Добрый дедушка Мороз (СИ) - Ильева Анита - Страница 7

Если бы кто-нибудь спросил Гейрта, что на него нашло, он не нашелся бы, что ответить. Да, ему жалко было убивать людей, но жалость эта до настоящего момента была скорее связана с выгодой больше, чем с такими вещами, как сочувствие, долг или вина… Теперь же он старался понять, что так сильно его возмущало в этой ситуации, и никак не мог отделаться от непонятного ему раздражения, когда думал обо всем этом.

Осторожно ступая по снегу, он, задумавшись, не сразу понял, с какого ляду нога его не находит опоры. Предотвратить падение он уже был не в состоянии, его влекло куда-то вниз, сверху засыпало, и он понимал, что это конец. Последнее, что он успел сделать перед тем, как оказался под толщей снега, это загерметизировать шлем.

«Гейрт? — пронесся у него в голове женский голос, и он не сразу понял, кто это. Кинни звала его, и он даже успел удивиться, что она запомнила его имя. — Гейрт, ты меня слышишь?»

— Я слышу тебя, со мной нормально все. Кинни, ты нигде не видишь моего рюкзака?

«Вижу, точнее, я держу его в руках. Я пыталась схватить тебя, когда ты стал проваливаться в звероловную яму, но он слетел с тебя очень легко, будто ни на чем не держался!»

— Да, он искусственно облегчен. Кинни, ты можешь говорить в полный голос, напрямую. Проверь, пожалуйста, там должна быть коробка, такая, знаешь… блестящая.

— Да, есть! — закричала Кинни, поднимая и отряхивая от снега коробочку из непонятного теплого переливающегося материала. Половина содержимого рюкзака разлетелась по сугробам.

— Какое на ней стоит число?

— Что стоит?

— На ней светится красная лампочка?

— Да, что-то блестит и переливается, глазам приятно…

— Хорошо, Кинни, положи этот предмет на самое дно рюкзака, хорошо? Теперь посмотри, там должен быть мешок, серого цвета, а в нем флакон с жидкостью. Если этим полить снег, он растает, и я смогу выбраться из ямы. Ты можешь это сделать?

— Я не нахожу никакого… а, нет, вот он. Достала флакон… — Кинни притихла и засопела. Когда молчание стало затягиваться, Гейрт окликнул ее.

— Кинни? Все нормально? — тревожно спросил Гейрт.

— Да, — ответила она, явно замявшись. — То есть, нет. Я не могу открыть флакон!

— Надави и поверни крышку против часовой стрелки…

— Как повернуть?

— По кругу, к себе! — Гейрт закрыл глаза, и единственное, чего он хотел — чтобы у него хватило терпения. — Надави и поверни по кругу. — Она опять затихла, видимо, вспоминая, как он откручивал пробку на бутылке с водой, и через минуту толща снега над Гейртом стала раздвигаться. — Хорошо, а теперь найди в мешке трос и отыщи самую крепкую ветку на дереве прямо над ямой. Поняла?

— Я в курсе, как вытаскивают человека из ловушки, — почти обиженно отозвалась Кинни. Отец с самого детства ее обучал, чтобы не сгинула в лесу, если заблудится. — Вот только… Тут нет никакого троса…

— Он точно был! Кинни, рюкзак открывался? Что-то из него выпадало, может?

— Да. Я когда его рванула, чтобы не дать тебе упасть, он открылся и из него выпало, много чего… Трос точно был? Я поищу тогда… — бросилась она раскапывать вокруг руками снег, собирая предметы в рюкзак.

Плохо. Если из рюкзака выпали предметы, то и контейнер с онгхусом мог повредиться. Он и так задержался в этот раз, время поджимало… Твою мать, как он мог влипнуть в это дело, все это его любопытство и дурацкая жалость! Если он не привезет достаточно продукта, ему не поздоровится, босс и так смотрит косо, считая, что если бы он не заморачивался, то мог бы приносить больше.

Гейрт оглянулся и понял, что он счастливчик на самом деле. В яме были понатыканы заостренные колья, на некоторых из них висели замороженные туши животных. Как это он еще не напоролся на один из таких подарочков, а ведь мог бы сейчас умирать в страшных мучениях…

Его предупреждали, что эта планета еще принесет ему свои сюрпризы. Говорили, что общее влияние людей Земли вызывает какие-то изменения. Коллекторы часто отказываются от этого квадрата Солнечной системы, потому что мало кто возвращается отсюда живым. Или совсем уходят из коллекторов, как и он, а ведь эта работенка хоть и грязная, а все ж таки прибыльная. Ведь у него собственный корабль, а не арендованный, как у многих, и жилье свое есть, далеко, правда, и больше на берлогу похоже, но у других и этого нет.

