Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 42

— Осмелюсь спросить, но это — та девочка, приблуда со двора?

Я вынужденно посмотрела на графа снова. Настроение у меня стремительно портилось. Нет, я, конечно, была в какой-то мере ему благодарна за его рыцарские порывы, выразившиеся в транспортировке моего безвольного тела (и седла!) до моих покоев, но внимание к Марие, тем более в ключе «приблуды», меня порядочно злило.

— Мария — сирота. И с недавнего времени — моя подопечная и полноправный житель этого замка, — я с вызовом уставилась в его серые глаза, ожидая реакции.

— Вы решили вырастить себе служанку, как из безродного щенка выращивают сторожевую собаку? — этот хмырь саркастично заломил бровь и кивнул, словно бы одобряя то, что он сам сейчас придумал.

— Я решила, что сироте нужны крыша над головой, образование и будущее. — Я едва не зашипела от злости, чувствуя, как все мои мало-мальски доброжелательные настроения касательно этого человека только что улетучились. — Подрастет — станет придворной дамой, получит титул и наследство. Смотрите, граф, как бы вашему сыну не пришлось еще в очереди стоять за ее рукой! — Я, игнорируя всяческие представления об этикете, резко отвернулась от младшего графа Оташского и пошла в сторону кабинета, спиной ощущая его тяжелый, пристальный взгляд.

«Выискался тут, знаток собак! Засранец породистый, корчит тут из себя черт знает что! Аристократишка несчастный...Стоп, — я чуть замедлила шаг, потом и вовсе остановилась, ожидая, пока новые стражники у кабинета откроют передо мной двери. — Мира говорила, что про сыновей Эверарда ходят слухи, будто один из них — бастард. Но как раз Фалько-то на отца похож, а вот Элиас — совсем нет, а он еще и младший. Может быть, он потому и ведет себя подобным образом, что знает о себе правду, и в стараниях „соответствовать“ аристократическому семейству перегибает палку?» — усмехнувшись своим мыслям, я, в сопровождении своей подопечной, зашла в кабинет, чтобы попасть под перекрестье взглядов.

В кабинете Рудольфа оказалось на удивление много народу, но теперь мне хотя бы было понятно, почему Элиас ошивался рядом — герцог Оташский, в компании Фалько, что ощутимо дернулся, стоило мне бросить на него взгляд, здесь тоже присутствовал. А помимо него — Марьям, невозмутимо дымящая изящной трубкой с длинным мундштуком, и собранные и настороженные герцоги Михаил и Вимон. Граф Маривский отсутствовал, а жаль, мы с ним, судя по всему, весьма неплохо поладили.

Марьям улыбнулась мне и присела в неглубоком реверансе, с интересом взглянув на Марию. Мужчины коротко поклонились, бросив взгляды разной степени недоумения на мою спутницу.

— Мария, положи книги на стол и вернись к Мире, хорошо?

Девочка послушно подошла к королевскому столу, сгрузила на него гроссбухи, наткнувшись на заинтересованный взгляд короля, быстренько ретировалась за мою спину, к дверям, и, сделав торопливый реверанс, выскочила из кабинета. Я, молча поместив свою ношу на положенные девочкой книги, выразительно постучала по ним пальцем, смотря на отца, но тот отрицательно качнул головой. Обернувшись, я посмотрела на всех собравшихся по очереди.

— Надеюсь, собрание не из-за того, что мой неудавшийся жених вчера чуть не предался разврату на моих глазах с нашей служанкой? Если так, то я прошу прощения — отвешивать оплеуху мужчине, что утром убеждал меня в своей любви, а вечером полез под юбку к прислуге, было явно недостойным... для меня, — я не удержалась от ядовитого высказывания, понимая, что фразу все поймут правильно, и с удовольствием заметила, как Фалько дернулся во второй раз, глядя на меня одновременно испуганно и с ненавистью. Впрочем, как подсказывала моя «божественная» частичка, испуга в нем было явно больше, а вот его отец, напротив, даже позволил себе хмыкнуть, улыбнувшись на мое высказывание. Остальные герцоги хранили молчание. Рудольф за моей спиной едва слышно кашлянул, и я тут же посмотрела на короля.

— Косвенно — из-за этого, Эвелин. Служанку, с которой Фалько, кхм... решил предаться разврату, нашли мертвой на конюшне.

«Что?»

Я ошалело хлопала ресницами, пытаясь осмыслить услышанное, а когда осознала...

