Начало (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 47

– Я клянусь пану пулковнику – вскинулся поляк – Мы готовы, Петру Федоровичу принесть присягу на год. И ежели ваше царское величество решит идти на Казань, – Чеснов поклонился в мою сторону – То могу оказать большую помощь. Взамен просим нас после победы отпустить по домам.

Ага, пусти козла в огород. Но сейчас поляки мне сильно полезны.

Посовещавшись, постановили. Восьмерых конфедератов, под начальством Чеснова, назначить в новую батарею. Двадцать офицеров – во второй заводской полк. Еще шестнадцати я велел построиться на площади и вызвать бердских крестьян. Несмотря на штурм солдатами Корфа, слобода уже через неделю отстроилась и в нее вновь потянулся ручеек, а потом и вовсе река повстанцев. Откуда только не приходили к нам – из Сибири, с Урала, с Нижней и Верхней Волги. Собрались еще тысячи три народу, из которых пригодных к службе было дай бог тысяча, полторы. Вот ее я и приказал, после присяги, заверстать в третий оренбургский пехотных полк. Который конечно, тут же обозвали ляшским. Ружей не хватало, амуницию и военную форму мы тоже под ноль вычерпали со складов, но деваться было некуда. Победа – куется в тылу.

Особый, тайный разговор у меня состоялся с Перфильевым и Овчинниковым.

– Господа казаки! – я опять выложил на стол карту, задумался.

– В Европе сейчас восемь главных игроков – я принялся перечислять – Швеция, Османская империя, Священная римская империя, Франция, Пруссия, Испания, Англия и в меньшей степени Польша. В каждой из этих стран я хочу иметь своих людишек. В столицах.

– Для тайных дел? – первым сообразил Перфильев.

– Именно.

– А как же итальянские княжества и Венеция?

– Венеция не в силе нынче. Как и княжества. Но вот при папском дворе також надо человечка иметь – я согласно кивнул, опять задумался, прикинул.

Овчинников с Перфильевым терпеливо ждали. Я поразмышлял насчет Португалии и Голландии. В последнюю точно нужно было направить агентов, чтобы следить за ценами на тамошней бирже – крупнейшей в Европе.

– Акромя этого, в нашей империи есть 23 губернии. Отберите мне господа станичники семьдесят верных казаков. Из молодых. Ищите по полкам грамотных, а ежели писать не умеют, у нас уже есть учителя – я вспомнил про сержанта Неплюева и капрала Долгопята. Один вырос до капитана в 1-м Оренбургском. Второй – до лейтенанта во втором полку – Пущай состоят при поляках. Учатся языкам – разверстаем, кто какой знает и кто из джур в какую страну поедет – к тому ляху и приставим. Також дам деньгу выстроить заграничные кафтаны. Будут обратно учиться носить иностранное платье.

– Как же мы переправим за кордон рабят то? – Овчинников нахмурился.

– Пропадут – припечатал Перфильев.

– Не пропадут. Переправим с купцами, в караванах. Затеряются. Дам золота на проживание и на подкуп нужных людишек. Будут жить тишком як иностранные торговые люди, шифром нам с голубями отправлять цедулки тайные.

– Кого подкупать будем? – деловито поинтересовался генерал.

– Министров всяких, а лучше ихних секретарей – я на сей счет составлю специальный тайный указ.

– А в губерниях? – полковник.

– И там тоже надо иметь верных людей. В магистратах, в губернских канцеляриях и полках.

Без собственной агентуры – никуда. А значит, в завоеванных областях надо открывать филиалы собственной Тайной канцелярии. В правительственных – готовиться к открытию. Но где взять для нее кадры? Из криминальных кругов? Из казаков?

Последний день перед отъездом проходит в нервической суете. Харлова и Максимова попеременно ловят меня и с грустными лицами, заплаканными глазами отчитываются о делах. Первая рассказывает о шинелях и воздушном шаре. Образец верхней одежды для солдат готов, пробуем его на разные фигуры. Большую, среднюю и маленькую.

– Таковые размеры и нужно шить – резюмирую я, вчерне соглашаясь с фасоном и кроем – Даю заказ пока на сто штук. Что с шаром?

