Моногамия. Книга 3 (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 38

— Эти её слова, возможно, так и остались бы словами, если бы не то, что произошло потом. Она покончила с собой в тот же день, и не самым лиричным способом — она повесилась… Я не думаю, и никогда не думал, что она желала мне зла, но, не желая этого, она сделала меня рабом своей боли. Её слова стали для меня напутствием, я следовал им отчаянно, не жалел ничего, как она и просила. У меня было много женщин, очень много. Так много, что ты и представить себе не можешь: взрослых, юных, красивых и не слишком, умных и глупых, сильных, слабых, смелых, скромных, белых, чёрных, каких угодно, все кто хотел меня — получали без лишних вопросов.

Наконец, он впервые посмотрел мне в глаза, затаившись в неимоверном напряжении, ему нужно было знать, как я приму это признание, как оно изменит меня, нас. Нo оно не сделало со мной ничего плохого, к счастью. Я догадывалась в целом, что то, что изменило его, было чем-то чудовищным, но я не знала, что в основе всей этой трагедии лежало такое сильное чувство правильной, но слабой женщины, допустившей ошибку, позволив себе увлечься настолько красивой душой и невольно искалечить её. Я в очередной раз убедилась в том, что всё, что делал Алекс, что он творил, свершал, чего добивался, в чём жестоко ошибался, всё это было пронизано одним и тем же стремлением — делать людей счастливыми. В этом стремлении он не заметил сам, как потерял себя, как навредил себе, сделавшись порочным, распущенным и уязвимым, болезненно ранимым, переполненным ненависти к своему, такому совершенному, телу, к самому себе.

— Алекс, там, на видео, это до всех этих событий, или после?

— До.

— Это заметно.

— Да, я стал другим потом. Совершеңнo. Стал взрослым.

Я обняла его, поцеловала в висок и сказала:

— Спасибо, что рассказал, но я догадывалась, можно сказать знала в общих чертах, сложила паззл из твоих «особенностей», но теперь я знаю точно, что произошло, что сделало тебя таким. И знаешь что?

— Что?

— Я люблю тебя! — я прошептала ему это на ухо тихо, но вложив всю свою нежность, чувственность, душевность. Мне было важно, чтобы его признание, буквально вытребованное мной, не отдалило его, не сломало, не причинило ему боли, не сделало неуверенным или уязвимым передо мной. Я не хотела этого, мне нужно было только познать его целиқом, не складывать картины из оборванных кусочков, а знать чётко, кто он на самом деле, что сделало его таким, предвидеть, что будет с ним в будущем, ведь он — мой выбор, он тот, кому я отдаю себя, свою жизнь, свои чувства, глубокие, сильные, опасные.

Поцелуй смерти изменил меня в корне, он вылечил многие мои хронические хвори. Прежде всего, конечно, избавил от депрессивной хандры по поводу предательства и жестокости Алекса, от страха перед его потенциальной изменой, от недостатка доверия, от ужаса, что когда-нибудь он всё-таки разлюбит меня, и тогда исчезнет из моей жизни уже навсегда. Но, самое главное, он окончательно, на всю оставшуюся жизнь, вытравил червь самокритики и самоуничижения.

Я осознала, как ничтожны, как мелочны были мои переживания, страхи, боли, тревоги, как глупо я растратила свою жизнь на них, как бездарно и безответственно однажды едва не лишила себя её…

Я поняла впервые, как много прекрасного и неповторимого было в моей жизни: мои дети, мои родители, Алекс и его невероятное чувство, тёплое лазурное море в Испании, Канадская осень, шоколад, музыка, Новый Год, Рождество, новые наряды, мои успехи, успехи детей, тёплый ветер, играющий прядями моих волос, катание на яхте, объятия и поцелуи любимого человека …

Так отчаяңно ощущаешь остроту и вкус жизни тогда только, когда тебя лишают её против твоей воли, внезапно, неосторожно приблизив тебя к самому краю того, откуда возврата уже нет.

ГЛАВА 53

Jaymes Young — I'll Be Good

Что же стало с няней Кристиной? Да ничего особенного — она сбежала, правда ненадолго, потому что федеральный розыск отыскал её уже через несколько дней. И хотя у няни было предостаточно возможностей совершить своё возмездие инкогнито, она умудрилась его провалить, а всё из-за того, что ей непременно хотелось, чтобы Алекс был поблизости, но не смог бы мне помочь.

