Глушь (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 56

— Ну, вылезай, — сказал он, поднимая Эрни из багажника и таща его, как тяжелый чемодан, за пояс. В другой руке Трей держал ломик.

— Никто тебя тут не услышит, — сообщил сержант и вынул кляп.

— Ты, кусок дерьма, — захрипел Эрни, выгибая шею, чтобы посмотреть вверх. — Я всегда знал, что ты извращенный ублюдок.

— Я даже мать свою трахал, Эрни. Много раз. И чертовски горжусь этим. А теперь давай-ка поможем тебе. В такую жаркую ночь обязательно нужно освежиться. — Трей толчком перевернул Эрни на бок, взмахнул ломиком и ударил его промеж лопаток. Эрни вскрикнул и разразился чередой страшных ругательств, затем начал дрожать. Через несколько ударов цель Трея была достигнута. Он наклонился и перерезал веревки — руки Эрни безвольно повисли.

— Подох, что ли? — Трей со всей силы наступил Эрни на руку. Тот не шелохнулся, хотя его глаза все еще были открыты и двигались, а грудь поднималась и опускалась.

— Я... не могу... пошевелиться, — прохрипел Эрни. — Не могу... двинуть... больной... ублюдок...

— Я просто перерезал тебе главную ниточку, придурок. — Трей кивнул невидимому собеседнику, будто разделял с ночью и океаном некое таинство. Он только что сломал позвоночник Эрни достаточно высоко, чтобы вызвать полный паралич.

— Ты всегда был бесхребетным добряком, Эрни. Что ж, теперь ты парализованный бесхребетный добряк.

Эрни брызгал слюной, двигалась только его голова.

— Ты будешь гореть в аду.

— Конечно, но ты окажешься там раньше, и, пока будешь отсасывать у черта, я все еще буду радоваться жизни здесь!

Трей хихикнул и продолжил работу. Он разорвал рубашку Эрни, стянул с него ботинки и спустил джинсы до колен.

— Ты что, голубой? — храбрился Эрни. — Не думал, что ты играешь за другую команду.

Трей загоготал.

— Не беспокойся, Эрни, малыш. Я не собираюсь чистить твой дымоход. Я уже сказал: тебе предстоит освежиться в славном заливе Чесапик.

Трей затащил Эрни на мелководье так, чтобы вода скрыла его грудь.

— Что, просто утопишь меня? — выдавил Эрни, он все еще боролся, старался пошевелить рукой или ногой, и дикое напряжение отражалось во вздувшихся венах на висках, но головной и спинной мозг больше ничего не связывало. — Я-то думал, что такой больной урод, как ты, скорее порежет меня на куски, повесит или сделает что-нибудь этакое.

— Нет, Эрни, то, что я задумал, намного лучше, и нет, топить я тебя не собираюсь. — Трей прислонил голову Эрни к гнилому бревну и закрепил его так, чтобы у жертвы не было ни единого шанса соскользнуть в воду и действительно утонуть.

Прошло мгновение, и Эрни, к своему глубокому несчастью, осознал, что его ждет.

— О, нет, Боже...

Трей улыбнулся и осмотрел плод своих трудов: голова и плечи Эрни торчали из воды, но остальная часть его тела погрузилась в воду.

— Крабы Аган-Пойнта хорошо пообедают сегодня вечером, — сказал Трей, щелкнул Эрни по носу, вернулся к своей машине и поехал домой.

15

Часть первая

— Просто невероятно, — сказал Байрон очень тихим голосом.

Патриция безучастно смотрела в окно, едва удерживая трубку у уха.

— Знаю. Я совершенно бесполезна и не представляю, что делать. Я приехала сюда, чтобы помочь сестре, а теперь даже не знаю, где она.

— Поиграли и хватит. Ты должна вернуться домой прямо сейчас.

Патриция покусывала нижнюю губу. Она действительно хотела уехать домой, но разве она могла это сделать?

— Байрон, Джуди пропала. Я не могу уехать, пока не узнаю, что с ней все в порядке.

Недовольство Байрона передавалось даже по телефонным проводам.

— Мне все равно. Ты должна вернуться домой, ко мне. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Мне плевать на Джуди, плевать на сумасшедших Поселенцев, и меня совершенно не беспокоят сгоревшие доки. Там убивают людей, Патриция. Поэтому ты садишься в машину — прямо сейчас — и едешь домой. Сию минуту.

Байрон редко выходил из себя, но сейчас его голос дрожал от ярости.

