Мой лучший босс (СИ) - Вестич Виктория - Страница 16

— Он добрый, не бойтесь! — смеясь, заявил Максим Евгеньевич.

Выбирались мы с опаской. Кто знает, может сейчас еще какой-нибудь медведь появится? К счастью, Горский немного унял свою тягу к приключениям и оставил всех ненадолго в покое. В дом нас проводил хмурый старик, такой худой, что было удивительно, как на нем держится огромный тулуп.

— Гостевые комнаты на втором этаже, — сухо сказал он, махнув в сторону лестницы, и сразу потерял к гостям интерес.

В одной части комнаты была прихожая, где мы и начали раздеваться, а во второй располагался большой дубовый стол со скамьями, обитыми чем-то мягким, и огромная побеленная печь, на которой грелся чайник. Практически все сразу рванули к столу, чтобы согреться горячим чаем. Я воспользовалась этим моментом и неторопливо осмотрела дом. Он оказался большим, обставленным добротной мебелью. Стены сложены из крепкого бруса, очень много дерева и меха и никаких искусственных материалов вроде пластика. Это делало дом очень уютным.

Подхватив чемодан, я отправилась наверх по дубовой лестнице и выбрала одну из пустующих комнат. Здесь же за одной из дверей обнаружилась ванная комната с туалетом. Видимо, удобства здесь были отдельно в каждой комнате, как в гостинице. Быстро приняв душ, с удовольствием плюхнулась в мягчайшую постель и сладко потянулась.

А ведь не так уж все и плохо! Природа, свежий воздух, настоящий лес, озеро рядом. Да, добираться далеко, конечно, но все равно здесь получится отличный комплекс отдыха. Тут наверняка можно рыбачить или охотиться, может даже грибы и ягоды собирать. А вечером пить чай у костра или жарить мясо. И никакой связи с городом, только отдых душой и телом.

Сама не заметила, как меня сморил сон. Проснулась я только через пару часов. За окном уже стемнело. На втором этаже было тихо, в комнате сгустились сумерки, а за окном завывал ветер. Стараясь не шуметь, я вышла в коридор, освещенный скудным светом ночников, развешанных по стенам. Все спят?

Есть хотелось ужасно, поэтому я спустилась вниз, чтобы найти что-нибудь съестное. Только спустила ногу с последней ступени, как вздрогнула — у окна кто-то стоял. Темный силуэт было едва видно.

— Э — э… здравствуйте! — произнесла робко, не решаясь шагнуть дальше.

Тишина в ответ.

— А можно свет включить… пожалуйста? — вышло слишком жалобно, но меня чересчур пугал этот молчаливый кто-то.

— Ходят тут, не спится им… — пробурчал мужчина скрипучим голосом, и я с облегчением поняла, что это тот самый старик, что встречал нас, — лучше бы генератор поберегли, тратите топливо просто так.

Несмотря на бурчание, свет в кухне он все же зажег. Правда, только ночник, хотя я заметила, что на потолке была другая лампа. Подозреваю, что освещение с ней было бы не таким скудным, но спорить не стала. Подошла ближе к нелюдимому старику — он разглядывал что-то за окном.

— А где все?

Украдкой выглядываю наружу из-за его плеча. В свете фонаря, висящего у входа, видно только снежную круговерть.

— Отдыхают пока, — сухо ответил мужчина, прихлебывая чай и не отвлекаясь от созерцания снежной бури.

Наверное, из-за того, что кухня соединена с прихожей, в помещении так прохладно. Натягиваю ниже свитер и неловко переступаю с ноги на ногу:

— Еще не ужинали?

— Нет. Еще вторая группа не прибыла, — равнодушно отвечает собеседник.

Бросаю рассеянный взгляд в сторону вешалки — вижу свою куртку, Вениамина, тулуп Горского. Все выглядит так же, как когда я уходила наверх. Ничего нового.

— В таком буране потеряться очень легко.

Внутри все леденеет. В висках стучат тревожные молоточки.

Второй группы до сих пор нет. От этих слов на языке появляется горечь и в голове звенящая пустота.

— Но ведь здесь дорога идет через лес, она вроде бы накатана, — рассеянно бормочу в пустоту.

— Не везде. Да и от такого бурана даже в лесу спастись сложно. Видимость-то все равно почти никакая.

