Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник - Страница 7

— Ты слышишь? — Кристо остановился на полпути через одно из полей и повернул голову, нахмурившись и прислушиваясь.

Карина слышала только как страдает Меагр и крутятся его машины.

— Если ты имеешь в виду бездушный стук сердца этой горы дерьма, то да, слышу.

Похоже было, что Кристо ее не услышал. Он продолжал поворачивать голову: сперва на запад, потом на восток. Туман уже сгустился, и скоро должны были появиться проблемы с различением направлений.

— Что такое? — она не собиралась в этом признаваться, но он ее пугал. Его что–то преследовало, словно жаждущий крови призрак прошлого.

А потом и она услышала приглушенный туманом звук. Шаги, быстро приближающиеся. Множество. Потом тяжелое, исступленное дыхание. Карина почувствовала, как по пояснице стекает капелька пота. Сердце колотилось так, словно в груди бушевала буря. Она вдруг с отчетливостью, от которой подташнивало и подступала безысходность, поняла, что именно не так.

Он был напуган. Отчаянно напуган.

Пусть они не ладили, но она всегда уважала его бесстрашие. Ему доводилось драться, чтобы они выжили в Меагре. Ни одна дочь никогда не должна видеть своего отца испуганным. Это было противоестественно, но она осознала, все сильнее предчувствуя беду — что бы там ни было в тумане, оно тоже являлось противоестественным.

Она схватила его за руку своей ладонью, все еще замотанной бинтами после боя.

— Отец…

Он обернулся к ней с озадаченным выражением на лице, как будто не мог вспомнить, кто она такая. А потом сжал ее руку, и они оба побежали.

Сельскохозяйственные сервиторы продолжали мрачно, как на похоронах, трудиться и после их ухода, не замечая того, что появилось затем.

Глава IV

Беспорядки

По всему Меагру выли сирены. По улицам маршировали надзиратели — целая армия ублюдков, оравших в громкоговорители и сгонявших перепуганное население, будто скот. Был введен комендантский час. Граждане разбегались по домам с рвением крыс, удирающих от огня. Матери прижимали к груди детей. Слабые и испугавшиеся мужчины спасали собственную шкуру. Семьи сбивались гурьбой, отчаянно стараясь держаться вместе. Бурное людское море продвигалось вперед взвинченной толпой, повинуясь реву рупоров и сознательно игнорируя предлагаемую надзирателями иллюзорную защиту. У Кристо с Кариной, направлявшихся к своему жилью, не было иного выбора, кроме как влиться в неразбериху.

— Ты когда–нибудь видел столько их? — спросила она, насчитав в районе двух сотен блюстителей закона. Ряд за рядом тянулись черные панцири, шлемы и штурмовые щиты.

Они напуганы сильнее, чем мы…

— Ни разу со времен хлебных бунтов, — отозвался Кристо. Он выглядел затравленным собственными мыслями.

Они медленно двигались по одной из главных улиц, со всех сторон стиснутые телами. В воздухе чувствовался страх, но открытой паники еще не было. Карине было страшно представить, какая бойня начнется, если стадо вздумает обратиться в бегство.

— Что ты видел? — спросила она, когда их прижали друг к другу. Она шептала ему на ухо, чтобы их не услышали. — В овраге… Что там было?

Кристо покачал головой, куда–то уставившись, словно увиденное заново разворачивалось перед его мысленным взором.

— Я не уверен.

— Еще как уверен. Ты точно знаешь, что видел, просто не хочешь говорить.

Потому что тогда это станет реальностью.

Кристо уже собирался ответить, когда позади них раздался крик. Один из надзирателей на что–то среагировал. Он отдал несколько отрывистых приказов, и часть строя отделилась, чтобы разобраться с невидимой угрозой. Они направились на восток.

— Поля… — проговорила Карина, встретившись глазами с диким взглядом отца.

Тот схватил ее за запястье.

— Я нас отсюда вытащу.

Он принялся проталкиваться сквозь толпу, и Карина позволила ему увлечь ее за собой. Крики нарастали, быстро перейдя в рев. Надзиратель завопил в свой громкоговоритель:

— Разойтись! Разойтись!