Но Гейрт принял решение, больше он не будет сборщиком. Все, этот раз был последним, он и так испытал достаточно попущения, чтобы рисковать дальше. Он отвезет онгхус боссу и все, на покой…

Мечты о покое прервал мысленный вопль Кинни: «Нашла!», и через некоторое время белый шарик ее шлема показался над вершиной ямы.

— Держи веревку! — крикнула она ему, хотя в шлеме в этом не было никакой необходимости. Он не стал поправлять ее, чтобы не сбить с правильного настроя. Кинни довольно быстро и ловко закрепила трос, обвязав вокруг дерева, и Гейрт стал подниматься на поверхность. Не успел он преодолеть совсем небольшое расстояние, как трос ослаб и Гейрт свалился обратно в яму.

— Кинни, посмотри, что с тросом? Почему обрыв?

— Он не оборвался, — пыхтя, доложила она, — развязался просто… Я сейчас, — снова стараясь завязать непослушный трос на манер веревки, но он никак не желал затягиваться посильнее.

— Ты придуриваешься, или правда такая недалекая? — разозлился Гейрт. — Какого хрена ты завязываешь его, если он крепится зажимами?

— А откуда мне было это знать? — услышав, как он на нее ругается, огрызнулась Кинни, и Гейрта кольнула мысль, что ей действительно неоткуда знать о подобных штуках.

Время поджимало, он сидел на дне ямы, вокруг него трупы животных, онгхус, скорее всего, испарился от удара контейнера, и вдобавок ко всему приходилось терпеть эту недалекую девицу…

— Слушай, — стараясь говорить спокойно, принялся объяснять ей Гейрт, — найди конец троса, увидишь такой черный выступ на нем. Нужно обернуть трос один раз вокруг дерева или ветки, а потом соединить конец с тросом и нажать на черный выступ. И он никуда не денется.

— Хорошо, — был ему ответ, и через некоторое время трос натянулся опять. Кинни порадовалась, что смогла, наконец, ловко справиться с задачей, заглядывая в яму.

На этот раз все прошло на ура. Гейрт поднялся и с интересом глянул вниз. М-да, он не ошибся, его ангел-хранитель явно сегодня был во всеоружии. Колья были поставлены настолько часто, что просто уму непостижимо, как он не напоролся на один из них.

— А если бы удалось снять с кола вон того кабана, то мы могли бы неплохо перекусить, — сказала Кинни, тыкая на дно пальцем, а Гейрт усмехнулся. «А ведь она дело говорит! Уж замороженного-то кабана эта девица точно отпустить не сможет!»

Разговор по душам

Гейрт был сыт и пребывал в неплохом расположении духа. Кабан оказался абсолютно промерзшим, и пришлось изрядно попотеть, чтобы стащить его с кола. Но зато, разморозив его слеттером, одновременно зажарив, он и Кинни были обеспечены провиантом, и теперь можно было о еде не думать до самого корабля.

Наблюдая за Кинни, Гейрт пытался взять в толк, зачем ему все это надо. Какое-то внутреннее чувство не давало ему покоя, но разобраться в этом он не мог, как ни пытался.

— За что тебя выставили на мороз? — поглядывая на нее, спросил Гейрт. — Что же ты такого натворила?

— Ну я… соответствовала требованиям, — бесхитростно ответила Кинни, пожав плечом. — Мне восемнадцать, я девственница и наш духовник сказал, что от меня надо избавиться.

— Это еще почему? — нахмурился Гейрт.

— Скоро праздник зимы, и в его честь люди делают какие-то безумные вещи, — качая головой, тихо произнесла Кинни. — Наши сельчане хотели зарезать сразу несколько ягнят! Понимаешь? Они ведь такие… маленькие, беззащитные и… всегда так кричат, знаешь, будто люди… Я не могу это слышать…

— Однако же сейчас уплетала кабана за милую душу!

— Это не одно и то же. Они режут барашков и ярочек не для того, чтобы съесть и не умереть от голода, а потому, что праздник. Потому что они хотят набить свои животы, — губы у нее затряслись, а в глаза опять показались слезы. — Они не голодают, их дети сыты, им ничего не угрожает. Это лишь дань традиции. Они все это все равно не съели бы, а если бы и съели, то лопнули бы от обжорства только потому, что так принято! А живые существа… они совсем недавно родились на свет и должны умереть потому, что у нас праздник. Какой-то праздник смерти получается!