За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 39

Я проявила жестокость.

Она впервые увидела нас три недели спустя, когда вернулась из своей очередной поездки в Европу. Да, богатые девочки часто путешествуют, а таким как я, остаётся только догадываться куда, зачем, и кто позволяет им так надолго покидать школу.

Всё случилось в Пуарье, легендарном ночном бассейне. Мы с Дамиеном были лишь одной парой из десятков других, собравшихся в субботнюю ночь, чтобы вместе провести время. Я сразу заметила, когда она появилась, вошла в просторный павильон, заполненный молодёжным шумом и энергичной музыкой. Мелания улыбалась одной из своих лучезарных улыбок и держала голову высоко поднятой, будто ей плевать на произошедшие перемены.

Я услышала, как она спросила у рассыпающегося в комплиментах Рона, где Дамиен. Увидела, как резко тот поменялся в лице и посмотрел в нашу сторону, встретившись со мной взглядом, полным тревоги.

Дамиен был слишком занят болтовнёй с метисом по имени Дженая о предстоящем сезоне гонок, чтобы заметить темнеющие тучи над нашими головами. Он не почуял подвоха, когда змея с библейским именем Ева попросила себя поцеловать. И Дамиен целовал: обнимая обеими руками, поднимая локти так высоко, как мог, он прижимался губами снова и снова,  с каждым новым движением стараясь обхватить мои как можно шире. Он потерялся, провалился в том поцелуе, потому что это был первый и единственный раз, когда я его попросила.

- Что она здесь делает? – был её вопрос.

Нет, то был не вопрос, то был болезненный стон, выдох, вместе с которым из её тела выскользнула и часть души. То был почти шёпот, с отчаянием вырвавшийся из ада.

- Они теперь вроде как… вместе, - скомкано, словно сам до сих пор не веря, отвечает ей Рон.

Дамиен слышит и отрывается, смотрит в мои глаза, и я вижу в них разочарование и почти боль. Но он не произносит ни слова, мягко отпускает и с головой погружается в воду, оставив меня висеть на бортике в одиночестве.

Когда я решилась, наконец, взглянуть на муки соперницы, её уже не было - уехала, даже не раздеваясь.

Но самым большим сюрпризом оказалась шаткость авторитета Мелании.  После их разрыва с Дамиеном внезапно обнаружились те, кому она «никогда не нравилась». Её статус и влияние в школе значительно ослабли, и это было заметно не только в отношении учеников, но и школьной администрации – оба её проекта декораций для надвигавшихся школьных праздников были отвергнуты с формулировкой «неприемлемо вызывающе». Одно поражение следовало за другим, делая Меланию всё более и более озлобленной и ожесточённой, что неизменно должно было привести к катастрофе. Месть рассерженной женщины  бывает страшной и не всегда хорошо обдуманной.

Глава 33. Умерщвляющий взгляд

Joan & Fismoll So Shy

- Дамиен! Подвинься! Ты весь на моей половине! Опять! – больно толкает меня в рёбра рукой.

Да, я опять, в сотый раз, каждый раз, на её половине. Потому что во сне моя рука сама находит её талию, и тело как-то само собой подтягивается поближе. Я лучше сплю, если мой нос касается кожи на её шее, и мне не нужно никуда тянуться, чтобы поцеловать, если вдруг захочется.

А хочется часто. Даже во сне.

- Это вообще-то мой матрас… весь, - сонно бормочу в ответ.

И приоткрываю один глаз, чтобы полюбоваться на вполне себе предсказуемую реакцию: Ева мгновенно просыпается, напрягается до состояния каменной, её рука становится острой – локтём, наверное, таранит меня. Но главное, самое главное – мой любимый её фирменный  «умерщвляющий»  взгляд.

Вжимаю ладонь плотнее в матрас, напрягаю мышцы, потому что знаю: сейчас начнёт вырываться.

- Твой, значит? – смотрит искоса, а в глазах искры.

Чёёёёёёёрт! Как же меня заводит эта её злость! Экспрессия!

Ева впивается ногтями в мою руку, вонзает колени в мой живот, потому что я уже занял более устойчивую позицию на боку, окопавшись пятками в икеевском матрасе.

- Пусти! Выпусти меня! – шипит.

- Иди, - спокойно предлагаю, зажимая кольцо ещё плотнее.

Она брыкается, бьёт меня уже не играючи, а со всей серьёзностью, и, надо сказать, моя Ева сильная! Очень, мать вашу, сильная!