Загремели выстрелы дробовиков, гулкие раскатистые удары накладывались друг на друга, сливаясь в отчаянный хор. Толпа уже бежала, боролась… падала. Карина, которую практически волок за собой отец, увидела, как портовый рабочий исчез в массе тел. Больше он уже не поднялся. Она почувствовала острую боль в ребрах. Руки хватали ее за волосы и одежды, увлекая назад, словно живое разрывное течение. Она отмахнулась, ее локоть ударился о кость, и тяга ослабла. Кристо пер вперед как таран, одной рукой удерживая дочь, а другой пробиваясь сквозь колышущуюся стену тел, стоявших у них на пути. Его лицо и руки были забрызганы кровью. Он издавал свирепое, одержимое рычание.

В воздух взмыл крутящийся штопором серый цилиндр, и Карина как раз успела увидеть, как он падает, оставляя за собой дымную спираль, а затем взрывается прямо посреди толчеи. Из него ударило густое облако слезоточивого газа. Раздались новые крики: как боли, так и страха. Навстречу толпе взмыло еще полдюжины цилиндров, запущенных из гранатометов.

Карина со все возрастающим ужасом следила, как они медленно летят по параболе. Один из них приземлился в нескольких футах от нее.

— О, Трон…

Ее внезапно обдало светом и жаром, и она выпустила руку отца — взрыв отбросил ее в сторону. Распростершись на земле, оглушенная до звона в ушах Карина лишь через несколько секунд осознала, что это был не слезоточивый газ. Надзиратели отстреливали осколочные гранаты. Они пытались перебить толпу, будто устраняя препятствие.

Прямо перед ней зашатался и упал рабочий факторума с обгоревшим дочерна лицом. Его комбинезон был изодран, из дюжины осколочных ранений лилась кровь. Мать в одеянии писца невысокого ранга металась в поисках пропавшего ребенка. Те, кого зацепило взрывом, беспорядочно бродили вокруг, зажимая обрубки изуродованных конечностей и пытаясь найти недостающие части тела. Прочие стенали, ослепленные, окровавленные и охваченные страхом. Ненадолго воцарился ступор, шок от недавно пережитого как будто остановил ход секунд. А затем все обрушилось обратно — и ужас, и боль. Река выходила из берегов, разливаясь потопом.

Карина села. И закричала:

— Убийцы, ублюдки! Вы нас убиваете! Вы нас убиваете!

Она попыталась встать и угодила под чью–то бьющуюся ногу. Город завертелся, расплываясь. Восток превратился в запад, она оступилась и тяжело упала. Колено обожгла боль, пронзившая кость пылающими иголками, и Карина взвыла. Она нетвердо стала подниматься снова, пока удар в живот не опрокинул ее на спину. Застонав и чувствуя, как внутри все леденеет от паники и отчаяния, Карина перевернулась. А потом поползла, приволакивая локти. Кровь залила один глаз, придавая всему, на что она смотрела, неприятный алый оттенок. Она видела только лихорадочно суетящиеся ноги и холодные лица мертвецов, глядевшие из груд окровавленных тел. На спину тяжело обрушилась чья–то ступня, беспощадно вышибив из нее дух и заставив судорожно хватать воздух. Карина продолжала ползти, но получила пинок в подбородок. В глазах вспыхнули звезды, рот заполнился медным привкусом. Она потянулась за ножом, чтобы хотя бы умереть в бою, но нащупала пустые ножны.

Надзиратели отбивались — всякое подобие порядка скатилось в отчаянную битву за выживание. Они уже убивали — Карина наблюдала за ними в просветы среди людей — кося горожан Меагра, словно забивающие скот мясники. Скользкие окровавленные дубинки поднимались и опускались. Щиты давили и молотили. Громкоговорители были брошены за ненадобностью. Им на смену пришли дробовики.

Сквозь свалку Карина мельком увидела, что же переполошило надзирателей. И испуг ее отца вдруг стал абсолютно, кошмарно понятен.

Еще одна толпа, но эта бежала в сторону побоища. Их глаза горели от звериного голода. Волна обрушилась на надзирателей, затягивая, разрывая, кусая…

По Меагру катилась смерть.

Карина продолжала драться. Она брыкалась, дергалась и била кулаками, пока не смогла рывком подняться на ноги. Отыскав свой нож, который провидение подбросило в пределы досягаемости, она выставила клинок перед собой, словно отгоняя факелом тьму.