В чужую юность (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 35

Глава 52 "Таблетка"

– Ну что, Володя, сбываются твои мечты?

– Не понял, поясни.

Это я со своим попаданцем, если можно так сказать, переговариваюсь. Появилось тут у меня некоторое свободное время, вот я его и заполняю чем могу.

– Ну, про путешествия, о дальних странах. Сам же хотел мир посмотреть.

– Так, чуть-чуть.

– Ничего себе – чуть-чуть. Чебаркуль видел?

– Прикалываешься?

– Так видел или нет?

– Видел.

– Во. Причем так видел, ни одному туристу такого не покажут. Ташкент видел?

– Аэродром.

– А он где? В Ташкенте?

– В Ташкенте.

– Значит ещё одну галочку ставим. Я где только не был, а Ташкент только с тобой посетил. В Кабуле побывал?

– Побывал. В госпитале.

– Ну, а ты говоришь. По полной программе мир смотришь. Самую настоящую заграницу. А сколько по самому Афгану попередвигался? И на транспорте разном, и пешком походил…

– Да уж, походил. Что есть, то есть.

– И стал ты, Вова, как велосипед.

– Опять не понял.

– Ну, дома то у тебя велосипед "Урал" имеется?

– Имеется. Сам прекрасно про это знаешь.

– Так вот. Худой ты стал – как тот велосипед.

Похудеешь тут. По такой то жаре, да всё на боевых…

– Чёрный, опять же, как тот велосипед.

– Ну, допустим, чёрный не везде, а только в отдельных местах.

– Уж как есть, так есть. Солдатский загар – он не как с пляжа… Ну, и ремонтопригоден ты в полевых условиях как велосипед. Видишь, всё сходится. Худой, чёрный, а при поломке – можешь быть отремонтирован.

– Да уж. Ремонт мне бы не помешал.

– Во. А после каждого ремонта ещё и полосатость растёт. Смотри, сколько у тебя сейчас уже полосок – на погоне три, да на груди – две. Всего пять. Скоро ещё одна прибавится.

Это точно. Скоро прибавится.

Зубы мне мой попаданец сейчас заговаривает. Вернее, не зубы, а ногу. Зацепило опять меня. Сегодня роль у меня поменялась. То, я всё ребят вытаскивал, а тут им – меня пришлось. Нет, сначала сегодня я двоих, а потом уже и меня самого. А нога то болит. Кольнуть можно, но нельзя. Есть чем, но мало. Старлею нужнее. Я то уж потерплю, а ему – никак. Когда ещё нас деблокируют. Попали мы сегодня по самые помидоры…

Пить ещё сильно хочется. С чулками от ОЗК на шее согласен даже побегать. Так у нас в полку наказывают тех, кто сырую воду пьет. Поймают у кого во фляжке не кипяченая вода и применяют воспитательные меры. Берут два резиновых чулка от ОЗК, наполняют их водой, связывают вместе и вешают провинившемуся на шею. Ходит так залётчик с чулками целый день. А в каждый такой чулок по одиннадцать литров водички вмещается. Тяжелое украшение получается, но воспитательное воздействие имеет. Желание пить сырую воду отбивает напрочь. А почему не кипяченую воду пить нельзя? Желудочно-кишечные расстройства после её приключаются. Да и гепатита здесь тоже хватает.

А пить то хочется. Не только от жары, кровопотеря ещё у меня имеет место быть. Ничего, темнеет уже, скоро прохладнее будет. Днём то сегодня за сорок было… Разнылся. А как ребята в танках и в бронемашинах терпят? Если на улице сорок, то у них под броней все пятьдесят пять. И терпят. А тут ему при сорока жарко. Привыкать, боец, надо к трудностям и тяготам…

Так. Старлея надо кольнуть. Покапать бы ещё, но кончилось всё. Вроде, берёшь всегда с запасом, а как до дела дойдёт – всегда мало…

Больно то как.

– Вова, потерпи.

Опять попаданец мой.

– Куда деваться то. Терплю. Но скоро терпелка кончится.

– Кольнись.

– Не, Сашке нужнее будет.

Так. Глюки уже пошли. А, нет. Точно, вертушки. Ну, опять повезло тебе, "таблетка". Это так меня ребята наши называют.

