля скинул куртку, выпятил грудь, упер кулаки в пояс, подал локти вперед. Под грудью у него возникла будто пещера. После этих маневров сделался он похожим на литую бетонную статую, раскрашенную для моряцкого утверждения в синюю и белую полосы.

- Капитан, спустим их на лине за борт, пусть носами свистят, рыбу приманивают. - Механик уселся на штурманский стол, застланный полушубком. - А если подумать - пусть привыкают к морю, может, капитанами вырастут или, как я, механиками.

Капитан стал в дверях, что-то долго глядел в темное море, невидимое в рубке из-за яркого электричества, но ощутимо присутствующее.

Над столом, где сидел Коля, похожая на столовское меню, висела инструкция в багетовой рамке. Женька прочитал про себя:

"КАПИТАН:

1. Пожарная тревога: общее руководство - находится на мостике.

2. Водная тревога: общее руководство - находится на мостике.

3. Шлюпочная тревога: командует шлюпкой, последним покидает судно".

"Про нас в инструкции ничего нет, - подумал Женька. - Мы не тревога".

Капитан Малыгин с костистой головой, выпуклым лбом, приподнятыми плечами, тоже костистыми и как бы распахнутыми, напомнил Женьке тех рыбаков из Песчанки: в глазах спокойная твердость, одежда крепкая, словно и необмятая.

- Старпом, - сказал он, - поди Захара смени, парень на вахте стоял и сейчас за рулем. Как маяк из-за мыска мигнет, повернешь прямо на зюйд. Скоро в квадрат придем.

Старпом ушел, подмигнув ребятам. Механик Коля поправил на голове новенькую фуражку.

- Ход у нас, товарищи будущие моряки, первое дело. Вот, к примеру, на этом сейнере. Называется он СЧС - средний черноморский сейнер, модифицированный для условий Балтики, машина триста лошадиных сил. На других сейнерах сто пятьдесят. Кто первый к рыбе успеет? Опять же - мы. Капитан у нас - с дипломом дальнего плавания, в Сингапуре бывал. Бригадир - самый лучший тралмастер на побережье. Механик - почти Кулибин. - Он ткнул себя в грудь. - Три раза в высшую мореходку поступал - не приняли. Говорят: "Коля, ты больше нас знаешь". Так что гордость имейте, не позорьте наш прекрасный передовой корабль. Полушубок видите? Это мне премия от капитана.

- Если я твой полушубок еще на столе увижу, выброшу в море, - сказал капитан. - Куница, что от матери слышно?

Куница шагнул вперед, словно капитан Малыгин подтянул его к себе взглядом.

- А что же еще - у нас только рыбаки нарождаются. Гошкой хотим назвать.

В рубку вошел рулевой. Остановился в дверях.

- Захар, отведи пацанов в кубрик, нечего им в рубке толкаться.

* * *

Носовой кубрик оказался маленьким помещением в форме треугольника. По сторонам рундуки, над ними койки, стол чуть сбоку, чтобы не загораживал проход. Блестит стол желтым лаком. Четверо рыбаков "козла" забивают. Остальные на койках и рундуках.

- Вот дело! - воскликнул игрок в "козла", сухолицый и долгоносый. Глаза его смотрели на ребят с усталой печалью. - Гляди, мореходы, щенят привели.

Рыбаки заворочались, приподняли головы.

- Пускай у вас посидят. - Захар поискал кого-то глазами, не нашел, спросил у долгоносого: - Голощекин, бригадир где?

- Бригадир в кормовой кубрик пошел. Он, дело, табачного духа не выносит. Голова у него закружилась.

- Дух есть, - согласился Захар. Мальчишкам он приказал: - Сидите здесь. Надо бы вас в кормовой кубрик перевести, там насчет воздуха легче. - И ушел, бухая по трапу тяжелыми сапогами.

Женька косился на Куницу, он его озадачивал - молчит, улыбается, как дурак, сказал бы хоть что-нибудь для знакомства.

Молодой рыбак на нижней койке напротив стола потеснился - он читал книгу, лежа на животе.

- Куница, садись. И ты присаживайся.

Ребята сели на краешек.

Голощекин смотрел на них, его тоскливые глаза щурились, словно от дыма.

- Мореходы! - вдруг выкрикнул он, грохнув кулаком по столу. - Я волнуюсь. Вдруг среди них урсус. Говорите, урсусы вы или нет?

- Не знаем, - Женька простодушно пожал плечами.

Рыбаки дружно загоготали. Куница хихикнул. Женька на него разозлился.

- Вы скажите сначала, что это? Я тоже могу вопросик задать!

- Урсус есть урсус, - серьезно сказал Голощекин. - Нужно было предметы проходить в школе. Какие у тебя отметки по табелю? Двойки, наверное.