Старичок – бодрячок, или хроники попаданца (СИ) - Борискин Александр Алексеевич - Страница 45

- С Богом! — проговорил Глеб и бочком, опираясь на трость, преодолел радужную плёнку.

Сердце, как обычно, пропустило удар. За плёнкой оказалась какая-то тягучая ватная субстанция, через которую приходилось с усилием протискиваться. Глеб проходил через неё закрыв глаза и даже не дыша. Наконец, он почувствовал кожей лица тепло от лучей солнца и открыл глаза. Глеб стоял спиной к отвесной каменной стене, ему в глаза светило солнце, было тепло и со всех сторон слышны были шорохи листвы, пение птиц и отдалённый шум работающих двигателей автомобилей, который он сразу узнал. Вокруг был хвойных лес. Каменная стена оказалась гранитной скалой, похожей на те, что он видел в Карелии. Перед ним на расстоянии пятидесяти метров находилось небольшое озеро, с берегов заросшее камышом. Дышалось легко. Вокруг людей не наблюдалось.

«Интересно, куда это я попал. Опять же, шум автомобильных двигателей, то приближающихся, то удаляющихся то справа, то — слева. Похоже, недалеко от меня находится шоссе, по которому мчатся автомобили. Выходить на дорогу надо осторожно. Сначала попытаться определиться, где я нахожусь, потом решить, не надо ли припрятать часть вещей, и только затем предпринимать решительные действия.»

Глеб осторожно, постоянно останавливаясь и оглядываясь, прислушиваясь к окружающему его пространству продвигался к шоссе. Не густой лес, в основном, хвойный, кустарник в рост человека окружали его. Вот и шоссе!

Он осторожно раздвинул ветки кустарника, отстоящего от шоссе метров на пять и отделённого от него канавой, в которой кое-где блестела на солнце вода, и взглянул на шоссе.

«Автомобили очень похожи на те, что я видел в своём родном мире. Вон, даже отечественные Волги, ВАЗ Лады и «буханки» с «козликами» встречаются, только их мало. Имеются и заграничные: немецкие, французские, японские и корейские малолитражки, только всё 80–90 годов XX века выпуска. Смотри ка, а номера-то всё питерские, с цифрами региона 47 и 98 пролетают. Какой сейчас год? Вот бескультурье какое! Из окна машины выбросили мусор, завёрнутый в газету. Метров пятьдесят от меня, упал в канаву. Газета намокнет, ничего не прочитаю. Надо доставать. Ой, чуть ГАИ меня не заметила: мимо промчалась на «волге»! Нельзя пока мне ей на глаза попадаться!»

Глеб, выбрав момент, когда автомобилей на шоссе было мало, выскочил к канаве и сломанной веткой подтянул к себе намокший газетный свёрток. Быстро опять спрятался за придорожные кусты. Дрожащими руками развернул газету и прочитал название: «Helsingin Sanomat».

«Так, финская газета, выпущена 27 августа 1992 года. Не думаю, что сегодняшняя дата намного отстоит от той, что указана на газете. Жаль, финского языка я не знаю. А это шоссе, похоже, идёт от Питера в Финляндию. Теперь бы определиться, что это за мир? Может быть тот, родной, из которого я первый раз исчез через портал. Или опять другой, но похожий на мой? Да, какая разница! Всё равно документов у меня нет, никакие старые, сохранённые из различных миров мне не подойдут. Опять придётся выкручиваться и добывать их всеми правдами и неправдами. Вернусь ка я к тому месту у гранитной скалы, куда переместился последним порталом, переберу свои вещи, да и спрячу до лучших времён те, что так или иначе могут меня как-то скомпрометировать. Может быть эти лучшие времена для меня вскоре настанут. Всё же я хорошо помню этот год, 92-й! Ещё бы надо придумать легенду для властей, объясняющую моё появление в этом мире без документов.»

Глеб потрогал голову: шишка была на месте, но не болела. Осмотрел бедро: огромный синяк остался на месте гематомы, но боль только слегка ощущалась. Проверил свою одежду. Снял трикотажное нижнее бельё: такое в его времени не носили, скорее оно относилось к довоенным временам.

«Придётся остаться без трусов. Что-нибудь придумаю, если придётся объяснять их отсутствие. Например, искупался, повесил сохнуть, ветер унёс их в реку, и они утонули. Дурацкое объяснение, но и я не совсем умный: гематома на ноге, шишка на голове, провалы в памяти. Это помню, а то — не помню. Пусть проверяют. Рубашка нормальная, полотняная в клеточку, старенькая. Джинсы настоящие американские. Немного широковаты внизу. Ничего, сойдёт. Куртка чёрная, кожаная. Фасон странноватый, тоже сойдёт. На ногах сапоги яловые с портянками. Не знаю, тут носят такие или нет. Всё равно других нет. Шапка шерстяная, двойной вязки, тёплая. Годится. Остальное всё спрячу.»

