После (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 22

Защитник! Это демонски напоминало День Альганны, когда брат направил через Венец энергию университета, чтобы убить Арена. Тогда он чувствовал такую же беспомощность, и даже больно было почти так же. Хотя… нет, тогда было больнее.

— Не получается… — прошептала Эн, и император с трудом открыл глаза. Все осталось по-прежнему — он лежал на койке, ощущая, как пот градом катится по раскаленной коже, сжимая в руках контур Софии, который находился перед ним — светящаяся паутина в форме человеческого тела.

— Выключать? — послышался голос Валлиуса от аппарата, и Арен громко и резко сказал, неизвестно, откуда взяв силы:

— Нет! Продолжайте.

— Ваше величество… — Эн, кажется, трясло, но видел он плохо — глаза заливало потом. — Дальнейшее повышение напряжения…

— Продолжайте. Это приказ.

— Эн…

— Брайон, у меня есть версия, что София вернется только в том случае, если боль будет запредельной. Абсолютный щит возникает, если опасность смертельная, вот и боль должна быть…

— Ваше величество! — Голос Валлиуса был полон возмущения, а эмоции — страха. — Вы понимаете, что…

— Я понимаю. Продолжайте. Пока ничего запредельного. Я даже могу говорить.

Эн всхлипнула.

— Вы можете говорить не потому что вам не больно, а потому что это вы, — сказала она прерывающимся голосом, и от нее к Арену вдруг пошла волна нежности — ему даже чуть легче стало. — Брайон, поставьте одиннадцатый уровень.

— Мы все тут ненормальные, — пробормотал главный врач, щелкнув переключателем, и у императора потемнело в глазах. — Одиннадцатый.

Защитник, как же колотится сердце.

— Еще, — прохрипел Арен. Чужой страх усиливался вместе с его болью, и он ощущал теперь не только сердце, но и все внутренние органы, и даже энергетический контур.

— Двенадцатый, — простонал Валлиус. — Ваше величество, вы же себя угробите!

— Сначала должен сломаться контур, — сказала Эн с отчаянием в голосе. — Смерть наступает сильно позже. Контур я вам восстановлю, если что.

— Эн!!!

— Продолжайте! — потребовал император сипло. — Ну же!

Щелк.

— Тринадцатый!

— Смотрите, — выдохнула Эн. — Арен, Арен! Смотри!

Глаза будто бы слиплись, но все же император открыл их, и от того, что он увидел, даже боль на секунду отступила.

Сила… сила в абсолютном щите начала двигаться с бешеной скоростью, и свечение увеличилось настолько, что нити контура почти слились между собой.

— Дальше! — взвизгнула Эн. — Брайон, еще!!!

— Четырнадцатый!

Арен зажмурился — свечение стало нестерпимо ярким.

— Еще, еще!!!

— Пятнадцатый!

— А-А-А-А-А-А-А!!! — заорала Эн, Валлиус громко выругался, и император тоже хотел бы заорать или выругаться, но он уже ничего не мог — ни говорить, ни ругаться, ни дышать. Все его существо заполнила боль, такая же абсолютная, каким вдруг стало свечение контура Софии — оно проникло даже сквозь зажмуренные веки, почти ослепляя, а его собственный контур начал дергаться, растрачивая силу и пытаясь сломаться сразу в нескольких местах.

Свечение погасло так же неожиданно, как и появилось, и после этого Эн завизжала еще громче, чем раньше:

— ДЕРЖИ-И-И, ДЕРЖИ-И-И ЕЁ!!!

Ее?..

Арен вздрогнул, осознав, что вместо упругих нитей контура он сжимает чьи-то ладони.

София!

— Брайон, выключайте, выключайте!!! — кричала Эн, и император понял, что она рыдает. — Скорее, скорее!!!

— Энни, успокойся, успокойся! — орал главный врач, щелкая переключателями как сумасшедший, и с каждым разом Арену становилось все легче и легче, боль уходила, оставляя онемение в теле и тяжесть в груди. — Ты беременна, не забывай об этом!

— Я помню, — девушка всхлипнула. — Ваше величество…

Арен наконец смог открыть глаза и, моргнув несколько раз — вокруг все было мутным, словно он смотрел на отражение в воде, — сосредоточиться на том, что оказалось перед ним.

София. Обнаженная. Живая.

София.

