Вельтаншаунг. Уровень второй (СИ) - Никора Андрей - Страница 10

Лучше всего затаиться, переждать денек-другой, пока все успокоятся, а потом выйти вместе с туристами. Нужно лишь одежду поменять да побриться.

А если меня обманывают, то, тем более не стоит ломиться к выходу. Уж не западня ли все это? Своих нацистов для смертельных опытов вроде бы и жалко. А диверсант – самое то. И военные навыки имеет, и арийского происхождения, и враг, который никому не нужен.

Фашисты способны устроить инсценировку, чтобы я поверил в перемещение во времени да оказался в группе липовых туристов в гражданском тряпье и только с пистолетиком. Автомат-то сложнее будет спрятать!

Не знаю, конечно, кому и зачем это нужно. Но, в принципе, это возможно.

Вдруг это тест?

И что теперь делать? Попытаться уйти прямо сейчас?

Я пробежался до того поворота, за которым исчезли туристы. Впереди – лишь пустой коридор, лабиринт безумия, в котором я блуждаю уже целую вечность!

Мне кажется, я не на своем месте. Не в своем времени. Возможно, не в своем теле; и даже – не в своем уме.

Учился я отлично, все пророчили мне большое будущее. Но я-то понимал, что это была обычная вежливость. Не было ничего впереди ни у меня, ни у России.

Забастовки, теракты, перестрелки полиции с боевиками, грабившими банки для нужд революции – вот траурная рамка моего детства.

Конечно, я тогда не понимал, что смерть Столыпина – отправная точка, что ведет к краху империи. Но даже под властью безбожников – моя страна оставалась родиной, во имя которой я шпионил в глубоком тылу врага.

А сейчас мне нельзя даже думать.

Возможно, мои мысли считывает прибор для слежения за активной деятельностью мозга. Немцы непременно найдут способ расшифровки мозговых волн, они научатся читать мысли – вот тогда и наступит настоящий Армагеддон.

А сейчас – нужно все-таки выбираться из этих чертовых стен. Возможно там, на свободе, контроль над моим сознанием ослабнет. Прятаться здесь еще несколько суток – сил нет!

И я побежал, ориентируясь на шаги невидимых туристов.

А разве был у меня другой выход?

Локация: закрытый путь

Голоса гидов и экскурсантов стремительно приближались. Они были спокойны и обстоятельны. Все это похоже на страшный нескончаемый кошмар с продолжением, когда просыпаешься во сне и никак не можешь понять, это – уже явь или все еще морок.

В любой стране, в любом времени должна существовать система защиты. Проникновение чужака на любой, пусть даже незначимый объект, фиксируется везде. Но где полиция, силы быстрого реагирования?

Мир без насилия, войн и армии – это утопия идеалистов. Такое государство не простоит и дня.

Я уже различал силуэты людей, как увидел на своей груди пляшущие точки лазерных прицелов. Снайперов было около десятка, и я не понимал, где они засели. Более того, я не слышал, как они проникли сюда и рассредоточились.

Я сделал осторожный шаг вперед и ощутил удар током.

Меня всколыхнуло, выгнуло, отбросило назад, точно я напоролся на невидимую стену, такую же, какую мы пробили в небе подле замка при ночном десантировании.

Я упал, а выстрелов так и не последовало.

Похоже, в реальности нет никаких солдат, не существует засады спецподразделения, но есть граница. И эти лазерные огоньки на моей груди – не от оптических прицелов. Это – электронная паутина, свисающая здесь всюду как маскировочная сеть.

Да, я нашел ее – эту силовую преграду! Все-таки военный контроль над чудесами Третьего рейха существует. В будущем ли я или нет – уже не важно. Главное: преодолеть этот рубеж и тогда есть шанс сбежать от ученых!

Я ощутил себя подопытной крысой, которую заставляют бегать в строго отведенных отрезках лабиринтов, которую отпугивают ударами тока и приманивают едой и волшебными аптечками.

Но если другие люди свободно перемещаются через барьер, значит… Выходит, они – голограммы, иллюзия, мираж. Или существа высшего порядка.

