Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 82

Рем в ужасе уставился на нее.

— Баланс Кармана, конечно! — взорвался он.

— Карман, это какой-то известный экономист Авторитета? — уточнила Кира.

— Карман, — Рем оттопырил складку жилета, в которой спал Виг, — это карман! Он не должен оставаться пустым. Если из него что-то пропало, ты должен восполнить потерю. Не сделаешь этого, — силы баланса жестоко покарают тебя. Окажешься в канализации быстрее, чем прелести из ночного горшка! Это, пожалуй, единственный закон, который я признаю.

— Видимо проблема в том, что у стотри нет карманов, — заметил я с улыбкой.

— И канализации, — добавила Кира. — Все отходы перевозятся на Остров Мусора.

— Именно поэтому этот народ безнадежен, — махнул рукой Рем. — Их даже народом после этого не назовешь. Одно слово — община.

Езда на моржах — занятье для настоящих мужчин. Нужны кованные нервы и стальное самообладание, чтобы подавить ощущение нелепости происходящего. На широкой серой спине ты сидишь таким образом, что кончики ступней смотрят прямо в глаза. Морж перебрасывает свое тело вперед, наездник — подскакивает и клюет носом. Несется эта тварь, несмотря на размеры, почти так же быстро как игуана. В качестве седла — плетеное кресло с высокой спинкой и ремнем на грудь. Упряжи нет. Морж повинуется голосовым командам.

Иногда морж сам по себе останавливается, поглядеть на что-нибудь интересное, — в загоне скучно и нет самок, объясняет Кира. Морж глядит на ряженных стотри, которые прямо на ходу придумывают некий опасный механизм, и строят его, тщательно подгоняя детали по размеру. Кира объясняет: это адепты Пеликанов и Мудрых Черепах, объединились, чтобы сделать жизнь кольцевого порта чуточку проще. Механизм уже понемногу чистит рыбу и одновременно вяжет узлы на пеньковом тросе.

Минут через десять кто-нибудь, — Рем, я или Олечуч, — не выдерживал, и моржи пугливо неслись вперед, впечатленные отборной бранью Авторитета.

Перед воротами мы снова остановились. Околотники в высоких шалашах, поглядели на нас с подозрением. Ворота мрачные, тяжелые, подчинялись какому-то осевому механизму. Створки были собраны из листов железа и украшены кораллами. По обе стороны стояли вышки со стрелками.

К нам вышли сразу трое околотников. Один держал руку на перевязи.

Они заметили леди Киру и подошли к ней.

— Эти чужеземцы с вами, капалена Кира?

— Да, — подтвердила та. — А что случилось? Ты ранен Ровулот, бедняга.

Варвары переглянулись. Раненый нехорошо засмеялся.

— День нынешний богат на события, — сказал он. — Здесь проезжал парень из Красных Касаток. Был на последнем издыхании. Кто-то страшно глумился над ним. В иной сушеной вобле жизни больше. Откуда он взялся, где пропадал все это время, — ничего мы от него не добились. А на спине — тройка. Настоящая. Чистокровный сын блока.

— Вы доставили его к Жрецу? — быстро спросила Кира.

— Мы собирались, — покивал раненый. — Даже набрали ему эскорт, но он вдруг завизжал как укушенный! И как пустит моржа в порыву. А морж у него был из выводка Бори.

— Отличный зверь, — покивали остальные околотники. — С ноля до пяти узлов за две минуты.

— Брат моей жены хочет такого взять! — крикнул кто-то с вышки.

— Пусть сначала научиться различать моржевицу от рахита ласт! — проорали ему с соседней вышки.

— Уже научился! Недавно ему выдали шрам на обслуживание моржей из любого выводка! На всю спину шрам!

— Заткнитесь там! — проорал Ровулот, задрав голову.

— Что?

— Заткнитесь!

— Хорошо!

— В общем, за ним была выслана погоня, — продолжал Ровулот. — Не знаю уж, поймали или нет. Говорят, он добрался до самого Истока. Там его примут. Но и этого мало судьбе! Поймали шпиона. То есть не поймали, но сам сдался. Прямо на улице себя раскрыл. Возможно, просто свихнувшийся пират. Выгнали с посудины или сам ушел. Но проверить не мешает. Как он одного нашего вырубил: говорят, сильно покалечил. С сорока метров стальным шаром в голову. Силища китовая. Даром, что увечный на колесах.

