Болото - Левантская Гюрза - Страница 38

– Она кое-что сказала. Не думаю, что конкретно вам, старший, но думаю, вам стоит знать.

Начальник нисколько не удивился, что мальчишка произнёс слово «сказала». Их взаимное общение проходило у всех на виду, и ни для кого не секрет, что паренёк лучше кого бы то ни было понимал её жестовую речь и даже пытался учить рабыню их языку.

– Что именно?

– Узор из цветов на спине, которым вы… Ей нравится.

Сказав это, юный дайна-ви поклонился снова и быстрым шагом пошёл домой. Переживаний было через край, но это не отменяло того, что ещё необходимо помочь матери.

А хозяин Утёса остался стоять столбом, полируя взглядом дверь лазарета.

Комментарий к Глава 8. Оползень

Иллюстрация: https://vk.com/photo-184628256_457239085

========== Глава 9. Под утёсом ==========

«Заживает как на собаке», – говорила про Иру мама. Аккуратный шрам, образовавшийся на месте раны через восемь дней, подтверждал, что она была права на все сто процентов. Возможно, дело в том, что удар был нанесён только один, а может, в том, что до попадания в этот мир она обладала неплохим здоровьем. Так или иначе, её восстановление заняло меньше времени, чем в своё время у Минэ. Зубодробительное ледяное обливание, которым потчевал её врач, не дало ране загноиться, и с каждым днём двигаться становилось легче. Пребывание в лазарете давало возможность отоспаться на год вперёд, но было до того скучно, что она уже начала мечтать о возвращении к работе. Её периодически навещали Ринни-то с матерью и Маяти, и она была рада этим встречам, как Новому году. Чтобы не скиснуть от скуки, Ира попросила Ринни-то, чтобы ей хотя бы принесли нитку с иголкой и шитьё. В селении всегда хватало тряпья, которое нуждалось в ремонте, и мальчик отнёсся к её просьбе весьма воодушевлённо. Теперь, пока дневной свет попадал в окна, она шила. Как ни странно, на душе было спокойно. Метания сознания из стороны в сторону, перепады настроения пока ушли в прошлое. Переживания тех дней словно выгребли из её внутренней печки все горящие угли, оставив только пепел. Нет, это не было первым шагом в депрессию или примирением с обстоятельствами. Скорее какое-то внутреннее философское состояние, призывающее к спокойствию и более глубокому осмыслению всего вокруг. Умение радоваться мелочам. Одеяло более тёплое, чем в бараке. Рана хорошо заживает. Рядом существа, которых можно назвать друзьями. Не озлобилась. Хороший, крепкий сон. Строчки на одежде выходят ровные. Выучила несколько новых слов…

Спустя ещё пару-тройку дней её сочли достаточно здоровой, чтобы вернуться к работе на добыче. Самое неприятное было то, что снова сковали руки. А она уже начала привыкать к тому, что её не сопровождало постоянное бряцание цепей, напоминавшее о статусе. Да и возвращаться в барак сильного желания не было.

Сокамерники встретили её появление тяжёлым молчанием. Не то чтобы она ждала какой-то реакции, но эта тишина и сверлящие взгляды действовали на нервы настолько, что Ира не выдержала.

– Если есть что сказать, говорите.

Многие при звуке голоса опустили глаза или отвернулись. К ней подошёл Минэ. Ира поймала себя на том, что абсолютно его не боится. Куда-то исчез весь страх, который она испытывала к этому человеку. Будто наказание за проступок показало ей по-настоящему страшные вещи. Пытаясь проверить свою догадку, она посмотрела на Карру и поняла, что ошиблась. Тот всё ещё вызывал в ней ужас, близкий к животному. Как перед хищником с раскрытой пастью. А Минэ… Они долго рассматривали друг друга, и Ира вдруг поняла, что совсем не чувствует агрессии с его стороны. Если раньше он казался ей воплощённой Силой, от которой не знаешь, чего ожидать, то сейчас это был просто человек. Разумный, волевой. С ним можно говорить. Она не стала задаваться вопросами: «Откуда я это знаю?» или «Почему так в этом уверена?» Просто приняла своё суждение как данность.

– Вы что-то хотели? – поинтересовалась она, надеясь, что вопросительной интонации в её голосе достаточно, чтобы вопрос был понят. Впервые здесь обратилась к собеседнику-человеку уважительно на «вы», хотя он и не мог заметить разницы.

Минэ жестом попросил поднять рубашку. Ира обнажила шрам, и он еле тронул его пальцем в районе лопатки. Тихонько что-то спросил. Опять прислушалась к своим ощущениям и, уверенная в том, что отвечает верно, произнесла, покачав головой:

– Нет, уже почти не болит.

Короткий жест в его сторону.

