Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 6

Свет шел только от одного окна, в ярком сиянии которого отчетливо смотрелся невысокий, но мощный темный силуэт мужчины с кривыми ногами.

Я уверенно зашагал к нему, имея множество вопросов и ответов, которые ему стоило произнести, чтобы я остался доволен.

Но уловив знакомый по книгам фасон и шитье гусарского мундира, недоуменно остановился в пяти шагах.

Мужчина обернулся ко мне, оправил роскошный завитой ус, и, звонко прищелкнув подошвой, отрекомендовался звучным глубоким басом.

— Разрешите представится, подполковник лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь Давыдов Василий Владимирович! Самойлов Максим Михайлович! Приказом номер один от сего дня, вы призваны на действительную военную службу! — Сделав два больших шага, он положил руки мне на плечи и торжественно завершил. — Родина нуждается в тебе, сынок.

И сколько бы я не был культурным человеком, но одна емкая фраза, помещающаяся аккурат на резком и коротком выдохе, вырвалась само собой.

— Узнаю свои слова два века тому назад! — кивнул князь, от избытка чувств смахнув слезинку с уголка глаз.

Глава 2

Знаете такое скверное ощущение, когда глупые и неловкие фразы, над которыми принято подтрунивать, внезапно становятся крайне вескими и важными аргументами?

Я вот не знал и знать не хотел. Поэтому удерживал себя, чтобы не ляпнуть какую-нибудь банальность. Вроде той, что «не имеете права!».

— А с уголовными статьями у вас берут? — мрачно смотрел я на улыбающегося гусара.

— Этих сразу в прапорщики.

— Так. А больных комиссуют?

— Посмертно.

— Отсрочки?

— Только на пошив мундира! Кстати, вам полагается пять отрезов ткани. Извольте получить сегодня.

— Послушайте, ваше сиятельство, — вздохнув, собрал я в себе всю деликатность. — А давайте я как будто зайду и никого не увижу за стеной из денег. И вы тоже никого не увидите. Посмотрите, какие высоченные тут потолки! Да для таких размеров, и ширина стены будет не меньше метра, как полагаете? И, разумеется, во всю длину кабинета. — Уверенно завершил я.

— У меня с фантазией проблемы. — Почесал он ухо. — Размер вашей стены покажете, когда выкопаете ее в натуральную величину. Саперной лопаткой.

— Но мне нельзя в армию! — Все-таки сорвался я на банальность. — У меня невеста беременная!

— Да ну? Уже? — С удивлением приподнял он бровь.

— Не уже, но на днях! — истово произнес, подхватывая князя под локоток. — Прошу вас, дайте состояться молодой семье! Вы же были мне сватом!

— Вот! И как опытный человек, дам тебе первый семейный совет — любовь проверяется временем! Вот дождется тебя молодая — значит, люб ты ей! — Важным тоном постановил гусар.

— Да как не дождется, если я ее в башню посадил на десять лет! — Всплеснул я руками.

— Так служить тебе двадцать. — Пожал плечами князь, довольно блестя глазами.

— А мир кто будет спасать… — потерянно произнес я, выискивая выходы из положения.

— Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полк! — Гаркнул князь в ухо так, что я аж подпрыгнул.

— Нет, но внушает, — ошарашенно потер я правую сторону лица. — А мне тоже можно будет так орать? — Заинтересовался на секундочку.

— Разумеется. Но только после получения офицерского патента, — солидно кивнул Давыдов.

Опа! Карьерный рост и свободное время! И шанс выбраться из явной подставы.

Возможно, единственный шанс — потому что командир важнее отца, и может запретить все, что угодно. В том числе запретить принять титул.

А нет титула — и службы не избежать никак. Самойловы — из мастеровых, и пусть в княжестве Шуйских никому в голову не придет призвать в армию того же Федора, но здесь была Москва и личный домен Императора, а передо мной — человек с государевой печатью на приказе об отчислении. Значит, и отсрочки тоже никакой. Был бы кто-то другой в вербовщиках — и меня бы отбили юристы. Но не в том случае, когда покупателем являлся сам князь Давыдов, командовавший чиновниками Императорского Кабинета с той же легкостью, как своими детьми. Потому что и там и там одни и те же люди.

