Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 91

  - Ну что Вы, Яков Платонович, мне с Вами и не сравниться, - фыркнула Анна, коей тоже было что вспомнить. Одни насмешки над её умением общаться с духами чего стоили, да холодность, коей порой можно было всю губернию заморозить, а о госпоже Нежинской даже вспоминать не хочется!

  - Господи, я надеюсь, вы ссориться не станете? - охнула Василиса, испуганно прижимая руки к груди.

  - Ну что Вы, сударыня, милые бранятся, только тешатся, - поспешил успокоить девушку Андрей Александрович и опять посмотрел на Юлию Романовну, задумчиво крутящую в руках чайную ложечку.

  Господин Волков тоже на графиню Берестову взглянул, откашлялся, спросил, буравя тяжёлым пристальным взором:

  - А у Вас, сударыня, какие намерения?

  Юлия Романовна беззаботно головой тряхнула, плечиками пожала:

  - У нас с Аглашей ещё семь дней приёма вод, так что в столицу я вернусь нескоро. Да и вообще, нравится мне здесь, люди приветливые, воздух свежий, природа прелестная...

  - А я возвращаюсь домой, - Андрей Александрович поднялся, сюртук одёрнул, - так что прошу меня извинить, вынужден вас покинуть. Честь имею. Яков Платонович, Анна Викторовна, буду счастлив встретиться с вами в столице и не только по делам служебным.

  - Будем рады видеть Вас нашим гостем, - радушно улыбнулась Анна и покосилась на подругу, мол, самое время для приглашения в гости и предложения продолжить знакомство.

  Но Юленька намёка Анны предпочла не заметить, отвернувшись с деланно равнодушным видом. Господин Солнцев желваками на скулах заиграл, на каблуках круто развернулся и вышел, в сердцах так дверь за собой затворив, что даже чашки на столе звякнули.

  Анна Викторовна поняла, что пора вмешиваться, пока амурные дела подруги из драмы не перешли в откровенную трагедию. Барышня чинно сложила салфетку, поблагодарила всех за приятное общество и непринуждённо, словно ничего и не произошло, предложила:

  - Юленька, душа моя, давай прогуляемся, погода сегодня чудесная.

  Штольман задумчиво посмотрел в окно, где моросил мелкий дождь, уверенно превращая дороги в грязь, и озорно улыбнулся:

  - Не знал, Анна Викторовна, что Вам дожди нравятся.

  - А Вы, Яков Платонович, ещё многого обо мне не знаете, - Анна взглянула на мужа сияющими от нежности и любви глазами.

  Яков хотел сказать, что почитает за счастье всю жизнь посвятить изучению интересов супруги, но привычка к сдержанности в очередной раз взяла верх, уста остались немы, зато глаза сказали всё и даже больше. Графиня Берестова, сей взгляд приметившая, вздохнула печально, впрочем, слабость свою быстро улыбкой скрыв и в самых любезных выражениях согласившись отправиться на прогулку.

  Антон Андреевич откашлялся, встал из-за стола, так старательно одёргивая сюртук, что тот едва ли по швам трещать не начал и произнёс строго, почти приказным тоном:

  - Василиса... - тут же сбился и покраснел, только сейчас осознав, что так и не удосужился узнать, как зовут батюшку милейшей Василисушки.

  Девушка, испуганная суровым тоном едва ли не до полуобморочного состояния, прошелестела, сжавшись и не смея глаз поднять на господина следователя, лишь гадая о причине его неудовольствия:

  - Ивановна...

  - Благодарю вас, - Коробейников улыбнулся, опять становясь самим собой, - Василиса Ивановна, могу я просить Вас о возможности... - Антон Андреевич замешкался, собирая разбегающиеся, точно тараканы от включенного света, слова, - побеседовать наедине.

  Василиса заалела утренней зорькой, согласно кивнула и тут же посмотрела на господина Волкова, безмолвно вопрошая его разрешения на столь значимую, сердце вещее не обманешь, беседу.

  - Чего ты на меня-то уставилась? - хмыкнул Тимофей Тимофеевич, - я свою жизнь уже доживаю и глупостей за годы бытия совершил немало. Теперь твой черёд.

  - Благодарствую, - прошелестела Василиса и выскользнула из комнаты, дабы ничем сурового родственника не огневать и тем самым не лишить себя возможности обрести счастие.

  - На здоровьичко, - сердитым котом фыркнул господин Волков, за рукав Антона Андреевича придержал и негромко так, даже ласково, по-родственному, произнёс:

  - Если обидишь девочку, со света сживу. Ты меня понял, родственничек новоявленный? Она не сирота, заступа и за неё найдётся.

  - Я и не собирался обижать Василису Ивановну, - возмутился Коробейников, даже досадуя немного, что ему столь крамольные мысли даже в голову не пришли.

  - Вот и правильно, - Тимофей Тимофеевич отпустил Антона Андреевича, головой в сторону двери мотнул. - Ступай, негоже девку заставлять ждать, она от этого ещё, не дай господь, думать начнёт. А умная жена, она же ещё и своевольная, а это хуже лихорадки, ту хоть предугадать можно, да и когда-никогда сия хворь всё же отступает. А от своевольной умницы никакого спасу.

  Яков Платонович не сдержал улыбки. Хорошо, что Анна Викторовна с Юлией Романовной уже ушли, им бы столь нелестные высказывания о дамах совершенно точно не понравились, но сложно не признать правоту господина Волкова. Как ни крути, а со своевольной умницей маятно, её за спиной своей долго не продержишь, непременно выскользнет и помогать начнёт. И даже запертая дверь не остановит, на практике проверено, ух и сердилась же Аннушка, когда он её в кабинете своём запер, чтобы она от происков обезумевшего доктора не пострадала! Штольман вздохнул, вспомнив, как страстно ему хотелось поцеловать Анну Викторовну прямо так, на крыльце особняка графини, наплевав на городовых и мнение всех и каждого. И он точно знал, Анна не оттолкнула бы его, она ждала этого поцелуя. Только вот сам Яков Платонович поцелуем бы точно ограничиться не смог, его железная выдержка и так трещала и разваливалась от каждого нежного взгляда блестящих голубых глаз, каждого мимолётного касания рук, каждой улыбки и нежного голоса, то воодушевлённо-звонкого, то строго-чеканного, даже от сердитых отповедей, на которые госпожа Миронова не скупилась.