Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 60

— Это большой риск, — сказал я ему.

— Конечно, риск! Вся жизнь — это риск! Неужели ты позволишь этому ублюдку Вармунду похваляться победой над тобой?

Я не ответил, но подумал, что все мы когда-нибудь умрем. А после смерти от нас останется только репутация. Так что придётся отправиться в Лунден, хочу я того или нет.

Вот почему в тот день сто восемьдесят воинов Меревала скребли свои щиты. У нас не было извести и почти не осталось дегтя, поэтому мы не пытались перекрасить щиты, а с помощью ножей и тесел стирали знак Этельстана — дракона с молнией в лапах. Очистив ивовые доски, раскаленными железными прутьями на светлом дереве выжигали темный крест. Это был грубый рисунок, не похожий ни на эмблему с тремя коронами, как у многих воинов Восточной Англии, ни на скачущего оленя Этельхельма, но это всё, что я мог придумать. Даже я сам возьму щит с христианским крестом.

Потому что мы отправимся в Лунден под фальшивым знаком, притворяясь восточными англами, пришедшими на подмогу раздувающемуся гарнизону. Меревал и Хеорстан выступили против моего плана, но умолкли, потому что другие воины настаивали на атаке, они не хотели торчать в Верламикестере, пока войну закончит кто-то другой. Их убедили два моих аргумента, хотя в глубине души я и сам не очень в них верил. Я лишь мечтал попасть домой, но был связан клятвой и хотел вернуть Вздох змея.

Мой первый аргумент состоял в том, что если мы будем медлить, войска Этельхельма неизбежно станут сильнее, и это было правдой, хотя в его лунденском гарнизоне воинов было уже больше, чем у нас. Меревал дал мне сто восемьдесят человек, а мы собирались напасть на город, в котором по меньшей мере тысяча, а то и две тысячи воинов.

Такой перевес кого угодно отвратит от идеи следовать за мной, но я привел второй аргумент, убедивший всех. Я говорил о восточных англах, встреченных нами в таверне «Мертвый датчанин», о том, как не хотелось им сражаться.

— Они пришли только по требованию своего лорда, — сказал я, — и никто не хочет сражаться.

— Это не значит, что они не будут сражаться, — заметил Меревал.

— Но за кого? Они ненавидят западных саксов! Чья армия последней вторглась в Восточную Англию?

— Западных саксов.

— А Восточная Англия — гордая страна. Она потеряла своего короля, раньше ей правили датчане, а теперь Уэссекс навязал им короля, и они его не любят.

— Но полюбят ли они нас? — спросил Меревал.

— Они последуют за врагом своего врага, — сказал я, хотя и сам не знал, верю ли в это.

Возможно, некоторые восточные англы станут сражаться на стороне Мерсии, а другие вообще откажутся драться, но трудно убедить людей восстать против своего лорда. Лорд дает им землю, в трудные времена они получают от него пропитание, а в хорошие — серебро, и даже если лорд служит суровому и жестокому королю, он остается их господином. Люди могут сражаться без огонька, но все равно будут. Я знал это, и Меревал тоже, но в конце концов его убедили. И возможно, убедили его не мои аргументы, а пылкая речь отца Оды.

— Я из Восточной Англии, и я дан, — сказал он. При этих словах поднялся ропот, но Ода расправил плечи. Он излучал ауру уверенности, и ропот затих. — Я вырос язычником, — продолжил он, — но по милости Господа нашего Иисуса Христа стал одним из его священников и одним из его людей. Я Божий человек! У меня нет страны. Я бежал из Восточной Англии, чтобы жить в Уэссексе, и там служил священником в доме Этельхельма. — Снова послышался ропот, но тихий и недолгий, и Ода поднял руку. — И в доме Этельхельма, — сказал он, следя за тем, чтобы его слышали на всей площади, — я заглянул в лицо злу. Я видел лорда без чести и принца, в котором дьявол свил гнездо. Этельвирд, — он выплюнул это имя, — жестокий юнец, обманщик и грешник! И поэтому я снова сбежал, на этот раз в Мерсию, и там нашел принца Божьего, человека чести, я нашел короля Этельстана!

Раздался шепот одобрения, но Ода снова поднял руку, чтобы успокоить толпу.

