Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 34

— Простите, моя госпожа, я не подумала…

— Все в порядке, Мира, незачем переживать, — я успокаивающе улыбнулась своей служанке. — Что было — то прошло.

Женщина тяжело вздохнула и углубилась в подгонку платья, оставив меня один на один с моими мыслями.

Очевидно, беседу с королем откладывать было нельзя. Я должна была знать все о гостях, которые прибудут завтра. Тем более — о таких, с которыми принцесса была близка…

Я задумалась: а насколько принцесса была близка со своим женихом? Но не успела я развить эту мысль, как в дверь постучали.

Громко и весьма требовательно.

8. Глава о котах, чувстве такта и пиратах

Я вызываю тебя на танец, на фантастический вальс,

А ты — король или голодранец, не имеет значенья,

Ведь то не музыка, а кровотеченье

Виолончелей, саксофонов и флейт.

Ты приглашаешь меня на танец — я поднимаю вуаль,

Здесь чувство ритма нам ни к чему,

Здесь важней чувство такта,

Издалека за каждым следующим тактом

Следят в лорнет герои тёмных аллей.

Princesse Angine — «Фантастический вальс»

Просто удивительно, как иногда совпадают мысли у двух людей. Неожиданный стук в дверь оказался пришедшим королем, который, поняв, что я совсем не готова к встрече с высокопоставленными гостями, решил устроить мне экспресс-курс по их родословным и заочно познакомить с ними методом осмотра картинной галереи. Да, у нас в замке, оказывается, и такая имелась.

О происшествии практически двухдневной давности мы не вспоминали; Рудольф был собран и целеустремлен, что, впрочем, не мешало ему отпускать ехидные комментарии касательно той или иной персоны, снабжая меня попутно ворохом полезной информации. Так что, можно сказать, что ночная прогулка с просмотром портретов прошла не только полезно, но и, в какой-то степени, приятно.

О моем бывшем женихе король знал мало — очевидно, что доверительных разговоров между Эвелин и Рудольфом не присутствовало. Фалькон, старший сын Эверарда, герцога Оташского, был типичной «достойной партией», а на тот момент еще и хорошо подходил для укрепления связей с главным политическим оппонентом внутри страны. И, как я поняла, это почти сработало, но пришедшая с Юга угроза в лице Аримана расстроила все планы и от того, возможно, еще больше настроила герцога против короны. Такая краткая сводка меня мало устраивала, но получить какую-либо информацию о личных отношениях между принцессой и ее несостоявшимся женихом мне было неоткуда. «Придется выкручиваться своими силами, впрочем, мне уже не привыкать».

Кроме того, как оказалось, Альвин все же поговорил со своим начальником, и тот внял гласу рассудка, хоть и не преминул поинтересоваться у короля о точности полученных сведений. Рудольф коснулся этого эпизода буквально в паре фраз, лишь обозначив, что горе-стражникам дали время до завтрашнего утра убраться из замка. Я предпочла не спрашивать о том, что будет, если они не успеют — в данном случае пословица «Меньше знаешь — крепче спишь» была как нельзя близка к правде.

В свою комнату я вернулась едва ли не под утро, потому поспать мне удалось всего часа четыре. После позднего завтрака, который нам с Марией подали в покои, я приступила к сборам на торжественный прием. Вернее — «меня приступили», ибо мне в этой феерии шпилек, шнуровки и шлейфов отводилось место безмолвного манекена, причем, желательно, максимально послушного. Мира собирала в единый ансамбль платье и прическу, а мне оставалось только лицезреть себя украдкой в зеркале да купаться в лучах восторга моей юной подопечной.

Последним штрихом стала для меня косметика. Оказывается, она тут все же была, в весьма щадящем варианте, но была. Мира точными движениями опытного визажиста заштриховала с помощью кисточки межресничное пространство, потом, уже другой кисточкой, в пару ловких движений подкрасила мне ресницы, отчего они сразу проявились на лице, сделав глаза куда заметнее, и, под конец, из маленькой баночки на мои губы нанесла едва ощутимым слоем карминовую помаду. Посмотрев в зеркало, я вдруг испытала жгучую зависть к самой себе — встретила бы такую на улице в своем родном мире, наверняка бы подумала, что волосы и ресницы наращены, а на лице сделана блефаропластика. Да, теперь я точно видела, что мы с Эвелин отличались внешне: похожие, как сестры-близнецы, но не одинаковые. Косметика эту разницу подчеркнула, заставив меня почувствовать себя практически неуютно в чужом теле. Мира, заметив мой взгляд, обеспокоенно поинтересовалась, что мне не нравится, но я, взяв себя в руки, улыбнулась, сказав, что просто восхищена ее работой. Восхищаться и правда было чем.