— Я тоже хочу домой, Байрон. Но я не могу уехать, пока не узнаю, что с Джуди.

— Она, наверное, нализалась и отключилась где-нибудь в лесу! — взорвался Байрон. — Кто бы ни устраивал поджоги — эти наркоторговцы, — они могут сжечь дом Джуди следующим. С тобой вместе!

— Дорогой, успокойся.

Солнце сверкало в ее глазах. Он был прав, снова.

Ей уже до смерти надоел Аган-Пойнт, и она надеялась, что больше никогда туда не вернется.

—Я скоро поеду домой.

— Черт! Ты бываешь такой упрямой!

«Я знаю. Но я должна все выяснить», — подумала она.

— Три дня, не больше. Обещаю.

— Что, если ты не сможешь найти ее? Что, если она мертва? Прошу прощения, если это звучит жестоко, но мне наплевать на твою сестру, для меня важна только ты!

Патриция тяжело вздохнула.

— Я уверена, она скоро объявится.

— А если нет?!

— Тогда я поеду домой. Я буду в воскресенье, несмотря ни на что.

Настал черед Байрона тяжело вздыхать.

— Я просто очень по тебе скучаю и люблю тебя. Я хочу, чтобы ты вернулась домой, убралась подальше от этого безумного места.

— И я вернусь, дорогой. В воскресенье.

Через минуту он успокоился, они попрощались. Патриция пообещала звонить несколько раз в день, пока не уедет.

«Снисходительность ко мне изнашивает его, — поняла она. — Дурная я жена».

Она вспомнила, как домогалась Эрни, как напивалась и пренебрегала Байроном, стоило ей вернуться в дом своего детства.

«Да, я действительно паршивая жена», — продолжала она самоуничижение.

Патриция рассчитывала лишь на то, что все изменится, когда она вернется домой.

Это сирены воют где-то в отдалении? Патриция насторожилась.

«Только не говорите, что что-то опять подожгли», — испугалась она.

Патриция позвонила в полицейский участок и спросила:

— Джуди Паркер уже нашли?

— Нет, мэм, — быстро ответила женщина.

— Эрни Гудера?

Оператор, казалось, торопилась.

— Тоже. Как и шерифа Саттера.

— Могу я поговорить с сержантом Треем?

Раздраженный вздох.

— Нет, мэм. Он прямо сейчас участвует в розыске.

— Ну, если кто-нибудь появится, не могли бы вы попросить...

— Извините, мэм, меня вызывают по рации. Я должна идти. Перезвоните в пять или шесть вечера. Сержант Трей должен вернуться к тому времени. Хорошего дня.

Вызов действительно звучал срочно, хотя Патриция и не расслышала слов.

Может быть, это действительно были сирены.

Она приняла душ и оделась, чувствуя себя тревожно.

«Я здесь совсем одна», — напомнила себе Патриция, пытаясь объяснить свое беспокойство. Прошлой ночью она тоже была дома одна и спала урывками. Но Патриция позаботилась надеть ночную рубашку, закрыть окна спальни и запереть дверь. Она отказывалась признать, что боится.

Свежесть прекрасного утра должна была подбодрить Патрицию, но она едва ее заметила.

«Что тут происходит?» — думала она, проезжая по тихой окраине города и разглядывая редкие скромные дома. Да, город казался нормальным, тихим, спокойным. Но прошедшая неделя доказала, что не стоит судить по обложке.

«Кто знает, что прямо сейчас происходит за закрытыми дверями», — размышляла она.

Патриция выехала с мыса, направляясь в ту сторону, откуда, как ей казалось, доносились звуки сирен. Неожиданно накинулась тошнота, и только через несколько мгновений Патриция поняла, что в том же направлении расположено поле Боуэна.

«Забудь об этом. Это осталось в прошлом», — пыталась она успокоиться.

За несколько миль до поля Боуэна она увидела полицейскую машину, сворачивавшую с шоссе на едва заметную просеку.

«Здесь точно что-то происходит», — нахмурилась Патриция.

Она последовала за патрульной машиной. Дорога сузилась, и вскоре после очередного поворота Патриция испуганно остановилась.

«О Господи! Что здесь произошло?» — подумала она, увидев припаркованную машину скорой помощи и три полицейских автомобиля с проблесковыми маячками. Сержант Шеннон, грубоватый полицейский штата, с которым она разговаривала вчера, стоял с другими офицерами, скрестив руки на груди, и смотрел в сторону устья реки. Шеннон обернулся, заметил незваную гостью и направился в ее сторону.