Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 7

— Полагаю, что многие просто не знают, как здорово и почетно служить в Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полку. — Примирительно пожал я плечами. — Как им почувствовать, к чему можно стремиться?

— И что делать? — Растерянно произнес Его сиятельство.

Может быть, задавая этот вопрос себе не в первый раз.

— Предлагаю рекламную акцию. Я найду двух истинно достойных мундира молодых людей на правах вольнонаемных. Как офицер, возьму за них ответственность! И живым примером за месяц такую рекламную компанию устроим! Отбою не будет! Все на поклон придут! Уговаривать станут, интриговать — вам только выбирать останется.

— М-да? И кого ты предлагаешь? — Почесал князь подбородок, пряча задумчивую улыбку.

— Княжича Шуйского Артема и княжича Борецкого Павла!

— А почему только на месяц? — возмутился Давыдов.

— Потому что я обещал Артему не сжигать Москву, — виновато шаркнул я ножкой.

— Поздравляю с присвоением внеочередного звания, корнет Самойлов! Собирай свой отряд. — Решительно повернулся князь.

— А офицерам полагаются увольнительные? — Зажал я за спиной пальцы крестиком. — Хотя бы на час в день. Можно даже ночью.

— Отставить час! Ты гусар или кто?! Чтобы с вечера и до утра не появлялся! — Рявкнул Давыдов, довольно оглаживая усы.

И присвистом направился на выход из кабинета.

— Командир, вы оставили, — обратил я внимание на шкатулку, небрежно оставленную на краю стола.

— Ах да, — небрежно махнув рукой, Василий Владимирович вернулся обратно, откинул резную крышку, полюбовался на Большую Императорскую Печать внутри, закрыл вновь и деловито положил все себе подмышку.

Наверное, вид у меня был настолько ошарашенный, что князь поспешил уточнить.

— Я верну.

После чего горделиво удалился.

А я, встряхнув головой, пошел сообщать верным друзьям, что им надо срочно покинуть молодых невест и ехать устраивать мою личную жизнь. Как-то даже неловко… Но я же им помог — пусть возвращают добро!.. Желательно, добро возвращать выборочно — своих проблем пока хватает…

В общем, смска «под угрозой мои дети, срочно приезжай» была отправлена на два номера. А потом десяток минут нагнетал обстановку, сбрасывая вызовы. Это ж они детали спросят, а я врать не люблю.

— Не телефонный разговор, — бросил я сухо, когда стали звонить с других номеров. — Скажи всем, что уезжаешь на месяц. Встречаемся в Шереметьево, терминал F, послезавтра в полдень.

— Да я по поводу интернета и цифрового телевидения… — робко произнес парень со звуками колл-центра на фоне.

— Ты все услышал. — Положил я трубку.

В общем, отрепетировал.

А потом повторил то же самое с Пашкой и Артемом.

— Алеу, Димка? — Махнув декану в сторону открытой двери в его кабинет и предлагая вернуться к делам, отзвонился я помощнику. — Вывеси над высоткой флаг лейб-гвардии императора… Ну сшей и вывеси. Пусть все наблюдатели там охренеют.

Не мне же одному…

На выходе перехватила староста, глядя с сочувствием и неловкостью.

— Надо зачетку сдать и билет. Извини, я не вовремя…

— Запомни меня, каким я был. — Коротко кивнув, отдал я требуемое.

— Отправляют на границу? — С ужасом и трепетом уточнила она.

— Нет. Просто запомни и не расслабляйся. Всех касается, — поднял я взгляд и обнаружил подозрительно большое количество сокурсников для этого коридора.

Знаю я их сочувствие — не иначе праздновать собрались.

Глава 3

В день третий славной карьеры, сияя начищенными сапогами и выглаженным гусарским мундиром, я встречал друзей в зале приемов бизнес джетов международного аэропорта. Пашка задерживался, а вот самолет Артема уже состыковался со шлюзом — потому и я стоял в полный рост в небольшой проходной комнате с рядом кресел по левую руку, положив фуражку на изгиб правого локтя, а ладонью левой придерживал рукоять сабли в ножнах.

После разгрома домашнего особняка, все уцелевшее содержимое — в том числе оружие, которое хранилось там до нашего приезда, и новодел из под руки отца, было перевезено ко мне в Москву. Просто потому, что это все надо было разбирать, чистить и ремонтировать — а семья была в гостях у Федора, и вряд ли приедет, пока не отстроят новый дом. В общем, нашел там подходящую саблю — чудом не испорченную пламенем, огнем, воздухом, ни обвалом. Ни царапинки на черненных ножнах и эфесе, выполненном из скалящейся медвежьей головы с красными рубинами на месте глаз. А еще она отлично звучала, взрезая воздух, часть стола и краешек железобетонной колонны.

