Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 65

— Конечно, Этельхельма поддерживают западно-саксонские лорды, — продолжил Ода, — а восточные англы слишком напуганы, чтобы противостоять ему, но ради поддержки мерсийцев он должен сокрушить Этельстана. Справившись с этим, Этельхельм убьет лордов Мерсии, которые ему не подчинились, и отдаст их владения другим. И тогда семья Этельхельма станет править всем Инглаландом.

— Но не Нортумбрией, — проворчал я.

— И как ты воспротивишься его вторжению? Сумеешь собрать три тысячи воинов?

— Даже половину от этого числа не смогу, — признался я.

— А он, вероятно, приведет больше трех тысяч, — сказал Ода. — И что ты тогда будешь делать? Думаешь, стены твоего Беббанбурга сдержат такую армию?

— Этого не будет.

— Правда?

— Потому что завтра я убью Этельхельма, — произнес я.

— Не сегодня ночью?

— Завтра, — твердо сказал я. Ода удивленно поднял брови, но промолчал. — Завтра, — объяснил я, — когда люди Хеорстана скажут Этельхельму, что мы идем. Он ожидает, что я попытаюсь пробиться через северные ворота, и они будут наблюдать с северных валов.

— Это значит, что они проснутся и будут бдительны, — отметил Ода.

— Как и сегодня, — сказал я.

Ночь — время, когда пробуждается зло, когда духи и призраки бродят по миру, когда человек острее всего ощущает страх смерти. Этельхельм и Этельвирд спрячутся в глубине дворца, а стражи в красных плащах сомкнутся вокруг них. Через дворцовые ворота не пропустят ни одного незнакомца, кроме разве что гонцов со срочными сообщениями, но даже их разоружат перед воротами. Коридоры и залы будут кишеть воинами, как Этельхельма, так и короля. Возможно, мы прорвемся через одни ворота, но окажемся в лабиринте проходов и дворов, кишащих врагами. Утром, когда рассвет загонит злых духов обратно в логово, ворота дворца откроются, и Этельхельм несомненно захочет понаблюдать со стен, что происходит на севере. Именно там мне и следует его искать.

— И как ты его убьешь? — поинтересовался Ода.

— Не знаю, — честно признался я.

По правде говоря, единственный план состоял в том, чтобы дождаться подходящей возможности, а это и вовсе не план. Вечер был теплый, но все же, думая о том, что обещал сделать на следующий день, я поежился.

Рассвело рано, снова наступил безоблачный летний рассвет, испачканный только городским дымом. Я плохо спал. Мы свернули парус баржи и положили его на палубу, назначили часовых, а потом всю короткую ночь меня одолевали мысли. Ребра и плечи болели, ныли порезы. Видимо, я все-таки задремал, но не чувствовал себя отдохнувшим, когда с рассветом налетел освежающий юго-западный ветер, который я воспринял как знак богов.

В Верламикестере мой план казался возможным. Не вероятным, а возможным. Я думал, что, если люди Этельхельма будут высматривать меня с северной стены Лундена, мы сумеем подняться на холм со стороны реки. Но что потом? Я представлял, как обнаружу Этельхельма и его племянника где-то рядом со стенами, и внезапная атака позволит нам одолеть его охрану и убить обоих. Я надеялся, что их гибели будет достаточно, чтобы восточные англы взбунтовались и, как только мы откроем ворота и впустим воинов Меревала в город, помогли нам вышвырнуть западных саксов из Лундена.

Этельхельм правил с помощью страха, нет страха — нет и силы, но теперь, когда солнце поднималось всё выше, меня охватило отчаяние. Лунден кишел врагами, а я лишь робко надеялся уговорить некоторых из них сражаться за нас. Безумие. В городе тысячи врагов, а нас всего сто восемьдесят.

На рассвете Бритвульф и Витгар отправились в город. Если бы я знал, куда они собрались, то остановил бы их из опасения, что их узнает кто-нибудь из тех шестерых людей Хеорстана, но они благополучно вернулись, сообщив, что видели много драк.

— Западные саксы против восточных англов, — сказал Бритвульф.

— Просто пьяные драки, — пренебрежительно отмахнулся Витгар.

— Но в них гибнут люди, — добавил Бритвульф.

Оба воина уселись на палубе и принялись точить клинки.

— Что ж тут удивительного? — продолжил Бритвульф. — Восточные англы ненавидят западных саксов! Совсем недавно они были врагами.

