Победа для Гладиатора (СИ) - Чер Алекс - Страница 2

«Идиллия» — гласит вывеска на первом этаже — лучшее женское бельё. Новогодняя распродажа! Скидки до 50%.

Как раз то, что нужно. Потерявши голову, по утраченному лифчику не плачут. Надо восполнить эту досадную брешь в своём гардеробе.

И стеклянные двери приветливо разъезжаются в стороны перед моей персоной.

2. Алекс

Она врезалась в меня, как безумный лётчик крохотного планера, что пошёл на таран «Боинга». Позабавила. Маленькая кукла-растрёпа, неожиданно порвавшая марионеточные нити. Плачущая свирель, что фальшивит на высоких нотах. Легко сломать такую двумя пальцами.

И я почти перешагнул. Забыл. Не заметил. Если бы не одно незначительное «но». Её соски впечатались в мою грудь. Твёрдые и острые, хоть стекло режь. Миг - и в паху жарко стартует ядерная боеголовка. Резкая болезненная похоть. Кровавое марево в глазах.

Может, поэтому я придерживаю девушку рукой, когда она скользит ногами, как разогнавшаяся на крутом повороте кошка. Невольно прижимаю покрепче, чтобы убедиться: мне не показалось. Соски никуда не делись. Такие же холодные, как ледяные шарики.

Она трепыхается птичкой, пытаясь вырваться. Тщетно. Ей не тягаться со мной. Замирает, судорожно выдыхает, поднимает взгляд. Медленно, словно не соображая, где она и что здесь делает.

Всклокоченная, зарёванная, с распухшим носом и губами. Средненькая. Девочка из толпы. Нелепая ядовито-жёлтая куртка с чёрными кантами и застывший от ужаса взгляд. Испугалась? Не ожидала? Не важно.

Даю ей отпрянуть. Немного, совсем чуть-чуть, чтобы убедиться: по морозу действительно бегают девушки в распахнутой куртке и без нижнего белья. Упругие холмики обтянуты лайкровой футболкой. Острые, как пики, соски рвут, режут плотно облегающую ткань.

Не могу оторвать взгляд. В штанах тесно. Я забыл, когда заводился вот так, с полуоборота. С одного прикосновения. Шикарные, идеальные соски. Крупные, торчащие, литые. Хочется потрогать их руками. Мять. Зажимать. Перекатывать.

Она ловит мой взгляд, запечатлённый на её сосках, испуганно шарахается в сторону, бормочет «пожалуйста» и пятится, пятится задом. Я мог бы сгрести её обратно. Взять за шкирку и подчинить. Сделать то, к чему меня подталкивали инстинкты. Но не стал. Пусть. Беги, деточка, переставляй ножки.

Вычеркнуть и забыть. Эпизод. Мелкий штришок. Как царапина на грифельной доске. Две царапины. Чёрт. Смотрю ей вслед. Провожаю глазами. Вижу, как застёгивает куртку, дышит ртом на озябшие ладони, осматривается по сторонам и решительно направляется к торговому центру. А это уже интересно.

Шаг. Ещё шаг. Как маньяк за своей жертвой. Неосознанно, следуя только инстинктам. И даже когда понимаю, что слежу, не останавливаюсь. Внутри разгорается пожаром азарт. Зов хищника. Рефлекс охотника, выслеживающего добычу.

Осматриваю объект сзади. Оцениваю. Взвешиваю. Сопоставляю. Среднего роста. Ладная. Пропорциональная. Красивая попка - упругая и округлая. Длинные ноги. Ничего не говорящие параметры. Зато на моей груди - горящий след от острых камешков, что процарапали, выжгли две неровные параллельные линии. Заставили поднять шалашом штаны и повели за собой.

Вздрагиваю, но не от холода. От острого, слишком яркого приступа вожделения. В такие моменты отключаются мозги, а работает лишь животное чутьё.

На минуту от слежки меня отрывает телефон.

- Да, дорогая. Нет, крошка, - мне всегда удаётся этот ровный тон. Но та, что сейчас по ту сторону телефона, не улавливает иронии. Настолько тупа, что не различает нюансов, пока танком по ней не проедешься. - Не стоит меня ждать сегодня. Ты, как всегда, мудра и прекрасна в своей сдержанности. Хвалю тебя. Не издеваюсь. Как ты могла так подумать обо мне?

Под конец разговора, видимо, что-то щёлкнуло в её прекрасной головке. Догадалась? Замечательно. Выслушиваю мягкие упрёки и лёгкую капризность, отстранив трубку.