Однако ощущения безнадежности не было — просто оттого, что глаза Василия Владимировича, единственного гусара современности, светились живым огнем энтузиазма и интереса. Впервые его полк набирал пополнение — и это был момент его торжества, как командира, и он вовсе не смотрелся элементом заговора. Только почему начинать надо было с меня?!

— Так-так… А как стать офицером? — Проявил я живейший энтузиазм.

— Получить образование, выслугу лет.

— Стоп. Не в мирное время. — Бесцеремонно перебил я его.

— Совершить подвиг! Возглавить пешую атаку под пулями врага! Принять командование при гибели старшего по званию и выполнить боевую задачу! Собрать отряд из отступающих и вновь вступить в бой! — Браво выпалил князь, выставив грудь колесом.

— Так, командир, никого же не осталось. Есть только ты и я. — Перешел я на серьезный тон.

Давыдов словно запнулся, потеряв весь запал энтузиазма. Взгляд стал стеклянным, а вечно веселое лицо обрело оттенок тоски. Князь достал стальную флягу из внутреннего мундира, взболтал, оценив остаток по звуку, приложился.

— Это ты верно отметил, боец. — Провел он рукой по усам, пряча взгляд.

— Значит, набираем новых? — опередил я его новую фразу.

— Из кого? — Чуть ссутулился он, неловким движением пряча флягу обратно. — Ты видишь вокруг достойных людей?

— Если объявить конкурс… — заикнулся я.

— Не надо никакого конкурса. Никого нет. Нужны дар, сила и честь. А этих уже забрали и переделали под себя. — Повернулся он к окну, отражавшему видовую панораму на столицу. — Либо нет дара. Либо нет чести.

Я аж даже растерялся от такого фатализма.

— Они есть. — выразил я абсолютную уверенность.

— Ненадолго. Дай им деньги. Подари им мечту, и что они станут делать? — Князь вернулся к окну и заложил руки за спину, сцепив в ладонях. — Будут жить чужими мечтами.

— Дайте им больше.

— Мне их перекупить, чтобы они жили моей мечтой? — Раздраженно повернулся он ко мне.

— Вот у меня есть деньги.

— Даже знаю, где они закопаны, — с усмешкой хмыкнул гусар, тронув длинный ус.

— Есть мечты. Разные. — Продолжил я с доброжелательной улыбкой. — Иные из них сбылись.

В подтверждении этого, потянулся к перстням с родовыми гербами, которые в столице оказалось полезно носить с собой.

Мешочек тихо звякнул металлом, пока я развязывал горловину.

— Семья, — положил я перстень с клеймом Самойловых на подоконник. — Хотя многие имеют это с рождения. Им было бы понятно иное.

— Уважение. — перстень Долгоруких.

— Влияние. — перстень Шуйских.

— Сила. — перстень Юсуповых.

— Любовь. — перстень Де Лара, которым при смерти венчался с Никой.

— Страх. — обсидианового цвета, перстень князей Черниговских был припечатан рядом.

— Так почему же я не успокоюсь? — С вопросом посмотрел я на князя.

— Ты ж его выкинул. — Почесал он голову, ткнув в перстень бастарда Юсуповых. — А эти я вообще не видел. — Пощелкал Давыдов по столу напротив остальных.

— Жизнь — это путь. — Проигнорировал я его, продолжая удерживать спокойный, рассудительный тон. — Выбрал дорогу и идешь по ней. Сомневаешься, стараешься не отступиться и каждую секунду сверяешься с компасом, который в голове и сердце. Не у всех получается выдержать направления. Они бегут к мечте напрямик, наплевав на методы, хватают ее, и не знают, как вернуться и остаться собой. Вы думаете, людей с даром, силой и честью это не тяготит?

— Ты это, на погоны ротмистра мне тут не замахивайся. — Проворчал Давыдов. — Говори проще.

— Вы можете предложить людям больше, чем мечту. Вы дадите им путь служения империи. Больше никуда не надо спешить, ни за чем не надо гнаться. Уважение, влияние и страх — приложением к мундиру. Все мечты — к медалям в награду. Никаких сделок с совестью.

— Я это итак предлагаю! — Возмутился гусар.