Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 47

— Конечно, нет!

— Так значит, вам заплатили? — спросил я, встав у кормы.

Лайфинг Гуннальдсон понял, куда ведут эти расспросы, и поежился.

— Заплатили, — пробормотал он.

— Значит, ваш груз — деньги! — радостно воскликнул я. — Выгружайте их.

Он поколебался, глядя на свою команду, но его люди, в отличие от нас, были без кольчуг, и у них имелись либо короткие саксы, либо ножи, а у нас — длинные мечи. Лайфинг еще посомневался, пока не увидел, как я кладу руку на рукоять Вздоха змея. Тогда он сошел с площадки кормчего и вытащил из-под нее небольшой деревянный сундук, очевидно, тяжелый, судя по усилию, с которым он его поднял.

— Это всего лишь таможенная пошлина, — подбодрил я. — Неси его на берег!

— Пошлина, — злобно повторил он, но повиновался.

Он выбрался из корабля и плюхнул сундук на причал. Раздался веселый звон монет. Его красное от ветра и солнца лицо скривилось от негодования.

— Сколько ты хочешь?

— Открой, — приказал я.

Он нагнулся, чтобы открыть железный замок, и я изо всех сил пнул его по ребрам, одновременно обнажая Вздох змея. Я наклонился, вытащил его сакс из ножен и бросил на корабль, где клинок приземлился у ног испуганного гребца. Один надсмотрщик занес руку с хлыстом для удара.

— Только попробуй, — крикнул я, — и я задушу тебя этим же хлыстом. Тот злобно зыркнул на меня и оскалился. Насколько я видел, зубов осталось всего два. Покрытое шрамами лицо обрамляли грязные черные кудри и борода по пояс. — Брось хлыст, — рявкнул я.

Он поколебался, потом нехотя послушался.

Лайфинг Гуннальдсон пытался подняться на ноги. Я снова пнул его и велел Иммару посторожить.

— Убей, если он попытается встать.

— Да, господин.

Дальше все было просто. Мы поднялись на борт, разоружили команду и отвели на пристань. Они не сопротивлялись, даже чернобородый. Они верили, что мы восточные англы, захватившие город. Один хотел знать, когда получит назад свой меч, и я рявкнул, чтобы он заткнулся.

— А вы оставайтесь на местах! — крикнул я рабам на гребных скамьях. — Видарр?

— Господин?

— Присмотри за ними!

Гребцы были закованы в железные кандалы на лодыжках, с длинными цепями, тянувшимися от носа до кормы корабля. Обе цепи уже отсоединили от носовых скоб, и рабы достаточно легко могли убежать, но они устали и перепугались, и потому не двинулись с места. Я оставил двух человек следить, чтобы гребцы не шевелились, запер новых пленников в клетке вместе с другими, встал у двери склада и пристально посмотрел на корабль. Он выглядел новым, оснастка тугой, а свернутый парус не потрепан. Я коснулся своего молота и мысленно послал благодарственную молитву, потому что мог повести людей домой.

Подошел Финан.

— А теперь что? — спросил он.

— Уведем гребцов с корабля и подождем завтрашнего рассвета.

— Рассвета? Почему не уйти сейчас?

Мы стояли в теплых лучах солнца. Дунь стоял тихий, почти безветренный, и точно без нужного мне западного ветра, но река бежала быстро, ей помогал отлив, так что даже с усталыми гребцами мы быстро добрались бы до устья, а после обеда вполне мог подняться бриз, который унесет нас на север. Как и Финан, я хотел домой. Хотел вдохнуть запах моря и отдохнуть в зале Беббанбурга. Я думал отчалить на рассвете под прикрытием темноты и речного тумана, но почему бы не отправиться сейчас? Город казался тихим. Накануне Йорунд сказал, что покидающие Лунден корабли обыскивают, но никто из воинов не проявлял интереса к нашей пристани.

— Почему не уйти сейчас? — повторил я.

— Давай просто вернемся домой, — напирал Финан.

Мы велели всем погрузиться на корабль: освобожденным рабам, детям, отцу Оде и Бенедетте. Испекли еще лепешек из остатков овса с дерьмом и отнесли их на борт вместе с добычей, взятой у Гуннальда — четыре хороших больших щита, дюжина кольчуг, два сундучка монет и рубленого серебра, десять кожаных безрукавок и куча другой одежды. Погрузили и последнюю бочку эля.