Прошло не так много лет с тех пор, как западные саксы вторглись в Восточную Англию и победили датских ярлов. Ярлы перессорились, не сумев выбрать короля после смерти Эорика, которого я прирезал в канаве за двадцать лет до смерти Эдуарда. Я помнил Эорика, толстяка с поросячьими глазками, визжавшего, пока мы рубили его мечами, и этот визг прекратился, только когда Вздох змея нанес смертельный удар.

Так погиб последний датский король Восточной Англии. Эорик пытался сохранить свое королевство, притворяясь христианином и уворачиваясь от мощи Уэссекса, хотя я помню, как на смертном одре он отчаянно стискивал рукоять сломанного меча, чтобы попасть в Вальхаллу. Он правил страной, населенной своими соплеменниками, датскими поселенцами, но саксов-христиан, которые радовались приходу армии короля Эдуарда, было намного больше. И многие приветствовали западных саксов, пока рассказы об изнасилованиях, грабежах и убийствах не приправили радость горечью. Теперь же восточным англам, как данам, так и саксам, предстояло сражаться за Уэссекс, за Этельхельма и Этельвирда.

— Богом проклятые западные саксы, — проревел Витгар, — горделиво расхаживают тут, будто этот город принадлежит им.

— Вообще-то так и есть, — сухо отметил Финан.

Финан, Бритвульф и Витгар разговаривали, а я больше слушал. Бритвульф описал, как его окликнули, когда он возвращался на причал.

— Какой-то высокомерный выродок сказал, что мы идем не туда. Заявил, что нужно идти на стены.

— А ты что ответил? — спросил я.

— Что мы пойдем, куда захотим.

— Быть может, нам пора выходить, — сказал я.

— Сейчас? — удивился Бритвульф. — Я думал, ты велел Меревалу ждать до полудня.

— Верно.

Витгар посмотрел на небо.

— До полудня еще долго, господин.

Я сидел на огромном дубовом гнезде, куда вставлялась мачта баржи.

— Дует западный ветер, — сказал я, — и весьма сильный.

Бритвульф посмотрел на Витгара, а тот пожал плечами, как бы сообщая, что понятия не имеет, о чем я говорю.

— Западный? — переспросил Бритвульф.

— Западный ветер позволит нам покинуть город, — объяснил я. — Можем украсть три корабля, быстрых корабля, и поплывем вниз по реке.

Наступило молчание, а потом Бритвульф заговорил с явным недоверием:

— Сейчас? Мы уходим сейчас?

— Да, — подтвердил я.

— Господи Иисусе, — пробормотал Финан.

Двое других просто уставились на меня.

— Отец Ода считает, что в Лундене может быть три тысячи воинов, — продолжил я, — поэтому даже если удастся открыть ворота для Меревала, нас будет намного меньше. Пять человек на одного нашего, а то и шесть.

Эти цифры не давали мне покоя короткой летней ночью.

— Сколько из них из Восточной Англии? — спросил Бритвульф.

— Большинство, — пробормотал Витгар.

— Но будут ли они сражаться против своих лордов? — спросил я.

Бритвульф был прав, когда сказал, что восточные англы ненавидят западных саксов, но это не значит, что они поднимут меч против отрядов Этельхельма. Я приплыл в Кент в надежде поднять кентцев на борьбу с Этельхельмом, но это не удалось, и теперь я возлагал надежду на восточных англов — надежду, которая казалась такой же хрупкой, как и угасшая во Фэфрешаме.

— Если я поведу вас в город, — сказал я, — даже если нам удастся открыть ворота для Меревала, мы все умрем.

— Ты предлагаешь просто бросить Меревала? — возмутился Бритвульф.

— Меревал и его всадники отступят на север, а Этельхельм не станет долго за ними гнаться. Он опасается ловушки, а кроме того, хочет уничтожить армию Этельстана, а не горстку всадников из Верламикестера.

— Он хочет убить тебя, — напомнил Финан.

Я не обратил на его слова внимания.

— Если Меревал увидит выступающих из города всадников, то отступит и вернется в Верламикестер. — Мне была ненавистна мысль отказаться от планов, к которым мы убедили присоединиться Меревала, но я всю ночь размышлял, и рассвет вернул мне способность мыслить здраво. Лучше остаться в живых, чем бесцельно погибнуть. — Меревал спасется.