Целительница: другая (СИ) - Воропаева Светлана - Страница 23

— Это ты тоже всё читал от скуки?

— Нет. Пытался понять тебя и Виту.

— Получилось?

— Нет. Инквизиция больше про борьбу с инакомыслием в вопросах веры, про политику и козлов отпущения, а не про волшебство.

— Интересно, также было и в нашей вселенной? А знаешь, раз уж мы всё равно говорим о неприятном в таком приятном месте, то хочу извиниться за свой эмоциональный всплеск.

— За что извинятся, Вик?

— Я такого наговорила, что внутри до сих пор трясет.

— Милая, я не злюсь. Больше переживаю за тебя, и за то, что ещё и трясёт. И теперь понятна твоя седина. В горе и отчаянии и не такое придёт в голову. А раз ты целомудренно сидела дома, значит, возникающим чувствам просто некуда было выйти. Теперь ты в безопасности, и тебя ими накрывает. И я даже уверен, что это не в последний раз. Не беспокойся, я понимаю, что с тобой происходит.

— Откуда?

— Я всё же дошёл до психолога, только в другой вселенной. Пару лет психотерапии не прошли даром и помогли принять текущее положение вещей. Тебе бы к нему походить. Интересно, в той вселенной этот человек тоже занимается психологией?

— Даже если и занимается, он может быть совсем другим, ведь я и Вита, разные.

— Да, лучше тогда к Фёдору.

— Придётся объяснять про параллельные вселенные.

— Он уже знает, что я из другого мира. Хватило одного показательного выступления Виты, чтоб Фёдор перестал подозревать у меня шизофрению.

— Удобно. Там нет запретов на подобные фокусы? Типа и настигнет Виту кара за самовольное применение силы.

— Она же никого не лечила. Только показала мироустройство.

— Поняла.

— Вита проще относится к своей силе. В её семье всегда можно было говорить о магии свободно.

— Повезло, — натянула улыбку Вика, а поезд подъехал к платформе Церматта.

— Мы дойдём до отеля пешком. Здесь близко, — сказал Виктор, спуская их чемоданчик по ступенькам на привокзальную площадь. Там туристов встречало одинокое солнце, без свиты из облаков. Вкусный воздух будоражил сознание, и хотелось улыбаться.

— Я знал, что ты оценишь это место.

— Ещё не успела, — усмехнулась Вика.

— Не, тут либо любовь с первого вздоха либо просто очередное туристическое местечко с натертым до блеска сурком на фонтане. Я уже вижу блеск в твоих глазах. И рад, что ты сначала попала сюда вне туристических сезонов.

— Звучит так обнадеживающе. Приедем ещё?

— Без сомнений.

— В какой вселенной?

— Мне не важно. Лишь бы видеть, как сияют твои глаза.

— Это не мои глаза.

— Глаза как раз твои. Ни в чьих других я так не утопаю. Человек не набор качеств и частей тела. Он всегда больше того, из чего состоит. Мне нравится наблюдать, какой ты бываешь разной. Теперь я знаю, что и седина тебе к лицу.

— Может лучше закрасить?

— Хочешь, сделай. Я поддержу любой твой выбор.

— Я скучала, милый, по твоим чётким комментариям.

— Только по ним?

— Ну, если ты меня всё же отведёшь в гостиницу, я инициируют ещё одну тему, по которой также скучала, будучи целомудренной.

— Тогда в путь без промедлений! — широким жестом указал Виктор ей дорогу, ведущую влево.

Солнце так расхрабрилось, что Вика и Виктор пошли гулять в толстовках, не надевая куртки. Однако прогулка не состоялась, закончившись через пять минут на веранде в пиццерии с итальянским названием. Витя так аппетитно хрустел пиццей пеперони, что Виктория отложила свою грибную и сказала:

— Я тебя люблю.

— Я тебя, — с набитым ртом поддержал он. — Прости, я так голоден, что не могу ни о чём думать и говорить.

— Жуй, тебе идёт.

— В тебе всегда сочеталось не сочетаемое, и сейчас это видится всё более отчётливо, — начал Поспелов, отхлёбывая пиво из только принесённого бокала. — Иногда я вижу, что ты всецело умеешь наслаждаться текущим моментом, а порой кажется, что ты излишне поглощена мыслями о прошлом. Ты так и не расслабилась сейчас со мной. Словно ждёшь, что вот-вот я исчезну как сон. А я реален. Как мне доказать тебе это?

— Я и расслабилась и верю в твою реальность и боюсь, что ты снова исчезнешь.

— А ещё? Чего ты боишься ещё?

Вика потупила взгляд.