Уже нажав «отбой», понимаю: нужно вычеркнуть этот номер навсегда. Поставить в «игнор», занести в чёрный список. Но перед этим откупиться, сделать широкий жест. Нет, не успокоить совесть - у меня её нет. Просто из любви ставить красивые жирные точки. Взять финальный аккорд. Овладеть ситуацией и умело нажать на нужные кнопки, которые легко успокаивают уязвлённое женское самолюбие.

Всех своих баб я бросаю сам. Уверенно. Без сожалений. Все они куклы в моих руках. Одеваю. Раздеваю. Пользую. Надоедают. Выбрасываю.

Все они потом прекрасно устраивают свою жизнь. Без меня. А я ищу новые игрушки, чтобы развлечься. В тридцать шесть поздно менять свои привычки и предпочтения.

Женщины быстро приедаются. Становятся пресными. Не возбуждают. Меня трудно удивить. Ещё труднее зацепить. Слишком их много вокруг. Как на рынке: взял, взвесил на руке, подумал. И часто это не порыв, а всего лишь выбор. И редко, когда вот так, чтобы в штанах ёкнуло.

Телефонный звонок немного тушит пожар в паху, но ничуть не сбивает желание преследовать. У этой девушки с сосками нет шансов. Я никуда не спешу. Кручу телефон в руках. Нажимаю на вызов.

- На сегодня свободен. Оставь машину на парковке, - отпускаю водителя и вхожу в торговый центр.

Ищу глазами куртку «вырви глаз». Ну конечно. Куда ещё могла пойти девица с торчащими сосками? Только в магазин за лифчиком. Или трусов на ней тоже нет? Кажется, можно развлечься по полной, ведь «Идиллия» - это мой бутик.

В предвкушении вздрагивают плечи и напрягается до каменных кубиков живот. В штанах снова тесно. Чёрт побери, как же это сладко!

3. Виктория

«Идиллия» встречает меня равнодушной противокражной системой, стройными рядами лифчиков благородных расцветок и приторно вежливыми продавщицами.

Они как приклеенные следуют за мной от стеллажа к стеллажу: то ли бдят, чтобы я чего-нибудь не стащила, то ли делают вид, что готовы расшаркаться по первому требованию. И чем дольше я хожу, скользя глазами по строгим балконетам и вызывающим пуш-апам, тем лица двух нимф из райских кущ этой «Идиллии» становятся непроницаемей.

- А есть у вас что-нибудь э-э-э... простое? - первой сдаюсь я в этой молчанке.

- Это, простите, какое? - вздёргивается хищный как у птицы нос одной из нимф, той, что постарше, с серым глянцевым маникюром в стиле «кошачий глаз». - Такое мягкое хлопковое для вашей бабушки?

- Это такое без косточек, без поролона, удобное, дышащее, - тоже тяну губы. Не настроена я сегодня на вежливость. Ох, не настроена! Но на первый раз сдерживаюсь.

- Вот, обратите внимание. Изделия французских дизайнеров отличаются простотой и изяществом, - подключается вторая, моложе, и показывает своими идеальными розовыми ноготками направление.

Я плетусь. Что делать, лифчик-то нужен.

- Шён-н-тель, - гундосит она, перебарщивая с прононсом.

То ли меня сейчас как-то изысканно оскорбила. То ли сказала «Отвали!» своей клювоносой напарнице.

- Шён-н-тель - это семейная компания, основанная ещё в девятнадцатом веке. Бельё этой марки стало символом высокого качества и истинного парижского стиля, - заученно жуёт она и суёт мне под нос тонкий белый бюстгальтер на широких лямках. К нему в пару прикреплены труселя парашютного размера. Издевается, падла!

- Спасибо, да, моей бабушке, непременно бы понравилось. Жаль, что она умерла. Слава богу, не от вида этих панталонов. Я хотела бы что-нибудь себе. И можно изготовленное братьями нашими меньшими - китайцами. Хотя, пожалуй, - я сдёргиваю с вешалки вполне приличный бордовый комплект, - вот это пойдёт.

- Тогда давайте примерим, - сопровождает меня девушка за шторку и даже мило улыбается. - Действительно, надо же с чего-нибудь начать.

Бельишко нежненькое и глазомер у меня неплохой - село отлично на обе мои крепкие двоечки. Только одно «но»: куда ж пойду я в таком прозрачном кружеве? На работу не наденешь - всё как на ладони, под футболку - жалко, под свитер - колется.