Глеб быстро собрал свои вещи. Оставил себе только две золотые монеты. Все документы, остальное золото, кинжал, разобранный штуцер и боеприпасы к нему положил в рюкзак Джона: тот был покрепче и сделан из толстого брезента. Дольше пролежит в земле и сохранится. Своим ножом выкопал яму у гранитной скалы в месте своего появления, обложил её изнутри камнями, на них положил рюкзак Джона, опять сверху на него наложил камней и всё закидал сверху землёй. Утрамбовал это место, разровнял грунт и забросал его сверху еловыми иголками. Теперь это место не отличалось ничем от соседних.

Одну монету спрятал в потайной карман в джинсах, пришитый изнутри внизу правой штанины. Вторую оставил в кармане рубашки: она маленькая, чуть что суну в рот и проглочу.

Придумал легенду:

«Пошёл в лес за грибами, навстречу трое молодых парней, поддатые. Попросили закурить. Не курю. Началась драка. Ударили чем-то тяжёлым сзади по голове. Упал, еле встал, хотел убежать, залез на какие-то гранитные камни. Они за мной, толкнули, опять упал, сильно удалился правым бедром и отключился. Пролежал несколько дней у камней не в силах встать. Проверил карманы — пусто. Ни денег, ни документов. Рюкзак, что был со мной, упал между камнями. Они его, наверно, по пьяне не заметили. Да в нём ничего интересного и не было. Еле достал. Сейчас с трудом вышел к людям из леса. Нога и до похода в лес болела, поэтому была с собой трость. Пока дрались, тоже упала в камни. Как звать помню: Глеб, вот фамилию забыл, но что-то похожее на Котов, где жил — не помню, где работал — тоже. Много чего забыл. Буду косить на амнезию.»

Надел рюкзак и опять вернулся к кустам у шоссе.

«Всё, выхожу на шоссе и иду, тихонечко прихрамывая, в сторону Питера. Может, кто и подберёт, довезёт до города. Если милиция остановит — что же делать, не хотелось бы, но, такова жизнь.»

Глеб определился, на каком километре шоссе закопал захоронку и прошёл вдоль дороги по лесу километра два, после чего вышел на шоссе. Медленно побрёл по обочине, иногда голосуя проезжающим мимо автомобилям. Никто не подбирал, пока не остановился старый автобус, везущий рабочих, ремонтировавших шоссе, в Питер. Глеб залез в него и отправился в город.

Эпилог.

— Сегодня у меня первый радостный день: получил новый паспорт с пропиской. Всего-то прошло чуть более трёх месяцев, как «вышел из леса». Как вспомню, так вздрогну, — так начал рассказ о своих приключениях Глеб своим соседям по общежитию, куда ему дали направление на поселение как новому работнику бухгалтерии стройуправления N5. Он проходил «прописку» при поселении в комнату общаги и организовал «поляну» своим новым соседям.

— Иду я по шоссе, на тросточку опираюсь, тут останавливается впереди меня автобус. Дверь открывается. Я стою перед ней, говорю, подъехать к Питеру поближе, конечно, хотелось бы, да денег заплатить за проезд у меня нет. Грабанули в лесу меня три каких-то парня. Избили, чуть выжил. Всю память отшибло. Водила сказал, залезай, болезный, так довезу. Я и залез.

Автобус работяг, что дорогу на Финку ремонтировали, вёз в Питер. Сел я в автобус, тут меня они стали расспрашивать, что, как, когда со мной случилось. Говорю, плохо помню. Спросил у них, какой сегодня день недели. Говорят — пятница. А число? 28 августа. А год какой? Тут они захохотали: 1992 говорят. Значит, говорю, я в лесу не меньше недели провёл, пока более-менее оклемался. Да и небритость недельная налицо.

Рассказал им всё про драку. И синяк на бедре, и шишку на голове показал. Дайте, говорю, хоть что-нибудь пожевать, а то целую неделю в лесу сырыми грибами питался, да ягоды ел. Дали мне несколько бутербродов, да водички запить. Особенно одна молодая женщина, Машей её зовут, меня жалела. Куда ты, говорит, ночевать пойдёшь, если только имя своё и помнишь? В милицию? Так сегодня пятница, уже вечер. Запрут, говорит, тебя в железную клетку и просидишь ты в ней до понедельника вместе с алкашами и нариками. Грязный и голодный.