Портрет моего мужа (СИ) - Демина Карина - Страница 76

Люди кружились.

И мне стоило немалых усилий вырваться из этого хоровода. Что в комнате еще есть? Пол. Стены... стол, вернее, доска, прикрученная к стене. И держится она почти чудом. Листы бумаги. Карандаши.

Альбом.

И вновь - лица, лица... всегда разные, хотя и обозначены зачастую парой штрихов. Но я почему-то не сомневаюсь, что узнаю их, если...

...узнаю.

Уже узнала.

Вот эта девушка, которая лежала на траве. Линия губ. Легкая горбинка на носу... надо же, я и ее запомнила. Едва заметное родимое пятно на левой щеке.

- Видишь, - Мар подошел сзади. - Он нарисовал и ее. Обрати внимание. Он нарисовал ее без глаз.

Глава 38

Глава 38

Урчание в животе разогнало дрему. И Кирис встрепенулся. Надо... возвращаться надо. Придумать что-то в оправдание... или ничего не думать?

Главное, дойти.

Он-то сможет, а вот мальчишка, придремавший у огня? Его не бросишь, но и на себе не потащишь. У Кириса на это сил точно не хватит. Кажется, подруга детства взяла не только кровь.

Впрочем, стоило ему пошевелиться, и мальчишка открыл глаза. Черные, как треклятая ночь. Это позже Кирис понял, что просто сосуды полопались, отсюда и иллюзия черноты.

- Пора идти? - обреченно спросил Йонас.

- Не хочешь?

Мальчика выполз из кокона и потянулся к одежде.

- Опять запрут. Бабка, небось, нажаловалась папаше, а у того один разговор. Ты ведь тоже меня ненормальным считал, верно?

Отвечать не хочется.

Да и ответ не нужен.

- Считал. Поэтому и не пришел раньше. Я все ждал, ждал... думал, вспомните... правда, ее душу забрали. Кто? Не скажу. Кто-то из наших. Извини, был бы я сильнее, смог бы понять, а так... ее убили на том алтаре, как прочих, а душу забрали. Старый ритуал.

Он потер нос рукоятью клинка.

- Несложно... надо только иметь фиалы из алмаза... алмаз крепкий. Капля крови. Пара рун... к сожалению, в некромантии очень много простых обрядов. Таких, из-за которых стали ненавидеть именно некромантов. Но ты все равно мог бы прийти раньше.

- Извини.

Йонас пожал плечами.

- Я понимаю. Отцу выгодней представлять меня безумцем, да и... я по сути им и был. Но больше не позволю... я бы и сам мог сказать... я ведь слышал, как они умирают. А потом забывал. Вспоминал. Но это больше не казалось важным.

Он тряхнул головой.

- Зачем ты пытался себя убить?

- Чтобы не убить кого-то, кроме себя. Кстати, увидишь, удобное объяснение... будет... я совершил убийство и, не вынеся груза содеянного, покончил с собой. Но сперва расправился с тобой.

- Почему со мной?

Одежда высохла, впрочем, от грязи ее это не избавило. И теперь ткань раздиралась с сухим хрустом. Да и по жесткости напоминала наждак. Однако... избаловался Кирис. Привык к удобствам. Остались в прошлом времена, когда он и спал на земле, и грязи не боялся.

- Слишком много знаешь. Ему сейчас нужно избавиться от лишних людей.

Мальчишка пригладил волосы.

- Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь?

- А тебе не кажется, - тон в тон отозвался Йонас, - что ты преуменьшаешь? Сам подумай. Что бы тут ни происходило, могло ли оно вообще случиться без его ведома?

Повертев ботинок, Йонас отправил его в угол. И то верно, задубевшая ткань - это еще куда ни шло, а вот окаменевшая кожа куда как болезненней.

- Не знаю.

- Знаешь, - мелкий поганец усмехнулся. - Все ты знаешь... а еще... в той истории тебя подставили. Хотя...

Его улыбка была почти мечтательной.

- Это ты тоже знаешь... жаль не хочешь их отпустить. Это никогда не заканчивается хорошо. Мертвецам сложно с живыми. Поэтому не слушай. И вообще, идем. А то ведь соскучатся.

Дверь отворилась сразу. Из хода непривычно потянуло сыростью, и Кирис подумал, что стены неплохо бы укрепить, если уж обрушить их не дают. Деревянные перекрытия давно прогнили, кое-где просели.