– Трудно. Пришлось стыки бумагой клеить. А также оплетку сверху делать из канатов. Двадцать человек работали день и ночь. Надо спытать шар – полетит ли? Нет, ну вот почему тебе больше всех надо? – Харлова начинает злиться, ее щеки краснеют – Никто на поле боя не поднимал сию диковину, а тебе вынь да положь! А полетит кто? Убьется ведь человек!

– Ты ведь не из-за этого собачишся – я подошел вплотную, приобнял девушку – Тревожишься за меня?

– Теперь уже да!

– Почему?

– Задержка у меня. Вот почему!

Вот это новость… Я теряюсь и даже не знаю, что ответить.

– И сколько дней задержка? – наконец, мне удается задать правильный вопрос.

– Пока всего пять днёв.

– Ну ты извещай меня – мямлю я – С фурьерами. Как дела то пойдут. Я Творогову повелю заботиться о тебе.

Девушка грустно усмехается, уходит не прощаясь.

Максимова тоже добавляет мне тревоги и стресса.

– На кого ты нас бросаешь, царь-батюшка! – начинает убиваться Маша сразу зайдя в кабинет.

– Ну хватит голосить то как по покойнику! – я резко прерываю красавицу, хмурюсь. Это работает. Разговор приобретает нотки делового. Санитары в ляшском полку назначены, минимальный инструктаж проведен. Индивидуальные пакеты – с корпией и жгутами сформированы и выданы. А вот врачей нет. Максимов с учениками занят в госпитале, ехать некому.

– Дозволь мне, Петр Федорович! – Максимова складывает молитвенно руки – Я у батюшки на операциях была, ампутации делала и зашивать раны умею.

– Отец не отпустит – я совершенно не собирался запускать процессы эмансипации на 200 лет раньше нужного.

– А я тишком. Инструмент лекарный у меня заначен, пожалуйста, дозволь! Гошпиталь зело нужен казанской армии. Посмотри, скольких мы в Оренбурге вернули в строй.

Это была правда. За полмесяца на ноги поднялось около сотни раненых. Они здорово укрепили ляшский полк и сотни Овчинников.

– Хорошо – я тяжело вздыхаю – Поедешь со мной до Казани. Поход трудный, писку не потерплю, разумеешь?

– Да, царь-батюшка – счастливая девушка кинулась мне на шею

Последнюю встречу провожу с судьями. Уже поздно, за окном воет метель, в камине потрескивают дрова. Евстрафий Синицин – сорокалетний толстячок, в старомодном парике уютно устроился в кресле. Его визави – седой старик Вешняков из казацких старшин, наоборот, сидит будто кол проглотил.

– Вот, господа хорошие – я подвинул судьям лично сшитую пачку бумаги – Судебник и торговые указы. По ним будете разбирать дела. Закажите копиистам несколько списков, ежели возьмем Казань я на типографиях напечатаю еще и пришлю. В помощники себе возьмите молодых ребят, можно даже девушек из городских семей – пущай помогают по закону разбирать дела. Только берите грамотных.

– Девок?? – хмыкнул в бороду Вешняков – Их дела все на кухне у сковородок.

– Хорошо – послушно согласился я – Тогда вас Евстрафий Павлович прошу сей вопрос не забывать.

– У меня дочка вельми прилежна в учебе – пожал плечами Синицин – Могу ее приставить к делу.

– Договорились. Теперь насчет инородцев.

– Башкиры да татары у своих мул судятся – проскрипел Вешняков – К нам не пойдут за правдой.

– Пойдут. Ежели мы сможем привести судебное решение в силу – не согласился я – А поэтому возьмите у Творогова несколько казаков, кои всхочут работать в суде. Пущай будут при оружии, конно. Это будут судебные приставы. Будем им платить деньгу, чтобы они обвиняемого приводили в суд, да выполняли ваши решения.

– Это лепо – покивал бывший старшина – Токмо законы царь-батюшка, ты больно мудреные порасписал. Я почитал первые списки, что присылались нам. Почто штрафы нам, да эти, как их…

– Городовые работы – подсказал Синицин.

– А потому как нарушителей пороть я заповедаю вам! – пришлось включить жесткий тон – Поротых граждан не бывает. Ежели у смутьяна есть деньга – берите пеню. Сиречь штраф. Ежели нет – пущай отработает. Выгребные ямы чистит, али еще что – Творогов укажет список работ.