— Держите ее, не отпускайте, еще нельзя, — сказала Эн испуганно, и он кивнул, чувствуя себя таким счастливым, что даже глазам стало влажно. Но через секунду Арен понял, что это не слезы, а кровь из-за магического перенапряжения. Она же текла и из носа, и из ушей, и во рту был металлический вкус.

— Все, — выдохнул Валлиус, щелкнув переключателем в последний раз. — Ноль. Ваше величество, вы можете говорить?

— Могу, — произнес Арен каким-то чужим, тихим и глухим голосом. — С трудом.

Зрение становилось все лучше, и он с удивлением рассматривал контур Софии, который, как Эн и предполагала, находился отдельно от тела девушки. Единственным местом, где он лежал, как необходимо, были ее ладони там, где их сжимал Арен — только здесь контур был внутри тела, а не снаружи.

— Сейчас нужно вернуть Софии сознание, — Эн шмыгнула носом, и император, подняв голову, заметил, что она действительно вся в слезах и с красными глазами. — Только тогда имеет смысл пришивать контур и… все остальное. Надо разбудить Софию. Попробуйте сделать это как-нибудь. Позовите ее. Только не пользуйтесь пока ментальной магией, у вас и так перенапряжение.

— У меня сейчас ощущение, что я никогда не смогу пользоваться магией. Любой.

— Сможете. Контур в порядке. — Эн вздохнула, вытерев лицо ладонями, а затем достала из нагрудного кармана платок и стерла кровь и пот с лица и шеи Арена. — Ну и сильны же вы, ваше величество… Ни один человек бы не выдержал.

И она, и Брайон больше не чувствовали страха, хотя и немного беспокоились. Только беспокойство Валлиуса было направлено скорее на Эн, ее же тревога разбавлялась нежностью. Но удивляться по этому поводу у Арена не было сил.

— Софи, — позвал он, придвигаясь чуть ближе и чувствуя, как дрожит тело из-за сведенных мышц, — Софи, просыпайся.

Она не откликалась, и дыхание осталось ровным, размеренным, а глаза — закрытыми.

— Софи…

— Ложитесь, — перебила его Эн, — ложитесь прямо на нее. Дальнейшим нашим действиям вы не помешаете, а она… будет лучше чувствовать.

— Разврат, — хмыкнул Валлиус, и Арен бы улыбнулся, но на лице мышцы тоже сводило, и улыбаться он не мог. Разговаривать и то с трудом получалось.

Не выпуская из рук ладони Софии вместе с ее контуром, император лег сверху на девушку. Это было не слишком легко из-за рук, которые приходилось держать на уровне живота, и Арен едва не рухнул от напряжения.

— Поднимите ее руки вверх и прижмите их к груди, — посоветовал Брайон. — Так вы сможете расслабить хотя бы ноги. Пока вы держите ее, ничего не случится. Двигаться можно.

Император сделал так, как сказал Валлиус, и чуть не застонал — настолько сразу стало легче.

— Софи, — прошептал он, склоняясь к губам девушки, — Софи, вернись ко мне.

Молчание.

— Софи… — Он все же поцеловал ее — сначала в щеку, мягкую и теплую, а затем в сладкие губы. — Счастье мое, вернись, прошу тебя.

Ресницы ее задрожали, и Арен поцеловал девушку еще раз.

— Софи, ты слышишь меня? Просыпайся, пожалуйста. Это я, Арен.

Она резко распахнула глаза и, открыв рот, выдохнула:

— Арен…

Тут же зажмурилась и, всхлипнув, просипела, почти как Агата получасом ранее:

— Больно…

— Держите ее, ваше величество, — услышал император голос Валлиуса, и они с Эн заходили, забегали вокруг койки. — Не отпускайте!

— Я держу.

— Я сейчас вколю Софии снотворное, — сказала Эн, и он, подняв голову, увидел шприц в ее руках. — Ее лучше поскорее усыпить, чтобы сознание закрепилось в теле.

Блеснула игла — и София, расслабившись, закатила глаза и вновь спокойно и ровно задышала.

— Она точно не уйдет… обратно?

— Нет. Раз она проснулась, узнала вас и ощутила боль — не уйдет. Чуть-чуть осталось, еще пара минут, ваше величество.

— Я держу, держу.

Арен следил за тем, как Эн и Валлиус растягивают контур по телу Софии — сначала по ногам, а затем, взяв две большие иглы с длинными сияющими нитями, пришивают к ступням. Причем не только к ее, но и к его тоже. Закончив, они оставили связные иглы в теле Софии.