Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 40

У ребят-музыкантов учебная суббота, а это значит, их можно поймать на парах. Собираемся с Петром, Николаем и Федором в репетиционном зале на длинной перемене.

– Что такого срочного случилось? – удивляется солист новообразованной «Машины времени». Николай сегодня одет модно – в джинсу и красивый красный свитер – Твои песни мы уже разучили, хочешь послушать?

– Конечно, хочу. А зачем я, по-вашему, приехал?

– «Дорога в облаках» получается отлично, «Любите девушки» и «Лучший город на земле» чуть похуже, но мы над ними работаем – докладывает Николай.

– Показывали нескольким однокурсникам и даже одному преподавателю – включается в беседу барабанщик Петр – Говорят, что это отличные песни. Ничем не хуже, чем у Битлз.

– Ну, ты и хватанул, Пит – смеется третий участник ВИА – «саксофон» Федор – Где мы, и где Жуки! У них уже третий альбом вышел, миньонов сколько, а у нас…

Бывшие «Соловьи» грустно вешают головы. Эх, ребята, да я вам только из одного Сюткина и «Браво» столько песен понадергаю – на несколько альбомов хватит!

– Не вешать носы! – я сажусь за барабанную установку, выстукиваю на ней побудку пионеров – «Битлы» до того, как прославиться, два года в разных ночных клубах вкалывали не разгибаясь, иногда по восемь часов в день и все семь дней в неделю.

– Правда что ли?! – пораженно смотрят на меня «машинисты» – откуда знаешь?

– Вчера один англичанин рассказал – ловко перевожу я стрелки на Сноу – В Англии это ни для кого не секрет. Так что слава к ним пришла не просто так.

– Да, мы тоже готовы пахать – горячится Федор – но трех песен-то мало!

Эх, как пробрало моих энтузиастов! Пахать они готовы… Посмотрим, что вы, герои, запоете, когда я за вас по-настоящему возьмусь. Вот дайте только из Японии вернуться.

– Новое музло будет, за это даже не беспокойтесь. Но сейчас ваша задача хорошо выступить перед Фурцевой.

– Министром культуры?! – в один голос ахают офигевшие ребята.

– Да. Я договорился о прослушивании 20-го вечером. Надеюсь, Екатерина Алексеевна лично выдаст вам путевку в жизнь. Но для того, чтобы она вас поддержала, в репертуаре группы должна быть хорошая, патриотическая песня.

Петр недовольно фыркает.

– Так и знал, что к этому придем. Без нас, что ли некому патриотическую чушь петь?

Я начинаю тихо закипать…

– А ты что, Петь – брезгуешь патриотическое петь? Хочешь только Э-ге-гей-хали-гали?

– Какое Хали-Гали? – тут же делает стойку этот паразит.

– Да песня такая новая в Италии только что вышла – нехотя просвещаю я Петюню – твист теперь в Европе уже не так моден, все на шейк переходят.

– Шейк?! А это как?

– Шейк это по-английски «трястись». Вот они теперь и трясутся, как психованные.

– Покажешь?!

Вот и поговори с такими о патриотическом… Я им про Фому – они мне про Ерёму! И чего, спрашивается, добились наши власти, запрещая рок-н-рол и твист? Только разожгли бешеный интерес к западной современной музыке и модным среди их молодежи танцам. Забыли, что запретный плод сладок? Плетью обуха не перешибешь. Ладно… попробуем тогда с пряников и морковок зайти:

– Пластинку эту я вам постараюсь из Японии привезти. Но ничего особенного в Хали-гали нет, это всего лишь продолжение твиста и рок-н-рола. И не уверен, что мы это петь будем – просто нам пока никто не даст. Надо быть реалистами.

– А потом дадут?

– А вот это только от вас зависит! Понравитесь Фурцевой, завоюете ее доверие, тогда может она и посмотрит сквозь пальцы на ваши дальнейшие выкрутасы. Но для этого нам что надо?! – грозно вопрошаю я музыкантов. И сам же отвечаю – показать Екатерине Алексеевне сбалансированный репертуар группы! Чтобы там были разные песни.

– И патриотические?

– И патриотические тоже. Они ведь разные бывают, можно же и без скучной «чуши» обойтись – поддразниваю я Петра. Найдите-ка мне простую гитару. А ты, Николай, бери свою, будем подбирать аккорды. Я напою, а ты попробуешь подыграть мне. Готов?

