Портрет моего мужа (СИ) - Демина Карина - Страница 77

- А как же мертвые?

- Найдут себе другого судью... только... что потом с моей душой станет? Думаете, он разозлится?

- Кто?

Колбаса была вкусной. Высушенной почти до деревянной твердости, сдобренной диким чесноком и острыми приправами, а потому жгучая и в то же время сладковатая. Окорок оказался не хуже.

- Джар, - мальчишка озирался. Кусок колбасы он спрятал под рубашку. Ветчину, разделив на тонкие полоски, запихал в карманы. - Даже люди злятся, когда кто-то отказывается от их подарка, что уж о богах говорить... и не смотри, обыскивать точно не станут, а взаперти лучше с колбасой, чем без.

В этом имелась толика здравого смысла.

Кирис икнул.

И... подумал, что идти все-таки придется. Остаток жизни среди колбас не проведешь. Да и дверь на кухню рядом, вон, виднеется светлым пятном. Два шага и толкнуть.

А дальше что?

Мар потребует отчета.

Лгать?

Сказать правду?

- Что, шея чешется? - поинтересовался мальчишка. - Это предчувствие... на тебе уже метка появилась.

- Завещание пора писать?

Руку от шеи Кирис убрал. Вряд ли его собираются удушить. Скорее всего яд... или револьвер? Весьма удобное оружие, безликое по сути своей.

- Поздновато. Здесь все равно от твоих бумаг останется пепел... на всякий случай. Папаша не любит сюрпризов, а так... мало ли что ты мог написать?

Действительно, мало ли что.

- Дожевал? - поинтересовался Кирис, вставая. И мальчишка кивнул. - Главное... меня во всем обвиняй. У тебя был приступ, а я воспользовался. И ты ничего не помнишь. Как из дому ушел, помнишь, а потом очнулся уже в доме смотрителя. И как очнулся, так мы и пришли.

Поверят ли?

Вряд ли, но вид сделают, поддерживая чужую игру. Что ж, все лучше, чем ничего.

- А знаешь... - мальчишка прикрыл глаза. - Тут убивают кого-то...

Договаривал он уже в спину.

- Да не спеши ты так... уже все...

...она лежала у основания лестницы.

Она лежала, широко раскинув руки, и белое платье выглядело резким белым же пятном. Оно было ярче свечей и даже светильника, который лениво, тяжело вспыхнул, повинуясь движению Маровой руки. Стало быть, не так грозна буря, как нам пытаются представить?

- Эйта милосердная, - прошептала Лайма, отступая к стене. Она пятилась и пятилась, глядя на собственные руки, измазанные в чем-то алом.

Кровь.

Конечно, этим вечером для полноты ощущений не хватало только крови. И странно, что на платье ее почти нет, так, пара капель.

Лайма тоненько всхлипнула и закрыла глаза.

- Что здесь происходит...

А вот эйта Ирма вышла откуда-то из бокового коридора, разглядеть который у меня не получалось. Скрытый? И не для таких ли случаев предназначенный.

- Доигралась...

Я сбросила с плеча руку Мара и подошла к телу.

- Не трогай мою дочь...

- Заткнись, - я присела и осторожно коснулась шеи. Я еще надеялась, что, быть может, Сауле жива. Мы, конечно, никогда особо не ладили, а временами я вполне искренне ее ненавидела, но теперь она была мертва.

А я нет.

Шея теплая.

И рука. Пульса нет. И сердце в груди молчит. А вот кровь имеется и много. Кровь расползается под телом этакой глянцевой тягучей лужей... и знать бы, что это означает.

- Набралась и упала с лестницы, - спокойно сказал Мар.

Лицо его было... непроницаемо?

Равнодушно? И даже я не могла понять, умело ли он скрывает эмоции и собственную слабость, либо же ему действительно наплевать.

- Ее зарезали, - я осторожно сдвинула рыжую прядь.

Сауле лежала ничком, широко раскинув руки. Ее волосы разметались, прикрывая и плечи, и эту самую шею, на которой зиял черный след раны, и само лицо.

- Самоубийство? - робко заметила эйта Ирма. - Как не вовремя...

Раздражение.