Не выдерживаю, хватаю запястья, завожу её руки за голову и нависаю сверху. Её ноги свободны, и она может, если захочет, ударить меня в живот. Но вместо этого её взгляд скользит по моей груди, щекочет мышцы, спускаясь ниже к прессу, затем ещё ниже и упирается в широкую резинку моих серых штанов.

Он плотояден, этот её взгляд. И она давно уже так на меня смотрит.

Но я не готов переступить черту. Последний рубеж, отделяющий от пространства, в котором мы будем существовать как мужчина и женщина. Не как брат и сестра. Больше никогда не родственники,  навсегда любовники.

Я вижу, как в её глазах злоба перерождается в страсть: вся мощь трансформируется из одного состояния в другое. Мне лишь остаётся пожинать плоды.

Еве нравится ощущать мою силу, пусть и только физическую. Подавление и вынужденное подчинение возбуждает её, я заметил. Давно заметил, и чувствую, что собственное глупое сердце вот-вот пробьёт дыру в груди.

Картинка, которую видят мои глаза, никогда не была ещё такой чёткой, насыщенной цветами и красками, линиями, оттенками. Будто моё зрение внезапно достигло совершенства и доставляет мозгу те детали, которые не были доступны раньше.

Я убираю руки, она свои – нет. Провожу линию над розовым кружевом её девчачьего белья, и вижу, как волной по телу расходится эффект – гусиной кожей. Мой взгляд мгновенно ищет грудь, зная заранее, что увидит сквозь тонкую ткань. Выдыхаю, потому что не известно, на кого происходящее имеет большее воздействие.

Мы держим друг друга взглядом, пока мои пальцы стягивают с её бёдер розовый клочок ткани, и, нужно признать, я ещё не видел столько секса в глазах женщины. Неопытной женщины, чёрт возьми!

Я не смотрю, интригую, заставляю её дышать полной грудью. Знаю, что ждёт, знаю, что боится и хочет одновременно, но наше время сейчас – густой, приторный, горько-сладкий мёд.

Раздвигаю её ноги и всё так же не отрываю взгляд от её лица: его выражение сейчас даже не прочесть – слишком много всего и слишком в большой концентрации.  

Прижимаюсь животом, кожа к коже, закрываю сам глаза от нежности её бёдер и дышу, не отказывая себе в кислороде. Прикоснулся, оторвался, прикоснулся, оторвался… Она горячая, нежная, влажная.

И вот он, наконец, её стон. Ровно секунду опущенные веки.

Мгновенно собирается, снова смотрит в мои глаза. Иногда на губы, но всегда возвращается к глазам.

Мои пальцы уже подцепили тонкие эластичные лямки её топа. Мы дышим в унисон и тонем в глазах друг друга. Это невероятно, то, что происходит. То, что я чувствую. То, отчего зашкаливают мои, не существовавшие ранее, эмоции. То, чего мне так не хватало! Отчего так безумствует собственная кровь: шумит в ушах, ломит в паху, разогревает тело до температуры кипения. Мне тяжело дышать – в груди не вмещается сердце и давит на лёгкие.

Alicks EmpAthy (Hakuu Remix)

ONUKA Time

Первый поцелуй в моё любимое место – в ложбинку между её грудей, туда, где я ментально всегда рисую красный мак. Язык растянул время в вечность, ощутив вкус кожи. Обнаглел, пробует всё, что видят глаза.

Я слышу глухие удары её сердца, шумное дыхание, но не стоны. Держится, молчит. И я отстраняюсь. Отодвигаюсь, глядя, с какой силой сжимаются и разжимаются её рёбра – сумасшедшее, одержимое дыхание в предвкушении.

Она знает, что сейчас я посмотрю туда, на неё. Впервые.

И она ещё не знает, что ничто так не возбуждает, как взгляд. Мой взгляд.

И вот он, наконец, её стон:

- Да-ми-ен…

И чёрт, у меня помутнение рассудка. Некто оторвал мою голову. Отключил от космической сети мой мозг. Накачал до беспамятства опиумом.

Её первый оргазм у меня на языке. Десятки стонов «Дамиен» – в ячейках моей оперативной памяти, но время и воспоминания перенесут их на жёсткий диск. В секретную папку, которой суждено стать моей кровью. Субстанцией, поддерживающей жизнь. Я буду складывать их туда, все эти моменты. Все эти мгновения. Я буду жить ими, когда жить не захочется.