Солист берет инструмент, кивает. И я тихонько запеваю, стараясь петь душевно и без пафосного надрыва:

Николай пытается брать аккорды, а мой голос набирает силу ко второму куплету:

Остальные «машинисты» слушают, открыв рты:

– Слушай, а ведь шикарная песня, и без дурацкого пафоса… – Петр ходит кругами вокруг нас – За душу точно трогает. А что, есть такая деревня?

– Какая разница? Ты хоть представляешь, сколько таких деревень по всей России в войну защищать пришлось? Так что записывайте слова и репетируйте, о времени выступления я вам сообщу накануне.

Я смотрю на часы и вздыхаю – время истекло, мне пора уже ехать дальше.

– И найдите, наконец, вторую «гитару» в ансамбль!..

На Пятницкой я припарковал машину на стоянке у Радиокомитета, а сам пешочком прогулялся до офиса Особой Службы. Причем хорошенько попетлял по переулкам, чтобы заодно проверить нет ли за мной слежки. Как там говорили в мое время? Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Вот-вот… Сомневаюсь я, что Москвин оставил меня в покое, хоть и притих как-то поганец в последнее время. Никак задумал очередную пакость. И полученные в Особой Службе навыки мне все-равно нужно постоянно оттачивать, а то ведь недолго их и растерять.

Офис – как я уже привык называть про себя нашу контору – встречает меня вполне рабочей обстановкой. Ася Федоровна что-то бойко выстукивает на пишущей машинке, из кабинета навстречу выходит Георгий Иванович, на ходу поправляя воротник болоньевого плаща.

– О, Алексей! – протягивает мне руку – Прости, даже поговорить толком некогда, все пока на бегу. Сам понимаешь, идет формирование Службы, выбиваю фонды и штаты. Забери свою зарплату у Аси Федоровны, и я на столе в твоем кабинете интересную брошюрку оставил. Посмотри на досуге. Ничего секретного в ней нет, но она для служебного пользования, так что читай здесь, в город не выноси.

– Зарплату?..

– Ну, а как ты думал? У нас такая же государственная служба, как в КГБ или в армии, и за нее тоже всем сотрудникам платят деньги. Тебе потом еще и командировочные на Японию выдадут, но это ближе к отъезду.

Растерянно киваю шефу. Ну, да… зарплата – это же логично. Только почему-то я раньше об этом даже не задумывался. Провожаю взглядом Иванова и оборачиваюсь к Асе Федоровне, та с улыбкой вручает мне обычный белый конверт.

– Я должен где-то расписаться?

– Нет! – смеется она – Мы здесь обходимся без ведомостей.

Смущенно улыбаюсь, поняв, что сморозил глупость, и отправляюсь в свой кабинет. По дороге размышляю о том, что теперь я и без литературной деятельности вполне сносно смогу содержать свою молодую семью. Стипендия, плюс зарплата в Особой службе, и плюс еще в редакции журнала, какой-никакой оклад. Нормальная сумма каждый месяц выходить будет. Но совсем бросить «писать» не получится, и дело совсем не в жадности – просто на этом вся моя литературная карьера и известность строятся. А вот темп вполне снизить можно, чтобы жилы не рвать. Все-таки работа в журнале много времени отнимать будет, да и учебу в университете никто не отменял. А еще секретные дела… Короче, взвалил я на себя до хрена. Зато жизнь моя стала интересной, прямо бьет ключом. Ага… правда, иногда по мозгам попадает.

Переступив порог кабинета засовываю нос в конверт – любопытно же, сколько Родина своим «шпиёнам» платит! Там лежат десять фиолетовых двадцатипятирублевых купюр. Что ж, вполне себе достойная зарплата по нынешним временам, учитывая, что я на этой работе пока особенно не перетрудился – кроме учебы пока ничего не доверяют. Кладу в этот же конверт деньги, оставшиеся от покупки дачи, и убираю его в сейф. Немного их там и осталось после дядя Изи, меньше пятисот рублей, так что пусть тоже здесь полежат. Заодно кладу и документы на дачу. Теперь я все самое важное храню именно здесь, в личном сейфе: ордена, трофейный пистолет, оставшийся у меня после ликвидации переворота, хрущевскую индульгенцию и отпечатанные на машинке экземпляры рукописей – сценарий Города и все три пьесы.