Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин - Страница 44

Свобода

Говорят, что свобода никогда не дается бесплатно. Скоро у меня больше не будет стипендии, мне придется брать кредит на учебу, и тогда все кончится. Ебаный займ, который мне никогда не оплатить. С таким же успехом я мог бы просто сразу надеть кандалы на ноги и руки и нацепить ошейник. Когда такие, как Джоанна и Бисти, будут уже женаты, станут учителями или работниками местных мэрий, но все равно положат всю жизнь на выплаты долгов: студенческие займы, ипотеку, кредит на машину. Затем они вспомнят свою жизнь и поймут, какой пустой она была.

Почему будущее важно? У меня квартира, девушка, у которой тоже есть где жить, даже если мы все время проводим вместе. Мы сидим в библиотеке колледжа, спорим, обсуждаем свои эссе, находим друг другу литературу, затем возвращаемся то в ее маленькую комнату, забитую книгами, то в мою. Мы готовим друг другу, она приучила меня к вегетарианству, я даже на время проникся таким образом жизни. Мне нравится мясо, но если ты вынужден покупать какое-то дешевое его подобие, то это - настоящий яд. На хуй надо есть все то искусственное дерьмо из пирожков и фаст-фудов?

Что самое важное - мы занимаемся сексом два раза в день. И это такой правильный секс, расслабленный, неспешный, дома, а не в каком-то клоповнике. Есть что-то возвышенно-роскошное в том, чтобы спокойно снимать всю свою одежду и потом так же медленно одеваться. Поразительно, но хотя я спал с восемнадцатью девушками, обнаженной так долго я видел только Фиону. Даже сейчас мне кажется, что кто-то может помешать нам. Поэтому все время повторяю себе: это - твое гребаное время.

Но потом, когда я лежу в ее объятиях, как сейчас, я чувствую себя зажатым в тисках. Мне хочется встать и пойти на прогулку.

- Ты такой неугомонный, Марк, - говорит она. - Почему ты никогда не можешь расслабиться?

- Мне хочется немного погулять.

- На улице же стужа.

- Все равно. Можем пройтись по магазинам. Купим что-то поесть.

- А может, сам сходишь? - предлагает она, выпуская меня из объятий, ложится поудобнее и засыпает.

Я одеваюсь и выхожу из комнаты. Как можно объяснить любимому человеку, что тебе нужно нечто большее? Как это можно сделать? Любовь должна давать ответы на все вопросы, давать нам все. Все, что тебе нужно, - это любовь. Но все это хуйня, кроме любви нужно еще кое-что.

У телефона в коридоре общежития никого нет. Обычно у него сидит какая-то сумасшедшая гречанка, которая болтает, не зная усталости. Но сейчас там никого, поэтому я без проблем звоню Кайфолому на Монти-стрит. Он должен был идти в суд на днях, давать показания. Но он снимает трубку:

- Кто?

- Это Марк, перезвони, - прошу я, понимая, что связь вот-вот прервется, и едва успеваю прокричать ему номер на фоне страшного треска.

В этот момент в белом коридоре появляется и гречанка. Такая напряженная, что ее сестра женится раньше нее.

- Тебе еще нужен телефон?

- Да, мне сейчас будут звонить.

Она громко вздыхает, эта ебаная шлюха-монополистка, но садится рядом на старые сиденья из актового зала и достает книгу.

Через минуту телефон в конце концов звонит:

- Привет, Рентс. Что, мелкие деньги кончились, мудак?

- Нет ... Здесь просто телефон такой. Так как ты сходил в суд?

- Хуже и представить нельзя. Ебаный ужас. Только я вошел и увидел рожу судьи, сразу понял: добром это не закончится. Мы с большим Крисом Монкуром и еще одним парнем, Аланом Ройсом, говорили почти одно и то же.

Но Диксон представил историю совсем в ином свете. Они дерьмом его облили; будто они поссорились, начали драться, Кок упал, разбил себе голову и умер. Ему выписали ебаный штраф размером в пять сотен. Его отпустят, даже не лишат лицензии!

- Да ты на хуй, шутишь ...

- Если бы. Дженни в шоке, Мария заплакала и начала кричать на всех в суде, ее вывела из зала заседаний ее тетя. Все время этот судья сидел с каменной, равнодушной физиономией. Затем он сказал, что этот трагический случай произошел из-за нетрезвого состояния умершего, подтвердили свидетели ... Бедная семья, Марк, говорю тебе, это - самый страшный день в моей жизни.

