Не умирай раньше меня (СИ) - Домосканова Ольга Геннадьевна - Страница 10

Утро облегчения не принесло. У меня ныл весь плечевой пояс, и даже чтобы кружку держать в руке приходилось прикладывать определенные усилия. Каждое движение причиняло боль и дискомфорт. Отец, увидев меня в таком состоянии, сначала разволновался не на шутку, но узнав его причину, развеселился и стал подначивать. Я глубоко на него за это обиделась и закрылась в комнате.

К обеду меня пришла навестить Гидра, но ничего в поддержку раненым сказать не смогла. Весь ее вид выражал только одно — я тебя предупреждала.

— Как сходили? — спросила я, привставая. Тут же напомнили о себе мышцы живота.

Подруга пожала плечами.

— Неплохо. Но с тобой было бы лучше.

Мне было стыдно перед Гидрой, но собственный организм грозил самоуничтожиться, если бы мы с ним вчера отправились гулять.

— Детка, ну ты же знаешь, как я хотела пойти.

Она знала. И тем не менее заметила:

— Ты понимаешь, что он лишил тебя нормальной студенческой жизни на полгода? Это ведь будет продолжаться до конца учебного года, Ли!

Еще как я понимала, но надежда умирает последней.

— Я ставлю на то, что за несколько занятий я привыкну и вернусь в гулящий строй, — я ободряюще улыбнулась.

— Охотно в это верю, — проворчала Гидра. — Кстати, твое отсутствие не осталось незамеченным.

Я закатила глаза и усмехнулась.

— Неужто Леон соскучился по моей персоне?

— Нет, — серьезно произнесла подруга. — Про тебя спрашивал Ривара.

— Да ну? — с сомнением уточнила я. — И что его святейшеству было нужно от нас, смертных?

— Не сказал. Он как бы невзначай поинтересовался, почему это я одна, хотя со мной из девчонок была еще Алиса. А перед этим Варлан мне сказал, что он долго кого-то высматривал в толпе. Мы как всегда заняли восьмой столик, и только тогда он подошел и спросил.

Я задумалась. В принципе, для чего мог меня разыскивать Даниэль? Узнал о соглашении с Агелларом и хочет наговорить мне за это гадостей? Друзья ПРОшники пожаловались? Вряд ли все это он мог узнать так быстро. Но что тогда? Интрига разбередили старые раны, и настойчиво заныло в груди. Эта боль никак не была связана с физическими упражнениями, наоборот, я даже на какой-то момент пожалела, что не пошла.

— Ли, я сейчас почти подумала о том, что ради этого смазливого подонка ты бы пошла, — с грозными нотками в голосе произнесла Гидра. — Забыла, как плакала из-за него?

Забудешь тут, особенно когда всё так настойчиво напоминают.

Я промолчала, игнорируя выпад подруги, но она уже сделала свои выводы.

— И зачем я тебе только рассказала.

— Все нормально, — поспешила успокоить я, но сама прекрасно понимала — нет, меня по-прежнему цепляет и сам Ривара, и его выходки.

— Расскажи хоть, чем тебя мучил рейн Зло? — переключилась на другую тему Гидра, а я помрачнела.

— Заставил отжиматься несколько сотен раз, но не как девочка, — передразнила я, — а как боец невидимого агелларовского фронта.

— Это как? — изумилась подруга.

— Приходи, покажу, — съязвила я в ответ. — Два часа с небольшими перерывами он дрессировал во мне правильную постановку рук, плавное опускание тела и размеренной дыхание.

— И как это связано с его дисциплиной? — брови Гидры поползли вверх.

— Чтоб я знала, — раздраженно ответила я. — Агеллар большой, ему видней. На мой взгляд, ему просто всё равно как надо мной издеваться.

— Может, он больше не будет? — наивно предположила Гидра и сама посмеялась над абсурдностью предположения.

— Он точно не будет меньше.

Мы помолчали. Подруга словно что-то перебирала в голове, после чего поменялась в лице и воскликнула:

— Кстати! Ты поешь на студвесне или с нами ставишь сценку?

У меня от такого заявления глаза на лоб полезли.

— Кто это так решил?

Гидра хитро улыбнулась.