– А твой?

Отведённые глаза и медленное покачивание головой.

– Прости.

Он, помолчав, кивнул, что-то пробурчал под нос и отошёл в сторону, глубоко задумавшись.

Краем глаза наблюдая за соседями по камере, Ира заметила, что между Каррой и Минэ будто кошка пробежала. Они не разговаривали, как обычно, и держались порознь. Видимо, что-то произошло, пока она валялась на лазаретной койке.

Утром, поднявшись на Утёс, она увидела, что следы разрушения за эти дни полностью ликвидировали. Поваленные брёвна от стены сложили кучей и укрыли серым плотным полотном. Стражники ворот теперь работали вместе со всеми, поскольку охранять стену с дырой, в которую может проехать автомобиль, совсем непродуктивное занятие. На месте гибели Трудяги насыпали памятный холмик и поставили свежий букет из листьев. «Пусть земля будет тебе пухом», – Ира даже не заметила, как машинально перекрестилась при виде могилы. Смерть… это так… Когда дело касается смерти, даже самый упёртый вспоминает, как «Отче наш» читается. В её сознании Трудяга был «знакомым», хоть они за всё время не перемолвились ни словом. Так непривычно было видеть вместо тележки большой кусок ткани, на котором грудой лежал инструмент. Так странно получать кирку из рук кого-то другого. Не верилось, что его уже нет в живых.

Подошедший Ринни-то тронул её за плечо, оторвав от грустных дум. Глянув на могилу, он сделал странный кругообразный пас руками и сложил их в жесте, который кроме как молитвенным не назовёшь. Поклонившись, он потянул Иру за руку, как делал всегда, когда их ставили в смену вдвоём. Они молча приступили к работе в одной из пещер, куда согнали куда больше народу, чем обычно.

Оползень лишил дроу пары «нор» внутри себя, и рабочих рук на каждую оставшуюся пещеру стало больше. Вокруг царствовала обречённость. Перед наступавшей зимой каждый вольно или под принуждением обстоятельств склонял голову, понимая, что оползень – это только первый звоночек. От дня завтрашнего ждали очередного подвоха.

Утра стали туманными. Стоило выйти из барака, и попадал в кисель, в котором собственные руки видел только наполовину. Под ногами хрустел первый иней, который, впрочем, быстро таял. Барак стали отапливать интенсивнее, теперь в нём можно было худо-бедно греться. Выданная, наконец, низкая обувь на шнурках сильно облегчила жизнь при ходьбе по земле, но тонкая кожа не защищала, а только ухудшала положение, если попадала в воду. Потому по мостам всё ещё ходили босиком, прижимая «тапочки» одной рукой к груди, как величайшую драгоценность, а второй держась за перила. Обувка рабов не шла ни в какое сравнение с жёсткими сапогами охранников – из чёрного материала, не пропускавшего ни капли воды.

Пещера, в которой их поставили работать на сей раз, была самой большой. Ира попала сюда впервые и не могла побороть любопытство, оценивая новое место. Обычно здешние пещеры можно было сравнить по размеру с большими ямами, света от входа вполне хватало, чтобы освещать всё пространство внутри, а там, где недостаточно, использовались масляные светильники. Здесь же, чтобы пройти к территории работ, нужно проделать небольшой путь под землёй. Поскольку пространство замкнутое, тут не было тех сильно коптящих ламп, по стенам висели фонарики, работающие на кусочках поруха, облитых маслянистой жидкостью, которая делала их светящимися. Эти крохотные «лучинки» позволяли не натыкаться в темноте на препятствия под ногами и друг на друга. Потолки были высокими, но скорее не как полагается пещере, а как в старых домах советской эпохи: метра три, может, даже три с половиной. По-своему это место было полно очарования и загадочности, так и хотелось поискать какого-нибудь маленького гоблина за ближайшим камнем. Внутри, в отличие от прочих промокших насквозь нор Утёса, было сухо и тепло. Ира совсем не разбиралась в науке разработки шахт, но приметила на стенах и под потолком отверстия, укреплённые по бокам от осыпания. Несколько находились не очень высоко, и рядом с ними чувствовался влажный ветерок. Это были отдушины, позволявшие чувствовать себя комфортно внутри, даже если работало много народу. Туннель, который вёл в залу, где проходили работы, был достаточно узким: два человека плечом Она не боялась темноты, но вот замкнутое пространство, и особенно узкое замкнутое пространство, было фобией, которую пришлось признать и смириться с ней. Она и Ринни-то с того дня работали в этой пещере не единожды, и каждый раз, проходя по тоннелю, к плечу проходили с трудом. Это оказалось единственным недостатком данного места, с её точки зрения. Ира чувствовала, как пот струится вдоль шрама на спине.