Atem (СИ) - "Ankaris" - Страница 57

И я погряз в своей воображаемой записной книжке, припоминая события прошлого месяца. Нет, в Берлине в тот день меня совершенно точно уже быть не могло. Последнее выступление состоялось в Потсдаме второго октября, после чего, я вернулся домой, где меня и настигло безудержное желание отыскать Эли снова. И только двенадцатого числа, в день отлёта Майера в штаты, мы встретились с ней в парке.

85

Припарковавшись перед рестораном (на поиски которого, к слову, ушло намного больше времени, чем я того планировал, всё потому что он находился на отшибе города, там, где даже навигатор сбивался с толку от множества извилистых парковых дорог), во мне зародилось какое-то странное подозрение, будто мы оказались не там, где нужно: на широкой террасе, украшенной жёлтыми огоньками, вальяжно топтались около двадцати человек в военных мундирах, они широко жестикулировали, о чём-то очень оживлённо беседуя. Или Майеры и впрямь вырядились так по случаю дня рождения, или тут какой-то другой праздник намечается. Но узнав в этой кучке незнакомых лиц суровые лица мужей сестёр, моё опасение тотчас же улетучилось — мы на месте.

Едва мы переступили порог ресторана, оказавшись в огромном фойе, празднество взорвалось живой музыкой, нарядно одетой толпой, их громкими голосами и смехом. Всё закружилось так стремительно быстро, что я и глазом моргнуть не успел, как перед нами возник Ксавьер в окружении сестёр, сияющих улыбками, платьями и украшениями. В свои исполненные сорок выглядели они весьма хорошо, даже несмотря на выделяющиеся под глазами впалые круги и заметные морщинки.

— Штэф, отгони машину. Там фургон со двора выехать не может, — сказал он и, подгоняя меня, повёл на парковку. Я успел только протянуть сёстрам букеты, толком-то даже и не поздравив.

— Всё в порядке? — спросил я его, нервно набирающего сообщение.

— В полном, — донельзя наигранно улыбнулся он. — А у тебя? Мог бы и побриться. Вон туда перегони. — Кивнул он на свободное местечко неподалёку от обочины, у забора, густо обвитого красным плющом; а сам, как будто от кого-то прячась за толстым стволом дуба, принялся звонить, обеспокоенно вышагивая взад-вперёд.

Отогнав машину, я в очередной раз поинтересовался, что стряслось такого, отчего Ксавьера невротически подёргивало. Может, что-то из оборудования не привезли, и наше выступление сорвано? Но он заверил, что сцена давно готова.

— Что-то с работой? — решил я всё же докопаться до сути проблемы.

— Что-то с работой, — лишь повторил он, натягивая улыбку и проходя в зал к гостям. — Не бери в голову, я всё улажу. В семь на сцену. Том — у бара. Скоро подойду. — Поднеся трубку к уху, исчез он за служебной дверью, а я направился в гардероб.

Противный привкус толком не начавшегося, но уже подпортившегося вечера остро ощущался на языке. То ли примета не врёт, то ли закон де Моргана. Бесспорно одно — всё идёт наперекосяк с самого утра, вдобавок и Эли ещё растворилась где-то в этом военном параде чёрно-белых шахматных фигурок. Нет, не растворилась, это я сошёл с ума, зачем-то выискивая малиновое пятно. Вместе с тремя заливающимися смехом девушками и темноволосой сестрой Майера, чьё имя напрочь вылетело из моей головы, Эли же, точно замаскировавшись в водопаде тёмно-синего бархата штор, стояла в нескольких метрах от меня. Я даже не сразу узнал её в этом чёрном платьице, юбку которого она то и дело теребила, о чём-то восторженно рассказывая своим собеседницам. И пока они были увлечены разговором, не замечая никого вокруг, я притаился у мраморной колонны, откуда без зазрения совести таращился на неё: на её ноги, казавшиеся длиннее обычного из-за убийственно высоких каблуков, приподнимающих и без того пухлый зад, что явственно прорисовывался на ткани и походил на бокал для вина. Следуя взглядом то вниз, то вверх, изучая её соблазнительно упругие изгибы, мне вдруг вспомнился отдых в Испании в позапрошлом году. Тогда я спустил какие-то баснословные деньги, сняв люкс-номер в одном из фешенебельных отелей Барселоны у самого побережья моря. Помню, всю ночь лил дождь. Страшно грохотал гром, сверкали молнии, озаряя штормящее море. Я всё никак не мог заснуть. То лежал на кровати и с упоением вслушивался в звуки ненастья, то стоял у окна, заворожено наблюдая за неистово бьющими о причал волнами и яростно раскачивающими пришвартованные там яхтами. К утру всё, кроме моря, успокоилось. Было серо, ветрено и сыро. Но в номере сидеть не хотелось. И я увязался на раннюю экскурсию с группой каких-то швейцарских туристов. Только мы подъехали к Саграда Фамилии, как снова заморосил дождь. И если бы не наш эмоциональный гид, урождённый каталонец, до беспамятства влюблённый в архитектуру своего города, то и на душе бы стало пасмурно. Из всего его рассказа о соборе Святого Семейства, единственное, что мне запомнилось, так это цитирование слов Гауди: «Прямая — это линия людей, кривая — Бога».