— Мы с Варланом.

Я смерила ее гневным взглядом.

— Кое-что меня в этой ситуации напрягает, — протянула я, прищуренными глазами намекая Гидре, что именно.

— Что, например? — спокойно поинтересовалась она.

— То, что вы меня спросить забыли!

Подруга махнула рукой.

— Мы тебе даже выбор предоставили. Хотя, я заранее знала, что именно ты выберешь.

Да, и вряд ли это будет сомнительное участие в юмористической зарисовке. Уж лучше я выйду одна и спою.

Мыслительный процесс отразился на моем лице, что заставило Гидру довольно запищать. И по тому, как быстро она после этого засобиралась домой, я поняла, что выбить из меня согласие — основная цель ее визита ко мне.

— Ты бессовестная интриганка, — обвинила я ее, но она лишь сдавила меня в объятиях, вызывая мучительный стон.

- От хорошей тренировки еще никто не умирал, — заявила она мне и сбежала, пока я не придумала акт возмездия. Я только закрепилась в мысли, что с такими друзьями и врагов не надо.

После ее ухода ко мне пришел мириться отец. Запахи, которые он принес с кухни, заставили мой желудок недовольно заурчать, но сдаваться без боя я не собиралась.

— Лиана, ты все еще злишься?

Я отвернулась и сложила руки на груди.

— Ну перестань, дочь. Я же как лучше хочу.

— Не заметно.

Отец вздохнул и опустился рядом со мной на кровать.

— Ты просто не понимаешь, от чего я хочу тебя уберечь. Тебе не нужна эта поездка.

Хотела промолчать, но не смогла.

— Пап, я совершеннолетняя. В моей ответственности и самостоятельности ты убедился. Что еще я должна доказать, чтобы ты смирился, понял, что я выросла, и просто позволил мне провести это лето с тобой?

Отец едва сдерживался, чтобы не наговорить резкостей мне в ответ.

— Мы поговорим об этом после моего следующего приезда. Он как раз придется на конец твоего учебного года, я посмотрю на твои результаты, и мы все решим, — звенящим от раздражения голосом произнес отец.

— Почему не сейчас?

— Я завтра уезжаю.

Эти слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба.

— Как это? — совершенно растерялась я. — А еще неделя? А поездка к маме?

Ему было больно это говорить, поэтому он опустил глаза и глухо произнес:

— Лиана, мне правда нужно уехать. Я договорюсь, тебя в любое время отвезет Наур.

Еще никогда за много лет отец не пропускал поездки к жене.

— Ты предаешь ее память, — тихо проговорила я, чувствуя, сколько в моем голосе невыплаканных слез.

— Малышка, не говори так, — удивленный моим обвинением, отец вздрогнул.

Уже сказала. Я не могла оправдать отца в своих глазах. Работа работой, но память покойной жены — это святое.

— Уходи. Оставь меня одну.

Отец сопротивляться не стал, ушел, тихо прикрыв за собой дверь. А я еще долго лежала в темноте, вспоминая ее глаза. И не могла вспомнить.

Жаль, что человеческая память настолько несовершенна.

Глава 4. Тайны Зазеркалья

Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.

Франсуа де Ларошфуко

Понедельник не принес мне облегчения, даже наоборот — тело словно взбунтовалось против меня и совершенно отказалось подниматься с постели. Пришлось долго уговаривать себя, что Агеллар недостоин нарушения дисциплины и назло ему я должна держать лицо и явиться на занятия бодрой и счастливой. Агеллару, конечно же, нет никакого дела до моего самочувствия и до моего присутствия в целом, но отчего-то эта мысль грела меня больше всего и в итоге послужила волшебным пинком.

До колледжа я доползла в темпе разлагающегося зомби. С отцом с утра не пересекалась, но это даже к лучшему. Отчего-то впервые в жизни мне не хотелось его видеть, и виной тому было не только его вчерашнее упоминание об отъезде. Все как-то стало напрягать меня в наших с ним отношениях. Мне уже хотелось, чтобы мы общались с ним на равных, но отец по-прежнему видел во мне лишь юную несмышленую кроху, и это меня задевало. Ни о каком равенстве не могло быть и речи, когда столько недосказанностей.