Вдруг в войне победили все-таки нацисты, а я – потерянная душа, угодившая в их хитрую временную ловушку? Немцы сами и создали музей, в котором я – экспонат, контролируемый и управляемый, как зверь в клетке.

И если бы я даже расстрелял мирную экскурсию, все эти люди просто бы растаяли, потому что, на самом деле, физически они находились в другом месте.

Похоже, фашисты создали такие фильмы, просмотр которых имеет эффект присутствия внутри действия. Все зрители – загружаются в некую временную среду и становятся соучастниками событий. Они ощущают все реально и даже могут умереть от испуга.

Вот только откуда я это могу знать? Я все еще не покинул территорию замка? Меня несет по временной петле, чтобы выкинуть назад? Я, как подсеченный карась думаю, что вот-вот сорвусь с крючка, а на деле – обречен?

Я сконцентрировался, ткнул в мерцающую силовую преграду дулом автомата. Оружие прошло на ту сторону. Это было удивительно.

Однако, стоило мне приблизить руку, как меня снова дернуло электрическим разрядом.

Эта штука не пропускает живых. Вот незадача!

Но экскурсанты ведь как-то прошли! Или они фантомы, или эта штука отключается. И выяснить это можно только у запертого мной в кладовке увальня!

Секунда, и я уже мчался обратно за охранником, которого так беспечно запер в каморке.

Запыхавшись, я отшвырнул швабру, рванул дверь на себя и увидел толстяка, вскочившего с пола и растерянно моргающего.

– Ну что, Ганс, побегаем?

– Вы решили взять меня в заложники? – удивился немец. – Я вас совсем не разумею.

– Важно, чтобы я сам себя понимал. – буркнул я.

Про силовое поле я тактично промолчал. Если этот тип пройдет сквозь невидимую преграду, то он – иллюзия и потому – неуязвим. Но можно проскользнуть вместе с ним, уцепившись за его руку. Попытаться-то стоило.

А если нас обоих отшвырнет, тогда придется искать волшебный рубильник. Такая штука не может быть магической, основанной на чертовых заклинаниях. Это явно машина, работающая на электричестве. Нужно будет лишь обесточить ее. Да еще так, чтобы самому не поймать смертельный заряд.

– Швидче, пан Ганс. – покрикивал я на пленника, зачем-то по-прежнему отыгрывая перед всем миром свою шпионскую легенду засланного польского казачка.

Если честно, то, предполагая, что меня перенесли во времени, я, все-таки, в душе, в это не верил. Слишком уж приторно-беззаботным был тот мир, в реальности которого меня пытались убедить.

И вот мы опять на волшебной границе.

– Эй, Ганс, дай лапу, блин, на счастье мне!

Немец растерялся. Он воспринял это буквально:

– У меня есть заячья лапка, но она дома. Да и зачем она вам? Это сильный амулет, но он личностный.

Вот же попался умный человек! Похоже, он ничего не знает о Есенине.

– Руку, болван! – засмеялся я.

Сторож совсем растерялся. Осторожно протянул мне пальцы и почему-то зажмурил глаза. Губы толстяка шептали молитву, а лоб покрылся испариной. Он боялся меня, словно я сейчас отрублю его ладонь и приставлю к тайному замку. Наверняка, такие сейф-двери здесь уже есть.

– Да что ты трясешься? – я сжал его руку мертвой хваткой. – Я немцами не питаюсь.

– Ты их по-другому используешь? – взвизгнул толстяк. – Сразу предупреждаю: я – не такой! К черту толерантность! Я буду защищаться!

Я не совсем понял последнюю тираду. Наверное, увалень боялся, что я стану к нему приставать, вот умора! Мне бы такое никогда и в голову не пришло. Возможно, всякие извращения в будущем – норма. Тогда зачем же мы умирали за такое вот, прости господи, всеобщее позорно-демократическое разложение?

– Не трясись. Мне нужно на ту сторону.

Немец опять не понял.

– Черт бы тебя побрал, Ганс! – заорал я, понимая, что сейчас только крик и выстрелы могут привести «помощничка» в чувство. – Если меня отбросит назад, а ты останешься один – беги к своим. Убивать я тебя не буду.

Я демонстративно отбросил назад автомат как можно дальше.