Корабль был переполнен. Дети толпились на корме, освобожденные рабыни жались друг к другу на носу, и все они боязливо смотрели на гребцов, лохматых, грязных и страшных.

— Я ваш новый хозяин, — сказал я гребцам, — и если сделаете то, что я велю, все будете свободны.

Должно быть, среди них были представители разных народов, поскольку я услышал, как мои слова переводят. Один человек встал.

— Ты нас освободишь? — подозрительно спросил он. — Где?

Он говорил по-датски, и я ответил на том же языке:

— На севере.

— Когда?

— На этой неделе.

— Почему?

— Потому что вы спасаете мою жизнь, и в качестве награды я верну ваши. Как тебя зовут?

— Иренмунд.

Я наклонился, поднял с палубы один из коротких мечей, что мы забрали у команды, и пошел по проходу между рабами. Иренмунд подозрительно косился на меня. Он был молод и еще в оковах, и явно отличался внушительной силой. Светлые всклокоченные волосы доходили ему до плеч. На открытом лице читался не только страх, но и вызов. Он посмотрел на меч в моей руке, потом мне в глаза.

— Как тебя схватили? — спросил я.

— Нас выбросило на берег во Фризии.

— Нас?

— Я был в команде торгового корабля. Нас было трое, хозяин и два моряка. Нас выбросило на берег, и мы попали в плен.

— И вас продали?

— Нас продали, — горько сказал он.

— Ты был хорошим моряком?

— Я и есть хороший моряк, — с вызовом ответил он.

— Тогда лови, — я бросил ему меч рукоятью вперед. Он поймал его и недоуменно посмотрел на меня. — Я обещаю вас освободить, но сначала вы должны доставить меня домой. Финан!

— Господин?

— Освободи всех от оков!

— Ты уверен, господин?

Я посмотрел на рабов и повысил голос.

— Здесь, в Лундене, вы останетесь рабами. Если пойдете со мной, будете свободными, и клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы отправить вас домой.

Я услышал стук железных звеньев по палубе и звяканье оков, когда дернули длинные цепи.

— Нам понадобится кузнец, чтобы снять браслеты с их лодыжек, — сказал Финан. — Помнишь наши? Раны оставались еще несколько недель.

— Никогда не забуду, — мрачно отозвался я и снова повысил голос: — Иренмунд! Ты освободился?

— Да.

— Да, господин, — поправил Финан.

— Подойди сюда, — позвал я.

Иренмунд поднялся на рулевую площадку, тяжелые железные кольца его ножных кандалов звякали при ходьбе.

— Господин? — неуверенно начал он.

— Я ярл, — сказал я ему, — и хочу, чтобы ты рассказал о корабле.

Он усмехнулся.

— Корма тяжелая, и корабль рыскает как молодой бычок.

— Балласт не переместили?

Он сплюнул за борт.

— Лайфинг Гуннальдсон ничего не знает о кораблях, а я его учить не собирался.

— У корабля есть имя?

— Бримвиса, — снова усмехнулся он. Название означало «Владыка моря», но, каким бы ни было море, корабль точно не годился в покорители волн. — И еще кое-что, господин, — неуверенно сказал Иренмунд.

— Что?

Он взвесил в руке короткий меч.

— Пять минут на берегу.

Я посмотрел в его голубые глаза, в которых читалась жестокая мука, и хотел уже отказать, но вспомнил собственные чувства, когда меня освободили от оков.

— Сколько человек?

— Только одного, господин.

Я кивнул.

— Одного. Гербрухт! Осви! Видарр! Пойдите с ним. Пусть сделает, что хочет, только быстро.

Я переместил детей на нос, чтобы уравновесить корабль, и когда Иренмунд вернулся с красным от крови мечом, мы отчалили, утомленные гребцы тихонько вывели нас в речной поток. Корабль немедленно развернуло кормой вперед, так что мы стали смотреть на запад, а не вниз по течению, но несколько гребков веслами правого борта повернули корпус так, что украшенный крестом нос указал на далекое море.

— Теперь помедленнее! — крикнул я. — Ведите осторожно! Мы никуда не спешим!

И я тоже не спешил. Лучше уходить медленно, не вызывая подозрений, что у нас есть причина покинуть город. Ветер никак не помогал, поэтому мы гребли, только чтобы держать курс, и двигались больше благодаря отливу и течению, чем от взмахов весел. Финан встал рядом.