— Ты, что, поиметь не смог, так убить решил?! — развернувшись на пятках, я сделала полшага к Фалько, чувствуя закипающую в груди ярость и, одновременно с этим, тепло в правой ладони. Но Эверард тут же выступил перед сыном, смеряя меня холодным взглядом.

— Вообще-то, принцесса, мы пришли к королю, потому как обвиняем в убийстве вас.

— ...что? — я сама не узнала свой хриплый голос. — Что за бред! С чего бы мне убивать несчастную девушку?

— От ревности, конечно. Ваш план побега провалился, Фалько воззвал к вашему разуму...

«Ах ты лживый, драный сукин сын! Мой план провалился, к разуму ты моему воззвал!..»

— ...и умерьте свой пыл. Богиня выбрала вас защитницей веры не для того, чтобы вы ее силой пытались проворачивать свои грязные делишки. — Герцог Оташский презрительно вздернул верхнюю губу, а я, с трудом переведя дух, сжала ладонь в кулак и убрала руку за спину, чувствуя, как сухой жар от знака опаляет пальцы.

— Лжец, — я перевела взгляд на Фалько, вкладывая в него всю брезгливость, которую только ощущала к этому человеку.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появился чуть запыхавшийся граф Фрей, а за ним внутрь скользнул Элиас. Мужчины разошлись в разные стороны, младший сын Эверарда с деланным безразличием прислонился спиной к книжному шкафу, а Марьям шепотом ввела Фрея в курс дела.

— Вы обвиняете моего сына во лжи? Тогда скажите нам, что вы делали...

— Эверард, ты заигрался, — король встал со своего места, опираясь сжатыми кулаками на столешницу и не сводя взгляда темных глаз с герцога. — Она моя дочь, принцесса этого королевства, и не тебе устраивать ей допрос.

Герцог замолчал, склоняя голову, но тут же поднял взгляд и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, сказал: — Но, все же, у нее было больше всего мотивов совершить это ужасное преступление. И раз вы, мой король, ее отец, то вы не можете ее судить. Надо собрать Совет Герцогов, где мы все, как равные...

— Эверард, умолкни. Мы все тебя поняли. Ты талдычишь об этом совете уже третий раз, — Марьям, вальяжно выйдя вперед, встала рядом со мной, смотря в чуть побелевшее от ярости лицо герцога. В том, что это была именно ярость, я не сомневалась — меня омывало ей, как морские волны омывают прибрежные скалы. Герцогиня, меж тем, продолжила: — Теперь настало время говорить для принцессы. Ваше Высочество?

Я кивнула, испытывая к этой женщине глубочайшую благодарность. Не знаю, что за мотивы двигали ей, религиозные или этические, но без ее поддержки в такой момент мне пришлось бы явно туго.

— Я... я не убивала ту девушку. — Смотреть на Эверарда смысла не было, я снова обвела взглядом всех остальных присутствующих, остановившись в конце на лице короля. Он медленно кивнул, намекая мне, чтобы я продолжила. — Зачем мне было убивать ее? Я не была на нее зла, я была зла на графа Фалько. Ведь мы... — я помедлила, пытаясь подобрать правильные слова. Говорить, что «мы» собирались сбежать, было бы неверным — ведь как раз-таки я сбегать никуда не собиралась, это была идея принцессы, судя по всему, даже не ей самой придуманная, а я-то как раз той принцессей не была.

— Что «вы», Ваше Высочество? — герцог Гаэтский пристально смотрел на меня, периодически кидая короткие взгляды на стоящего в паре шагов родственника. «Наверняка общаются между собой».

— Граф Фалько и принцесса Эвелин действительно обсуждали побег. Но принцесса... Я передумала. После того, что со мной произошло, я решила, что побег — безответственно и глупо, и не принесет мне счастья, лишь одни проблемы. И не только мне, — я снова посмотрела в глаза королю, читая там молчаливую поддержку. Очевидно, что мне удалось сформулировать все так, чтобы он понял реальную расстановку вещей и при этом смог проверить, правду ли я говорю.

— То есть вы, Ваше Высочество, утверждаете, что вы передумали сами? Осознали всю меру ответственности, которая лежит на вас? Ну тогда вам не составит труда ответить, что вы делали после того, как залепили моему сыну пощечину, напились и ушли из тронного зала? — сочащийся доброжелательностью голос герцога Оташского проникал в мой разум, как отрава. «Кто-то из гостей следил за мной и донес ему, что я ушла до конца празднества. Кто? Его младший сын? Скорее всего...»