— Восточные англы будут сражаться! — продолжил он. — Но что такое Восточная Англия? Разве это страна? Последний саксонский король умер целое поколение назад, и с тех пор ими правили даны, а теперь западные саксы! Это люди без царства, и они жаждут получить свою страну, а в Священном Писании святой Петр говорит, что те, у кого нет царства, принадлежат царству Божьему. И в этой стране Бог — наш господин, Бог — наш правитель, а Этельстан Мерсийский — его орудие. И обездоленные из Восточной Англии последуют за нами! Они будут сражаться за нашего Господа, потому что хотят жить в царстве Божьем и быть Божьим народом! Как и мы!

Я изумленно замер, потому что воины встали, одобрительно горланя. Мне не нужно было больше ничего говорить, потому что отчаянная лунденская авантюра с горсткой воинов за спиной превратилась в священный долг. Если бы собравшиеся могли, они отправились бы в Лунден немедленно, уверенные, что войска Восточной Англии перейдут от Этельхельма к нам, как только покажутся наши знамена.

Даже Меревала всё это убедило, хотя врожденная осторожность его не покинула.

— Мы можем победить, — признал он, — если с нами Бог. Но король Этельстан должен знать о наших намерениях.

— Так сообщи ему.

— Я уже отправил гонца.

— И что, Этельстан может нам запретить? — с вызовом спросил я.

— Если пожелает, то да.

— Так что, нам придется ждать его ответ? — спросил я. — Ждать, пока его советники вдоволь наспорятся?

Я говорил насмешливо, но в глубине души мне даже хотелось, чтобы Этельстан запретил это безумие. И тут отец Ода призвал нас дерзать.

— Верую, что Господь желает нам победы, — сказал он Меревалу, — даже если поведёт нас язычник.

— Даже если их поведу я? — спросил я.

— Даже если ты, — произнес он так, словно вдруг почуял невыносимую вонь.

— Ты веришь, что в том воля Господа? — спросил священника Меревал.

— Я точно знаю, что такова воля Господа! — пылко ответил Ода.

Так что теперь воины обдирали щиты и выжигали кресты на ивовых досках. И наблюдая за ними, я подумал — а что, если я совершил ужасную ошибку. В Лундене так много врагов, а Меревал дал мне всего сто восемьдесят воинов. Рассудком я понимал, что веду себя как беспечный глупец, но всякий раз, когда собирался не совершать эту глупость, тихий голос внутри говорил, что победа возможна.

Этельхельм собирал войска в Лундене, потому что в большом городе, за крепкими римскими стенами, чувствует себя в безопасности, да и разместить растущую армию проще. И, несомненно, он надеялся, что Этельстан атакует его там, потому что нет быстрее способа уничтожить вражескую армию, чем, когда она берет приступом каменные стены. Если Этельстан бросит людей на штурм римских стен Лундена, погибнут сотни его воинов, а за выжившими станут охотиться и убивать по всей Мерсии. Этельвирд займет троны Уэссекса, Мерсии и Восточной Англии и назовет страну Инглаландом, а потом поведет свою новую увеличившуюся армию на север, в мою Нортумбрию.

Но это не просто цифры. Пусть воины из Восточной Англии и последовали за Этельхельмом, признав его племянника своим новым королем, они не любили обоих. Большинство восточных англов повиновались призывам Этельхельма только из страха перед наказанием. Их страну завоевали, и они не любили завоевателей. Если бы я мог проникнуть в сердце Лундена и перебить ядро войск Этельхельма, они бы не стали мне мстить. И все же половина этой армии в Лундене — западные саксы, и как отреагируют они? Я не знал. Я знал, что многие западно-саксонские лорды недовольны влиянием и богатством Этельхельма и презирают Этельвирда как неопытного и жестокого юнца, но все же — признают ли они Этельстана?

Так что да, шанс есть, отчаянно маленький шанс, что внезапный удар в сердце Лундена поправит ущерб, нанесенный завещанием Эдуарда. И все же я осознавал главную причину, по которой хочу вернуться — там мой враг. Враг, унизивший меня, наверняка хвастающий своей победой над Утредом Беббанбургским, враг, укравший мой меч.