Одним словом, посмотрите на меня. Затем на Артема. Затем снова на меня. Да, коня отняли на проходной аэрорпорта, но я-то знаю, как мне шел мундир. Хотя бы потому, что вчера поехал к Нике ушивать одолженное в театре, пока делают комплект по мерке, а мундир как сняли, так он и остался на спинке кресла до утра. Знал бы — давно бы в гусары пошел.

Артем же выбрал сегодня легкую футболку до шеи — в цвет брюкам, поверх которой был накинут бежевый пиджак, не застегивающийся из-за огромных плеч. Впрочем, в Южной Америке много солнца.

— Не-не-не, — разглядев мой вид, тут же развернулся княжич Шуйский и решительно заторопился обратно, отрицательно качая головой.

Потом остановился, подумал, повернулся ко мне и упрямо зашагал к моим распахнутым объятиям. Оглядел еще раз, мотнул головой и потопал обратно.

И так три раза, каждый раз раз сдвигаясь сантиметров на двадцать в мою сторону.

— Еще пятнадцать попыток, и ты все-таки до меня дойдешь. — прокомментировал я.

— Сразу нет, слышишь? — строго произнес Артем, затем, вздохнув, все таки подошел и удостоился крепких объятий. — Здравствуй, и еще раз нет.

— Ты смотри, как загорел! — Чуть отодвинувшись, одобрительно отреагировал я на легкий загар, контрастировавший с белым покроем одежды. — И похудел! А что именно «нет», извини? — Вопросительно приподнял я бровь.

— Ты же не сорвал меня за пол мира, чтобы позвать в гусары? — С подозрением глянул он на меня.

— Ах, это… Давай лучше присядем. — радушно указал я на места рядом.

— Максим. Я пролетел восемь тысяч километров!

— И теперь тебе некогда сделать один шаг до кресла? — Укоризненно глянул я на него и показал пример, отставив вбок левую ногу, чтобы сабля не мешала. — Не хочешь в гусары — я разве руки выкручиваю?

— Ладно. — Вздохнул Артем, оправил края пиджака и уселся на самый краешек справа от меня. — Я, в общем-то, сразу подумал, что у тебя все в порядке. Месяц дома отдохну, в баню схожу на озеро, искупаюсь… — Мечтательно прикрыл он глаза.

— Ты за окно выглядывал? Там зима, декабрь.

— Это детали. Я от жары устал. — Махнул Артем рукой.

— Как тебе у Аймара? — С интересом спросил я.

— Нормально. Просторы огромные: охота есть, рыбалка в горных реках. Опять же, партизаны всякие, — устроился он поудобнее, расслабляясь и вытягивая ноги. — А в предгорьях наркоторговцы с плантациями коки и серьезной охраной.

— Это у вас? — Удивился я. — То есть, у Аймара?

— Я ж говорю — огромные просторы. Это мне с чутьем легко определить, а там иногда даже техника пасует — одаренные прикрывают урожай иллюзией. Надо будет с отцом твоим переговорить по партии спецлинз. — Сделал Артем себе пометку в памяти.

— И как воюется?

— Веселье, взрывы, паника, — хмыкнул Шуйский с довольством. — Не без накладок, конечно. Один раз бандиты урожай запалили, чтобы оторваться. Поле горит, я за ними, через дым. Одного поймал, потом второго, потом бегу, бегу… И раз — океан. Атлантический. — Выразительно посмотрел Артем. — Оказалось, две недели бежал, пока не отпустило… — Почесал он затылок. — В общем, фильтр у твоего отца тоже надо взять.

— То есть, у Инки ты почему-то не хочешь появляться? — Сделал я вывод.

— Почему? — Возмутился княжич.

— У тебя супруга молодая, а ты то на охоте, то на рыбалке, то бандитов гоняешь. — Примирительно улыбнулся я. — Что-то случилось?

— А… — Поерзал Шуйский в кресле недовольно. — У всех бывает. Мы же как — ссоримся, миримся. Я вот из дома иду проветрится. А как чую — на опушке жаркое в котелочке открытом, так значит простила. Возвращаюсь, — с улыбкой благодушно произнес он.