Глава 53 Просьба друга

В госпитале мне повезло – оперировал меня сам начальник хирургического отделения. Целый майор. Так тут у них заведено – привезут раненого медицинского работника, значит начальник отделения его и оперирует. Ну, а санинструктор непосредственное отношение к медицине имеет. Я, правда, этого не помню. Как меня оперировали. Вырубился ещё в вертушке. Как грузили – помню. Я ещё что-то пытался о своих раненых прилетевшим рассказывать, но уже плох был. Крови много потерял.

А лечат тут хорошо. Кормят вкусно. Простыночки белые. Среди персонала даже лица женского пола имеются. Не всё мужики под погонами. Друган у меня здесь даже появился. Почти земляк – из Горького. Ему повезло меньше. Как сам он говорит – с миной неудачно повстречался. Причем, почти перед самым дембелем. Вот правую ногу ему немного и укоротили. Это тоже его выражение. Не унывает Василий. Скоро его в союз возвращают. Там протезирование и домой. Кстати, в свой Горьковский мединститут он собирается поступать. Всё меня про экзамены и учёбу расспрашивает. Ну, а мне, что – жалко? Особенно его анатомия интересует. Побаивается он её чего-то. Ну, что трупы там, кости, череп придется в руках держать. Чудак человек, духов в разряд трупов переводить не боялся, а тут забоялся. Порассказывал он мне про свою войну – как на караваны ходил и прочее. В Панджшере он службу тянул. Провинция Парван. Скучать, по его рассказам, не приходилось. Красную звезду и БЗ выслужил. Это, опять же, я его цитирую.

А подружились просто. В одной палате мы с ним лежим, курить вместе ходим. Слово за слово, потом ещё и выяснилось, что земляки почти… Завтра улетает Вася. Жалко. Ещё бы вместе на костылях до курилки поскакали… Вот и сейчас на перекур двинули. Курнем и отбиваться будем.

– Вов, слушай что скажу. Дело у меня к тебе. На миллион.

– Ну, говори. Чем смогу – помогу.

– В самом начале службы здесь у меня случай произошёл. Были на выходе, постреляли не слабо. И мы и нас. Патроны у меня почти на нуле, а тут дух мертвый в разгрузке. Нарядная такая, да и сам он по виду не из простых. Снял я ту разгрузку, там боезапас мне подходил, перекладывать некогда было. Сам знаешь, всяко случалось. Свою сбросил, его надел. Потом попало ещё за это, но уже в расположении. Повоевали ещё, а уже в части нашёл я в кармашке разгрузки той мешочек с камешками зелёными. Не знаю, почему дух тот их с собой в Пакистан нёс. Не сказал я, забыл – караван тот в Пакистан шёл. Напутали там у нас что-то. Должны были на караван из Пакистана идти, а на другой наткнулись. Почти лоб в лоб, ну и понеслась душа в рай. Так вот, испугался я с камнями этими, спрятал их. А потом уж и поздно сдавать их было. В общем, мне, сам понимаешь, их уже не взять, а ты, если получится, забери их. Я тебе всё расскажу, где их припрятал. Удастся вывести – пополам делим. Не получится у тебя в том месте побывать – значит не судьба. Камней там примерно с пачку от сигарет с фильтром. Тихонько поузнавал я потом – это панджшерские изумруды. Не обработанные, но крупные. Денег не мало стоят. Попробуй взять их, земеля, если получится.

Так, везет мне на клады. В колхозе – монеты были, а тут – Вася изумруды заныкал. Бывает же такое.

Понятно, пообещать помочь на все сто процентов я ему не могу – не сам место дальнейшего несения службы выбирать буду. Куда уж пошлют. Но, всяко в жизни бывает. Шепнул он мне про ухороночку. Повторить попросил – всё ли я правильно запомнил. Оказалось – правильно, нога у меня ранена, а не голова. На память пока не обижаюсь.

Утром с Васей попрощались. Хожу курить теперь один, без своего товарища.

Про изумруды эти я ещё своего попаданца спросил. Может знает, что, он там у себя антиквариатом занимался. Ну, где антиквариат, там и до изумрудов не далеко. Оказалось – он немного в курсе и про такие камушки. Сказал, что нашли их не так и давно – в семидесятые годы только. Добывают их как раз в Панджшерском ущелье. Считаются они одними из лучших в мире, круче даже чем колумбийские. Простой какой – я и про колумбийские то ничего не слыхал. Знаю, что есть изумруды и всё, а какие они бывают – это мне не известно. Изумруды Панджшерского ущелья хорошего качества, насыщенного цвета и очень часто имеют мало включений. Большие и отборные ценятся дороже алмазов.