Кайфолом продолжал, и хотя я совсем не знал Кока - помню о нем только то, что он всегда был счастливым певучим пьяницей, - но все равно не видел его рассерженным или хотя агрессивным.

- Этот суд сфальсифицировали, - объясняю я ему, разглядывая гречанку, которая зловредно смотрит на меня поверх книги.

Когда я кладу трубку, то чувствую себя таким подавленным, что мне нужно выйти на улицу, немного проветриться. Тяжелые капли дождя падают на землю через голубовато-серый туман, окутавший весь город. Я шныряю туда-сюда по улице целую вечность, совсем замерз, и затем возвращаюсь к Фионе, которая уже проснулась и оделась. Рассказываю ей о Коке. Она начинает придумывать для нас кампанию протеста, кампанию за справедливость, в поддержку безработного алконавта против бывшего мента, с франкмасонами, публикой и судьей с Высокого суда правосудия.

Я даю ей высказаться, потому молчу и думаю про себя: нет, не так работает наша система. Ей уже пора уходить. Я сам обещаю прийти к ней позже, ночью. Надевая свое длинное коричневое пальто, Фиона с любовью обнимает меня за шею. Ее глаза такие ясные, что в них можно потеряться навсегда.

- Во сколько ты придешь?

Я думаю, как ответить на такой простой вопрос, кажется, будто мой ум внезапно расширился до масштабов вселенной. Во сколько?

Заметки об эпидемии №3

В 1827 году Томас Смит, выпускник прославленного медицинского факультета

Эдинбургского университета, вместе со своим братом Уильямом вступили во владение фармацевтическим делом. Они начали производить чистые химикаты и препараты на растительной основе. За десять лет они добудут алкалоиды, в частности - морфий, который они начнут изымать из опиума.

В 1815 году Джон Флетчер Макфарлан, эдинбургский хирург, унаследовал аптекарское дело и положил начало реальной торговли зельем опиума. Затем он стал изготавливать морфий, спрос на который значительно вырос с изобретением шприца для подкожных впрыскиваний. Это изобретение позволило впрыскивать препараты непосредственно в кровоток, чем чрезвычайно повысил их эффективность.

Дело Макфарлана процветало, он начал производить анестетики (эфир и хлороформ) и стерильные повязки. В 1840 году он открыл фабрику, и уже в начале XX века компания «Макфарлан-энд-Кампани» стала одним из ведущих поставщиков алкалоидов в стране.

Оба предприятия продолжали развиваться, поэтому возникла проблема поглощения; и в 1960 году произошло их слияние в единую компанию «Макфарлан Смит Лимитед ». В 1963-м ее начала управлять группа «Глаксо». Она и сейчас дает работу более чем двумстам работникам на своем заводе в районе Горжи Ветфилда.

Считалось, что героин, который хлынул рекой на улице Эдинбурга в начале 1980-х, экстрагировали из препаратов на основе опиатов, которые производили на заводе, хотя это и было противозаконно. Когда были приняты надлежащие меры безопасности, возросший местный спрос на героин устремился на дешевый пакистанский продукт, который к тому времени уже несся потоком на остальные регионы Соединенного

Королевства. Теоретики заговора указывали на то, что сразу после массовых бунтов 1981 волна импортного героина захлестнула всю территорию Великобритании.

Особое внимание СМИ тех времен уделили Брикстону и Токстету.

Беда не приходит одна...

Нельзя было сказать, что Дженни не предупреждали; надо жить на Марсе чтобы не заметить, что тори сейчас применяют серьезные меры против махинаций с деньгами. И суд доказал это на ее примере. Объявив приговор о заключении ее сроком на шесть месяцев, судья пояснил, что его «толкнули к такому милосердию» ее трагические обстоятельства. Так, судья был не из тех, кто отпускает убийцу ее мужа с одним только штрафом.

Когда ее увозили, на лице у нее появлялась то паника, то ненависть! Она умоляла их, молила этих полицейских с каменными лицами, просила о помиловании. Тот филантроп-вегетарианец из государственной защиты, которого ей назначили, выглядел почти так же плачевно, как и сама Дженни, и думал во время суда исключительно о своей карьере в корпоративном праве. Рядом со мной сидела Мария, она сразу разразилась слезами, никак не могла поверить, что все это происходит на самом деле.