И стиснутые пальцы с побелевшими костяшками... а меня мама любила. Я помню. Мы вместе ходили к морю, расстилали на берегу клетчатый плед. Помню и нашу корзинку для пикника. И сам берег. Мамин голос. Ее просьба быть осторожней. Крабов, которых я ловила, а она делала вид, что боится, и кричала... многое помню.

У Сауле, кажется, не было ничего подобного.

Золото вот было.

Имя.

Сила... а пикников - нет. И теперь ее матушка злится, но вряд ли на того, кто убил Сауле. Мне жаль... я осторожно погладила пряди.

- Странное самоубийство. Вы пробовали когда-нибудь себе горло перерезать?

- Заткни эту девку.

- Мар, ты же понимаешь, что ее убили...

- Я был с тобой.

Был. Со мной. Решив вдруг посвятить в некоторые тайны семьи. Безумный сын, не совсем нормальная супруга, матушка властная и убийца.

- Я чист, - сказал Юргис, поднимая руки. - Если бы это был я...

А вот он выглядел мрачным.

Настолько мрачным, что мне, честно говоря, становилось слегка не по себе.

- ...крови здесь было изрядно...

Он обошел тело и Мара, легко взбежал по лестнице и остановился.

- Здесь. Ее убили здесь... вот... - Юргис присел и указал на что-то. - Она стояла... спиной? Спускалась? А убийца подошел сзади... он был быстр... одно движение и кровь летит веером. Смотрите, вон там и там...

- Хватит, я больше не желаю это слушать, - эйта Ирма схватилась за голову. - Я требую, чтобы этот нелепый спектакль прекратили... мне жаль Сауле, но она сама виновата.

- В чем? - вкрадчиво поинтересовался Юргис.

Он спускался, но медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, разглядывая каждый клочок пола.

- Она пила... много пила. Вела себя безобразно. Эти связи... я готова была закрыть глаза на многое, все же моя дочь... моя ошибка.

Перерезали горло и столкнули с лестницы.

И она полетела, теперь я тоже вижу темные пятна, словно следы. Она, наверное, даже не успела понять, что произошло. Но... кто?

Мар?

Он и вправду был со мной все время, будто... будто знал, что ему понадобится алиби. В другое я бы не поверила. А в это... откуда сомнения, если...

Эйта Ирма?

В их безумном мире мать вполне способна избавиться от детей. Но она... была с Юргисом? Пришли они определенно вместе. И думать не хочу, чем они занимались.

...он смотрит на любовницу так... пристально?

Презрительно.

- Но она окончательно потеряла край. Я собиралась отправить ее лечиться, однако убивать... зачем мне убивать Сауле?

- Быть может, затем, чтобы она не рассказала правды? - поинтересовался рыжий.

Надо же... какой сюрприз.

А выглядит он... скажем так, в высшем свете явно не одобрят. Мало того, что босой, так еще в мятой, покрытой грязью, словно коростой, одежде. Волосы тоже слиплись, срослись грязными сосульками.

- Какой правды?! - взвизгнула эйта Ирма. - Мар!

- Я рад, что ты вернулся, - Мар подал мне руку. - Теперь я могу надеяться, что смерть моей сестры...

Он запнулся, явно не зная, что еще сказать.

- Ты сделаешь все, чтобы найти убийцу.

- Сделаю, - сказал Кирис, не сводя с меня взгляда. И было в нем что-то... да, определенно, мне стоило бы завести любовника.

Или двух.

Или...

- Как только поле стабилизируется, я прикажу отправить телеграмму. Идем, Эгле, нам здесь больше нечего делать.

- Я, пожалуй, останусь...

- Идем.

- Нет.

А вот теперь он разозлился. Мару не стоит перечить. Не сейчас.

- Мы были вместе, - примиряюще сказала я. - В доме не так много людей...

- С прислугой, - эйта Ирма, осознав, что никто не станет обращать внимание на ее тонкую душевную организацию, заговорила нормально. - Больше двух сотен...

- Полагаете... - Кирис опустился на корточки у тела, и грязь на некогда белой рубашке пошла трещинками. Я же спрятала руку за спину, до того захотелось вдруг стряхнуть эту грязь.

А еще спросить, где он был.

Нехорошо уходить из дома в бурю. Люди же волнуются. Ладно, не только люди. Я волнуюсь! Он, может, трижды маг распрекрасный, но я знаю, что и маги умирают. Сауле тоже была сильной.

Ей не помогло.