Меня бросает в жар от одной только мысли, что Марк где-то там, посреди разбушевавшейся вьюги. Может быть они застряли в лесу? Или на равнине? И теперь их заметает снегом, а они не могут найти дорогу сюда. А ведь вокруг на километры ни души, никто не придет на помощь. Кроме нас…

— Где Горский?

Старик неопределенно машет в сторону.

На ватных ногах иду в центральную комнату. Максим Евгеньевич сидит у камина с бокалом какого-то спиртного в руке, собака дремлет у его ног. Ну прямо идиллия, если не брать в расчет, что где-то там потерялись люди!

— Почему вы не ищете их? У нас же есть вездеход! Давайте соберем всех, кто есть сейчас в доме, и поедем на поиски! — не приветствуя мужчину, говорю сразу.

Горский скользит по моей фигуре затуманенным взглядом и переводит его снова на горящие поленья. Поза все такая же расслабленная, он даже не шевелится.

— Все, что сейчас возможно, мы делаем.

— Что же, например? Вы ведь сидите здесь! — не выдерживаю я. Все мысли сейчас заняты совсем другим, ни о какой вежливости и речи нет.

— Ждем, — коротко бросает Максим Евгеньевич.

На секунду от сухого циничного ответа даже теряю дар речи. И в тот момент, когда я открываю рот, чтобы возмущенно высказать все, что сейчас думаю, он перебивает:

— Мы не знаем, не сбились ли они с дороги. Вдруг в метели водитель потерял ориентиры. Где их искать — неизвестно.

— А GPS? Сейчас же практически все машины им оснащены!

Горский взглянул на меня, как на неразумное дитя.

— Здесь нет связи. Да и машины старые, нет там этого датчика. У них есть рация, но сейчас она не работает.

— Тогда мы просто поедем по этой чертовой дороге и будем сигналить, кричать, шуметь, как только можем, чтобы они нас услышали! — от отчаяния и напряжения голос срывается и дрожит.

— Там метель. Самая настоящая, с ураганом. Не такая, как в городе, потеряться в ней легко даже если на пару шагов отойти от дома. Кто даст гарантию, что шум долетит на них? Может ветер дует в другую сторону? Тогда толка от сигналов нет никакого. Мы только подвергнем риску себя.

— Но нужно же что-то делать!

Максим Евгеньевич так спокоен и расслаблен в этой ситуации, что я поневоле завожусь. Как можно вот так просто сидеть здесь и не предпринимать ничего?!

— Да, и я уже сказал, что. Ждать. Возьми, выпей, девочка, — он вкладывает в мою ладонь свой бокал, — С ними опытный водитель, он знает, как вести себя в подобном случае. Даже если они потерялись, это не значит, что они погибнут.

— Но ведь… ведь такая вероятность есть! — едва слышно выдыхаю я.

— Человек вообще такое существо… может в любую секунду умереть, — меланхолично пожимает плечами Горский.

От бессильной злости хочется выть. Сжимаю бокал сильнее и залпом выпиваю коньяк. Не чувствую ни его вкуса, ни крепости. Алкоголь горячим клубком скатывается вниз, опаляет пустой желудок. Сразу же начинает мутить, в глазах собираются слезы и камин размазывается в сплошное пятно. Отдаю бокал инвестору и стремительно выбегаю из комнаты. Да, ничего нельзя сделать, но смотреть в это равнодушное лицо хочется сейчас меньше всего на свете.

Не знаю, сколько проходит времени. Я бесцельно брожу по дому, натыкаюсь на кого-то несколько раз, пока не ухожу в дальнюю комнату. Здесь через огромное окно должно быть видно озеро, но как ни вглядывайся, из-за непроглядной темени и снега не видно ничего даже в парах сантиметров от стекла. А ведь Марк там, посреди этой круговерти, холода и тьмы…

Оседаю в мягкое кресло и стираю мокрую соленую дорожку со щеки. Я ничего не могу сделать, ничего! Только ждать, надеяться, молиться. Последнего я не делала никогда, даже не знала, каково это. Отец всегда насмешливо относился к религии. Наверное, не бывал в такой ситуации, когда готов просить кого угодно, лишь бы все было хорошо с теми, кто дорог. Чтобы потерявшиеся люди вернулись.

Я сжалась в комок, зажмурилась и тихо выдохнула:

— Пусть Краев будет здесь. Пусть лучше подкалывает меня, лишает премии, делает выговоры, ругается… Только в безопасности, здоровый, живой… Пожалуйста…