Тяжелую золотую парчу сменял и дополнял нежный шелк цвета белого жемчуга, мерцая и переливаясь мягкими складками драпировок. Все это заключало мою талию и грудь в не тугой корсет, чтобы тут же превратиться по верху в широкий овальный вырез, словно бы чудом держащийся на самых кончиках плеч. Грудь была едва-едва приоткрыта сверху, но и там на нее ложилось нежное кружево, одновременно и скрывая, и подчеркивая ее. Мягкие и широкие рукава были прихвачены немного выше локтя парчовой отделкой, от чего на предплечьях образовывались объемные, но нежные буфы, а сам рукав от локтя широким крылом ниспадал до запястий. На бедра лег тяжелый наборный пояс, стоимость которого я боялась даже прикинуть в уме, блистающий перламутром и золотом, из овальных сложных элементов, щедро украшенных сканью и мелкими сверкающими камнями, больше всего напоминающими бриллианты. Прическа и вовсе являла собой изящно-небрежное произведение искусства из локонов, присобранных чуть выше затылка и хитро скрепленных шпильками между собой, чтобы дальше водопадом упасть на спину.

Стараясь стереть с лица глупую улыбку, я аккуратно дотронулась пальцами до небольшого локона, касающегося ключицы.

«Нравится? Поверь, тебе уготована куда большая роль, чем быть принцессой какого-то захолустного королевства…» — голос Светозарной, возникший в голове, заставил меня замереть, чувствуя, как улыбка приклеилась к лицу, словно бы его свело. Нашла время, когда напоминать мне об уготованной мне «роли».

«Ну, не обижайся на меня, Заноза». — Я чувствовала ее усмешку и старательно делала вид, что все в порядке, рассматривая отражение в зеркале и пытаясь не выдать себя перед Мирой.

«Ты… всегда здесь?» — задала я мысленно вопрос, надеясь при этом, что божество уже покинуло мой разум.

«Нет, я пришла посмотреть, что тебя так осчастливило. Простые люди, простые радости… Оставлю тебя наедине с твоим маленьким праздником, не скучай!»

На этот раз божество ушло достаточно мягко, что меня даже удивило. Никаких неприятных ощущений, просто вдруг появилось чувство небольшого холодка где-то в затылке, и через миг все прошло. Я, медленно и очень аккуратно выдохнув, отстранилась от зеркала; зачем приходила, спрашивается? Напомнить про себя? Так про тебя и так хрен забудешь, акула ты зубастая…

— Ваше Высочество, с вами все в порядке? — Обернувшись на Миру, я увидела беспокойство на ее лице и постаралась придать себе как можно более непринужденный вид.

— Да, все хорошо. Я немного нервничаю перед сегодняшним приемом. Новая роль, новые обязанности… — я не кривила душой. Если с ролью принцессы я еще как-то смогла справляться до сегодняшнего момента, то роль защитницы веры была для меня абсолютной тайной. Хоть король и сказал вчера вечером, что моей задачей будет лишь предъявить себя (и знак на руке) публике, ну и склонить на свою сторону герцогиню Васконии, я сомневалась, что на этом все закончится.

Стук в дверь прервал мои размышления, Мира открыла ее, приняла из рук пажа шкатулку и, затворив снова, повернулась ко мне.

В шкатулке лежала маска. Тонкие золотые нити сплетались в узорчатое полотно, чтобы на лбу сложиться в стилизованную геральдическую лилию — как забавно, мир другой, а некоторые мелочи, поди же ты, совпадают. Глазницы по верхней части были обрамлены мелкими сверкающими бриллиантами. Маска нужна была не для того, чтобы скрыть лицо, а для того, чтобы подчеркнуть его. Но зачем она вообще была нужна? Какая-то традиция? Особенности приемов в этом королевстве?