А Эли и её компания всё трещали и трещали, уже заговорив по-французски: «Est-ce Chanel?». «Oui», — ответила она, кивнув, и опять коснулась юбки. Только французы умеют шить платья столь до неприличия приличными: какой-то кусок тряпки, едва доходивший ей до колен, но полностью скрывающий всё то, что у современных дам уже вошло в моду подчёркивать. Руки обтянуты тканью по самые локти, волнообразный вырез, похожий на лепестки цветка, приоткрывал ключицы, выпуская наружу точёную шею, украшенную сверкающими хрусталиками крошечных камней колье. И никакого тебе декольте или игриво торчащих плеч. Это был «маленький чёрный мешок», обретающий формы будучи надетым только на её тело.

— Пардоннэ-муа, — скрипучим пенопластом, резануло по ушам моё же извинение, — но буду вынужден украсть vôtre amie, — утянул я Эли за собой.

— Stephan, qu’y a-t-il? — ошарашено спросила она и отчего-то громко рассмеялась. — Это было крайне невежливо.

— Крайне невежливым было бы то, если бы я заговорил с сестрой Майера, не помня её имени, — ответил я, но, на самом деле, мне хотелось побыть какое-то время наедине с Эли. Ведь потом появится Ксавьер, и нам придётся дрейфовать меж фаланг его родственников, пожимая друг другу руки и отпуская седые шуточки об армии и политике.

— Её зовут Инес. Давай вернёмся, я обещала рассказать о…

— Хватит, — слишком раздражённо оборвал я её. И она замолчала, сердито сведя брови. — Извини.

— Ты вправе злиться, — сказала она, после короткой паузы и протяжного вздоха добавив: — Нам нужно поговорить. Давно нужно, но…

— Хей! — окликнул нас Том, махнув рукой, подзывая к бару.

— И вот так каждый раз! — нервно выпалила Эли, накрыв ладонями лицо. И я встревожено посмотрел на неё, опасаясь стать вовлечённым в новую истерику. — Штэ-эф, — судорожно схватив меня за руку, впилась она своим пронзительным свинцовым взглядом, явно о чём-то моля.

И тогда я повёл её прочь из этого зала, куда-нибудь, где мы могли бы уединиться. Но людей становилось всё больше и больше: перед красным ковром плюща ресторанного дворика уже выстроилась целая линейка машин припоздавших гостей, даже такси с пассажирами в офицерских мундирах, наплевавшими на военную пунктуальность, с завидной частотой продолжали прибывать. Терраса гоготала низким басом, у гардероба топталась эскадрилья десанта, фойе звенело поздравлениями и смехом, зал — музыкой, цоканьем каблуков и детскими задорными криками. И мы снова вернулись к водопаду штор у окна, где спрятались за ниспадающими волнами тёмного бархата. Запустив свои ладони под мой пиджак, тем самым вызывая на теле приятные мелкие мурашки, Эли поглаживала мне спину неторопливыми движениями, скорее походившими на кошачьи скребки. — Штэф, — прошептала она и замолкла, как будто бы собираясь сказать что-то крайне важное, что произносят беззвучно, но потом лишь стала водить носом по моей шее то вверх, то вниз, то вверх, то замирая на мгновенье, заставляя кожу воспламеняться от её обжигающего дыхания. — Мне нравится твой запах, — горячий шёпот опять коснулся уха.