Ретенция (СИ) - Мартынов Илья - Страница 69

Раварта целится то в меня, то в незнакомца. Я пытаюсь развернуть его над собой, чтобы подставить его спину под пулю, но всякий раз он успевает перевернуться. Раварта подбегает к Никсе и вытаскивает почти уже пустую ампулу с иглой. Незнакомец забился под кровать и держит меня за воротник рубашки. Я дотягиваюсь зубами до его руки и кусаю до крови. Он разжимает пальцы, и я отскакиваю от кровати. Раварта моментально пригибается и выпускает под кровать несколько пуль. Шорохи стихают, и по полу растекается ручеёк багряной жидкости.

Я прилипаю к Никсе и хватаю её руку, чтобы прощупать пульс. Его нет. На экране сердцебиения по нулям. Я пытаюсь делать ей искусственное дыхание, реанимировать сердце, хотя и понимаю, что это уже бессмысленно. Моя сестра мертва.

Это не тот яд, что подсыпал мне в воду Дилан. Их яд убивает моментально. Я продолжаю давить ей на грудь, в попытках запустить сердце, слышу хруст её истончившихся рёбер.

– Трэй, угомонись! – кричит мне откуда-то сбоку Раварта.

Я падаю на Никсу, заливая её шею соплями, смешанными со слюной и солёными слезами. Я крепко сжимаю её ещё крепкое тело, но ощущаю, что оно уже начинает остывать. Мой сестры больше нет. Я не справился. Мой идиотский план не сработал. Раварта оттаскивает меня от ее постели.

– Надо идти, нас ждут. Трэй, пожалуйста! Пошли! – она дёргает меня ещё сильнее.

Я бросаю взгляд на кровать на котором всё ещё лежит моя сестра. Круги под глазами синеют, а губы становятся бесцветными. Она больше никогда не заговорит со мной и не обнимет меня. Что я скажу маме? Давясь слезами, я выбегаю из палаты.

Пока я прихожу в себя, Раварта на бегу созванивается с кем-то и получает краткие инструкции.

– Нам в сторону полигона. Поймаем такси. А там нас будут ждать, – кричит она мне, когда мы выбегаем из дверей больницы. – Сейчас ловим такси и вылетаем из машины за квартал до полигона.

Я киваю, доверившись ей. Рядом с больницей дежурят две машины такси, мы садимся в ближайшую от входа, и Раварта называет адрес. Когда мы прокатываемся через центральную площадь, где чуть больше недели назад стоял сцена, вижу, что на панелях светится изображение президента Рида, протягивающего руки вперёд. Мне хочется открыть окно и плюнуть в его сторону.

Когда машина отъезжает от площади я голове всплывает образ той сумасшедшей женщины, которая выкрикнула мою фамилию. Кто она такая? У меня нет сомнений, она как-то связана с теми, кто гнался за мной. Может им известно про меня такое, чего я сам не знаю? Я вспоминаю про свои провалы в памяти. Откуда они взялись? Что я натворил тогда такого, что мой мозг пожелал навсегда забыть об этом? От напряжённых мыслей мои зубы начинают клацать друг об друга и мне приходится напрячь челюсть, чтобы избавиться от навязчивых движений.

Мы выходим почти у самой границы одиннадцатого периметра, на севере, и направляемся в сторону стены, отграничивающей центральную часть от остального города. Если границы между другими периметрами скорее формальны, то здесь власти Мингалоса постарались на славу, чтобы обезопасить себя от посягательств со стороны бедняков с окраин и других регионов.

Вдоль стены через каждые несколько сотен метров располагаются наблюдательные посты. Сверху дроны день и ночь патрулируют верхушки оградительных сооружений. Перебраться через двенадцатиметровую бетонно-металлическую глыбину практически невозможно. На солнце появляются кровавые разливы. Небо розовеет. Скоро наступит вечер и станет темно.

– У пятьдесят шестого поста стоят свои люди, – говорит мне Раварта, останавливаясь, чтобы вытряхнуть камешек, закатившийся в ее тёмно-серый кроссовок. Хорошо, что она предусмотрительно успела переодеться в одежду, подходящую для прыжков и бега.

Я даже почему-то этому факту не удивляюсь. В каждой системе есть слабые звенья. Все хотят получать блага просто так. Митчел точно подкупил кого-то и из службы безопасности Мингалоса и в полиции. Иначе бы лагерь Плодородия так долго бы не просуществовал.