Алекс, Алекс, Алекс …

Когда я давала показания офицеру полиции, так случилось, что происходило это в присутствии Марка и моего мужа. И вот Марк, услышав имя «Кристина», рассвирепел и тут же вышел, хлопнув дверью. Он вернулся, когда я спала, а Αлекс работал в своём ноутбуке. Сқвозь дрёму я услышала, как они начали шептаться, и конечно тут же проснулась, но не подала виду:

— Что ты с ней сделаешь?

— Ничего.

— Хочешь, я найду её? Я сделаю так, что эта тварь ответит за всё, даже за то, чего она не делала!

— Ты не прикоснёшься к ней и пальцем.

— Ты в своём уме? Οна убила твоего ребёнка и почти убила … твою женщину! Да еще как! Не известно ещё, чем всё это кончится!

— Она не виновата.

— Ты совсем кретин? Тогда я сделаю всё сам!

— Ничего ты не сделаешь. Она ответит по закону за то, что совершила. Каждый отвечает за свои поступки в меру своей вины, в том числе и я. Я виноват в том, что случилось! Я виноват, понимаешь! Она не одна такая, их десятки, их сотни, я довожу их до этого, я это делаю, а не они! И вот получил за это сполна …

— Да ты всю свою жизнь заставлял их млеть, но до этого момента никто никого не пытался убить, да ещё так зверски! Я не могу это так оставить, если бы Лера была моей женой, я бы уже нашёл эту чёртову няню и прикончил! Я не понимаю тебя и никогда не пойму!

— Благодари Бога за это.

— За что?

— За то, что ты — не я.

— Если б я был тобой, она была бы со мной, так что мне не за что его благодарить.

— Держи свои чувства при себе, мне не зачем знать об этом.

— Ты знал всегда, и будешь знать. И ты …ты элементарно не можешь защитить её! Ты настоящий идиот, ты хоть понимаешь, что она может выйти и довести это дело до конца, её посадят даже не за убийство, а за покушение! И она выйдет оттуда еще озлобленнее и еще решительнее!

— Я прослежу за этим и решу, что делать, потом. Проблемы будем устранять по мере их поступления. А сейчас сделай одолжение, не мешай, Лера, во-первых, отдыхает, а во-вторых, мне срочно нужно дать комментарии по квартальному отчёту и успеть, пока Лера не проснулась. Мне ещё отвечать на её бесконечные вопросы.

— И это тебе тяжело? Отвечать на её вопросы? Это твоя проблема сейчас? Ты бы лучше подумал заранее о том, что нужно предпринять сейчас, чтобы совсем не поседеть потом!

— Это уже не твоего ума дело. Езжай в офис — там уже расслабились все.

— Я поеду и, конечно, в твоём офисе и в твоей компании всё будет под присмотром, но! Больше можешь меня не считать своим другом!

Seafret — Give Me Something

Алекс не собирался мстить или наказывать, не для того он пришёл в этот мир. Но и оставить это жуткое событие без ответа он не мог, и то, что он придумал, не будет понятно мужчинам традиционного склада ума и характера, ведь такие поступки не совсем в мужском духе. Однажды, уже в самом конце моего пребывания в больнице, Αлекс уехал по важному делу, как он сказал. Мне, привыкшей к его круглосуточному присутствию, вниманию и заботе, было тяжело пережить эти несколько часов, я скучала так сильно, как никогда. Когда он вернулся, я заметила на его шее не сбоку и не посередине, а чуть левее от центра наклейку.

— Что это у тебя?

— Сними плёнку и увидишь, — говорит он, очень мягко улыбаясь мне.

— Очередное тату?

— Да, — мурлычет он, целуя меня в шею.

— Может, пора уже остановиться? Οт тебя скоро тебя не останется!

— Эта — последняя, и из всех она единственная действительно нужная.

— Но место ты выбрал не самое удачное. Её же теперь видно будет всегда и всем, ты ничем не закроешь её, и это не совсем вяжėтся с твоим имиджем тотальной строгости на работе…

— Именно это от неё и требуется…

Vancouver Sleep Clinic — Flaws