— Милая…

— Боюсь снова сорваться на тебя.

— Знаешь в чём парадокс? Если ты перестанешь отключать свои чувства, тогда настоящее для тебя будет именно сейчас, где мы вместе. Всё остальное — коллекция воспоминаний из прошлого. А будущего ещё нет. И да, я готов к твоим вспышкам гнева. Прости, что повторяюсь.

— Закажи мне тоже пива, — улыбнулась Вика. — Начнём расслабление с этого.

— Это, конечно, костыли. Хотя пока не стоит их убирать, вдруг окажутся несущей конструкцией. Подумаю, как организовать твоё общение с Фёдором. Пусть он разбирается.

— Не будет конфликта интересов? Ты к нему ходишь, и я пойду.

— Права. Может быть. Я как раз сейчас пошёл к другому психологу, потому как с Федей мы вдруг подружилось. Какая ты у меня умная! Тогда найдём кого-то ещё по его совету.

— Хорошо, что мы друг друга нашли.

***

В окно их номера заглядывала убывающая луна, напуская в комнату голубоватый мрак. Пятницкая лежала в объятиях мужа, страшась закрыть глаза и уснуть, а после проснуться одной в Московской квартире, не понимая, какой сегодня день.

— Ты не спишь, — тихо сказал Витя.

— Нет, — грустно согласилась она.

— Мне кажется, или я чувствую твой страх.

— Не кажется.

— Боишься проснуться в другом месте?

— Да.

— Что сейчас чувствует твоя кожа?

— Дрожь.

— А чувствует ли она мои объятия?

— Да.

— Ей тепло?

— Да, даже жарко. И сейчас мурашки побежали по телу.

— Не уходи в фантазии о том, что может быть, когда я касаюсь тебя. Только чувствуй, что сейчас. Есть ли давление моих рук на твою кожу. Приятно ли это?

Это было не совсем приятно, Вика отвыкла от того, что её кто-то обнимает. И ей было жарковато. Она заёрзала и приняла другую позу. Положила мужу голову на плечо, но чуть отодвинулась от него нижней частью тела.

— Что ты чувствуешь в тех местах, которые соприкасаются с простыней? Удобен ли по жёсткости матрас?

Тут всё было в порядке. Матрас был в меру жесткий, а простыни в меру мягкими, без излишней шелковистости. А ещё они приятно пахли. И Витя тоже.

— Как ты ощущаешь кожей одеяло? — вернул он её из нахлынувших фантазий.

Тогда Виктория вытащила одну ногу из-под одеяла, чтоб уменьшить температуру тела.

— Слышишь ли ты стук моего сердца?

И она расслышала эти умиротворяющее звуки.

— Посмотри на окно? Как ты осознаешь его по форме и размеру?

Оно было огромным во всю правую стену. И воспринималось светлым пятном на фоне остального темного пространства.

— Как ты опишешь фонарь, который отбрасывает свет в номер?

Теперь Вика заметила, что не только луна освещала пространство в комнате. Та больше отвечала за цвет этой подсветки. Свет отбрасывал крючкообразный столб со сливовидным плафоном на конце загогулины.

Пятницкая прикрыла глаза, делая глубокий вдох и выдох. И её голова, плотнее прижалась к груди Виктора.

— Что сейчас с тобой, милая? Какие ощущения и осознания?

— Расслабилась и проваливаюсь в сон. Спасибо. Оказывается, я очень устала. Что ты сейчас сделал? Это немножечко напоминает чудо.

— Я помог тебе отделить сенсорные ощущения от ожиданий, которые в нашей голове, а не в текущей реальности.

— Ты мой герой, милый. Я тебя очень люблю, — из последних сил прошептала Пятницкая, окончательно переставая бороться со сном.

— Я тебя.

***

Грудь Виктора вдруг окаменела, и сосок неприятно впился в висок. Вика одёрнула голову, резко садясь и продирая глаза. Оказалось, она лежала на небольшом скальном возвышении у маленького бирюзового озера, растекающегося на три ручья. Прямо рядом с ней в озеро падал водопад, а очнулась она от того, что малюсенький камушек вонзился ей в голову.

— Четвёртый план, — прошептала Вика.

Чуть в стороне что-то зашуршало. Она обернулась. Из леса вышел бобер по мультяшному виляя задом. Подошёл и сел рядом. За ним вышла стройная пожилая женщина с длинными волосами по пояс. Седина убила кудри, оставляя кристально-белым волосам волны. Вика сама на себе испытала этот эффект, только уничтожала его завораживающий результат, стягивая волосы в пучок. Тут она обнаружила застаревшую боль, виной которой стал стыд за свою седину, от неумения проживать горе.