— Как-как ты сказал? — заинтересовался Рем. — Увечный? На колесах?

— Да, — уверенно сказал Ровулон. — Ноги не двигались.

— А где ж ты все-таки руку повредил? — спросила Кира.

— Схватился за кресло, — признался Ровулот. — Оно у него чудное было, только я не знал насколько оно в действительности чудное. Только коснулся, оно как скат меня шарахнуло!

Когда нас пропустили за ворота, морж Рема прижался к моему, и сухолюд негромко проговорил:

— Какое интересное совпадение, сэр Престон, вы не находите, мать его за подол?

— Ты о кресле с колесами? — спросил я, вздрогнув.

— Скорее всего.

— Не хочу об этом думать, — буркнул я. — У каждого человека есть специальная полочка для проблем. Моя полочка переполнена настолько, что из последних сил держится на крохотном гвоздике обреченности. Еще хоть одна проблема, хоть одна, маленькая, ничтожная проблемка, и я свихнусь!

— Ой, у меня седло сползает, — сказал Кира жалобно.

Рем выжидающе посмотрел на меня. Мило улыбаясь.

Я свирепо ощерился. Потом сполз с моржа и помог Кире.

Пока мы ехали дальше, я с нарастающим волнением смотрел вниз. Под нами обитала пугающая бездна, око ужаса, медленный переход света, голубого сияния к темно-синему сумраку, а после — к черному зрачку абсолютной тьмы. И чем выше мы поднимались, тем глубже казалась эта мрачная воронка, на границах которой таились смутные мерцающие огни. Словно замершие в неизмеримой глубине светозвери.

Гигантскими спиралями змеились щупальца Истока.

— Рем, ты видишь это?

— Чувствуешь себя соринкой в глазу, да?

— Точно.

Довольно скоро мы добрались до тех самых статуй, которые я заметил еще на лодке Реверанса.

Это были удивительные конструкции, целиком состоящие из тусклых, медного цвета, деталей. Многорукие, со сложными сегментарными телами, они, казалось, готовы были в любой момент изменить свою форму. Их установили на вырезанных конусах стеклянной массы. Каркасы из обработанной кости поддерживали величественные позы.

На нас безразлично глядели неглубокие гнезда, полные маленьких белых стекляшек.

— Это Предки-Кормильцы, — сказал Кира. — Они появились в Истоке гораздо раньше стотри. Стотри верят, что эти искусственные существа вырастили и воспитали первое поколение их народа. Сначала они кормили и оберегали их, а потом научили добывать пищу самостоятельно. У каждого рода стотри есть Предок-Кормилец, имя которого помнит любой старик и знает каждый ребенок. Им принято приносить дары: сжигать рядом мясо или рыбу. Возвращать неоплатный долг, который был взят первыми стотри.

— Почему здесь никого нет? — спросил Рем.

— Твердые Воды — место… — Кира, замолчала и погладила себя по животу. — А что я съела после рос-т-бифа?

— По-моему макароны с сыром, — неуверенно подсказал Рем.

— Мне нельзя есть молочное.

— Тебе нужно облегчиться? Зайди за этого истукана, мы покараулим.

Кира посмотрела на меня.

— Я не его мама, — сказал я, пожав плечами. — Если хочешь, могу назвать его свиньей, но свиньи ведь ничего плохого нам не сделали.

— Твердые воды — место, к которому стотри относятся с бесконечным трепетом, — продолжила Кира, поглаживая живот. — Они берегут его как могут. Чтобы напрасно не пачкать святыню, стотри позволяют себе находиться здесь лишь по нескольку дней, каждый цикл. В это время никто не работает. Стотри посещают Предков и развлекаются.

— Неужели? — встрепенулся Рем. — Стотри умеют развлекаться? Дай угадаю: они просто меняются рабочими местами и по пути перетаскивают ящики размером с халупу?

— Это одна из самых озорных проделок! — радостно покивала Кира. — Откуда вы знаете, господин Рем?

Сухолюд закрыл лицо ладонями.

— А еще они устраивают поэтические состязания, конкурсы резьбы по кости и спортивные многоборья.

— Ску-у-ука! — высказался Рем. — А что насчет кровавых гладиаторских боев? Говорят, стотри сражаются нагишом, вооруженные клешнями. Это так?