–И? – спрашиваю я, ожидая уточнения дальнейших действий.

– Они могут помочь нам пройти стену и выйти около ограды полигона снаружи, – она заправляет за ухо густые, чуть волнистые волосы. – Чёрт, нужно их срочно убрать, а то мешают только.

Спереди на прямоугольной будке из пуленепробиваемого стекла я вижу надпись “56”. Мы подходим вплотную к дверям. Навстречу выходит армеец, с ног до головы экипированный в чёрную форму с зелёными вставками по бокам. Мы делаем два шага назад. Массивный шлем болотного оттенка съехал армейцу на глаза, но это не мешает ему прицелиться в нас.

– Ретенция! – быстро проговаривает Раварта, стоящая чуть впереди меня – Мы от Тода и Митчела.

“Ретенция”? Мне ведь не послышалось…Опять это слово. Тод упоминал его как название операции, а тут Раварта использовала скорее, как некий тайный опознавательный знак. Странно использовать одно и то же слово и как название операции и как пароль. Но не мне рассуждать об этом. Я за свою жизнь не организовал ни одной операции, если только в игре. Армеец окидывает взглядом сперва её, потом меня и опускает оружие, потом снова смотрит на Раварту, поправляя шлем. В это время из будки показывается ещё один армеец, чуть толще этого и с автоматом наперевес.

– Ваши фамилии! – командует он.

– Саундерс, – указывает на себя Раварта. – Коулман, – она кивает в мою сторону. Её голос немного дрогнул, но это заметил лишь я, потому что успел слишком хорошо изучить разные состояния своей возлюбленной. Теперь я точно уверен, что люблю её. Жаль, что я не сказал ей об этом раньше. Надеюсь, у меня ещё будет возможность сделать это.

Два полукруглых дрона спускаются к нам за спины. Я слышу слабый писк и тихое жужжание их двигателей. “Мы окружены. Какая это идиотская затея – полагаться на кого-то, кто работает на Плазмиду”, – вращается в моей голове.

– Хорошо, проходите, – командует армеец, кивнув второму.

Раварта заходит в будку, я дышу ей в затылок. Армеец, одобривший наш проход, набирает код на панели в углу стеклянной будки. Боковым зрением я замечаю, как слева к нам быстро приближаются несколько силуэтов.

–Стойте! Не пропускайте их! – я слышу вопль мужчины в военной форме.

Пеерд нами вертикально поднимается часть плиты, и я вижу глубокий сквозной проход, ведущий на ту сторону. Армеец, пропустивший нас, выбегает наружу и стреляет. Я ныряю внутрь за Равартой, оборачиваюсь и вижулишь огромное красное пятно и брызги крови на стеклянной двери. Полноватый армеец прижимается к стене, его лоб блестит от пота. В таком состоянии он скорее похож на затравленного оленя, чем на охранника периметра. Его, наверное, тоже скоро убьют. На моём лице застывает гримаса сострадания с примесью сожаления.

– Трэй, бегом! – я слышу её голос из-за спины.

Я разворачиваюсь и со всех ног несусь за любимой женщиной. Да, я определённо не в себе, сошёл с ума из-за неё. Я должен думать скорее о том, что случилось с сестрой, но не могу. Мы пролетаем сквозь трёхметровую толщу стены. Раварта стреляет в панель управления снаружи, и дверь с другой стороны опускается, закрывая лаз за нами. Дронов поблизости не видно. Я стараюсь не отставать от Раварты. Лёгкие начинают гореть от частых вдохов и выдохов. Пульс отзывается в висках.

Я бегу вдоль сплошной бетонной ограды полигона и вспоминаю жуткие вещи, которые слышал про это место. Склизкие зомби, пытки и крики людей. Сейчас вроде всё тихо. Может, это всё выдумки? Горло начинает всё сильнее покалывать от бьющих по нему молекул воздуха. Стена, отграничивающая полигон от остального мира, кажется нескончаемой.

– Стой! – я кричу Раварте после пятнадцати минут бега. – Надо отдышаться. Раварта кидает быстрый взгляд в мою сторону, и мы останавливаемся. Я чуть сгибаю спину и, разведя ноги, упираюсь ладонями в колени. Так как будто бы проще отдышаться. Она дышит часто, но её лёгкие, бесспорно, тренированнее моих.

– Давай, Трэй, нужно бежать дальше, -говорит она мне спустя три минуты, – Там нас ждут. Ещё чуть больше километра… Два коротких вдоха и один выдох! Запомнил?