- Погоди, - ему пришлось вернуться в дом, благо в шкафу нашелся запас старых свечей. - Держись за мной и... молись.

- Не умею, - свечу Йонас взял. Зажег от угля в камине, который вытащил пальцами.

- Что ты за жрец такой?

- Хреновый... я вообще это сразу говорил, но кто ж меня услышит.

В тоннеле пламя слегка присело, растеклось по воску. Но не погасло, уже хорошо. Когда-то на полке у двери хранились лампы, но то ли убраны были за не надобностью, то ли сворованы, ныне полку покрывал толстый слой грязи.

Идти было недалеко. Почему-то не отпускало ощущение, что за ними все еще наблюдают, но Кирис отмахнулся: этак недолго и паранойю заработать.

- Мне здесь не нравится, - мальчишка держал свечу ровно, не обращая внимания на воск, заливающий пальцы.

- Тебе не больно?

- А? Нет... я не очень хорошо чувствую боль. У меня вообще с чувствами как-то сложно.

Кирис поверил.

То, что дверь приоткрыта, он понял по запаху. Вниз проникала смесь ароматов, заставившая желудок болезненно сжаться. Жареное мясо. Острый соус. Ваниль...

- Я есть хочу, - жалобно произнес мальчишка. - Может... побыстрее. А то заметят если, то накажут... сидеть еще и без ужина совсем неохота.

Кирис кивнул и добавил.

- Если вдруг... я принесу. Что ты любишь?

- Все люблю. Я неприхотливый, - он почесал ухо и смахнул с пальцев застывший воск. - Я... в принципе, если еда есть, то хорошо. Но мясо лучше всего... сырое... то есть, не совсем, чтобы сырое, но... в общем, бабка думает, что если меня поить молоком и кашами, то я избавлюсь от дурных привычек.

Странный рецепт.

Но Кирис кивнул: мясо, так мясо. Он и сам надеялся, что их возвращение не то, чтобы вовсе останется незамеченным - он все же не был настолько наивен, скорее, что заметят его далеко не сразу.

Есть хотелось.

И переодеться.

Грязная одежда приклеилась к коже, а вот о том, как выглядят ноги, он вообще старался не думать.

Дверь отворилась беззвучно. Выходила она, как ни странно, на кухню, в один из нескольких погребов, где одуряюще пахло копченостями. И мальчишка, не удержавшись - Кирис его понимал - сдернул тонкую палку вяленой колбасы. Разломав ее пополам, он протянул кусок Кирису.

- Ешь, пока... тут хорошо, и Йорга не ругается. Она... ей кажется, что я значу больше, чем это есть на самом деле. В ней сильна кровь. А вот в ее племяннице крови не было. Дурь одна. Говорила, что меня любит, но с папашей переспала. Какая это любовь? - Йонас, окончательно утратив прежний лоск, говорил с набитым ртом, поэтому часть слов приходилось угадывать. - Но я ее не убивал.

Он проглотил недожеванный комок и добавил:

- Надеюсь.

Кирис тоже очень надеялся, хотя... следовало признать, что, будь мальчишка виновен, все бы упростилось. Никаких заговоров, никакой политики даже в отдаленном будущем, одно маленькое семейное сумасшествие. В старых семьях и не такое случается.

Йонаса даже не казнят - запрут в отдаленном поместье вместе с такими вот... неудачными детьми высоких браков. Накачают зельями, может, личность попытаются исправить. Ходили слухи, что ведутся и такие работы, но созданные ментальные заклятья в большинстве своем оказывались несовершенными и вместо исправления просто-напросто стирали память.

Если повезет, только память.

- Думаешь, что лучше бы это и вправду я? - Йонас вытер грязные пальцы о не менее грязную рубашку и, примерившись, отхватил кусок окорока. Оказывается, древний ритуальный нож и с ветчиной справлялся неплохо.

- Думаю.

- Хочешь, сознаюсь?

- Зачем?

- Всем станет проще. Мне тоже. Я думал об этом. Вешать не станут. Зелья... разум не поймет, что одурманен. Если до того не понимал, то и потом тоже. Зато никаких сомнений, никаких метаний. Спокойное существование. Чем не мечта?

Кирис выругался.

- Это ты зря... ты просто не понимаешь.

Он и вправду не понимал, а потому присел на камень, которым придавливали мясные заготовки, сказал: